– В чем вопрос? – заметил Филя. – Номер какой?

– А там нет номера. На площадке слева. Коричневая дверь. Замок, по идее, открывается шпилькой.

– Не накостыляют? – не унимался Филя. – За несанкционированное проникновение?

– А я скажу, что сигареты забыл. И воду не выключил в ванной…

Дверь была бесшумно открыта – не шпилькой, разумеется, а простейшей отмычкой. Квартира оказалась пуста.

На диване – две скомканные простыни. Следы торопливого бегства.

Но – стойкий запах сигаретного дыма и более тонкий – хорошего кофе.

На кухне, в раковине, две невымытые кофейные чашки, остатки вылитого кофе.

«Какая моя, какая чужая? – подумал Турецкий. – А в общем, без разницы…»

Он нашел целлофановый пакет из-под чего-то, сунул туда обе чашки и сказал Денису, что было бы неплохо сделать анализ содержимого.

– Бу сделано, – ответил тот и принял пакет.

Ничего не было в квартире такого, что могло бы вызвать какие-то вопросы. Короткий обыск не дал результатов. Оставалось выяснить, чья эта квартира. А затем, взяв официанта Жору за известное место, спросить у него, кто такая Нонна, где живет и кому служит? А чем занимается – тут, как говорится, без вопросов.

И вдруг Турецкий подумал: а тебе это, Саня, нужно? Что за волна? Откуда? Почему?…

То есть на большинство подобных вопросов он ответил бы даже не задумываясь. Тяготило иное: чего они форсируют? Ведь сказано же!

А может, это все – результат его проникновения в подвал известного банка? Которое, собственно, и сдвинуло с места установившееся между Турецким и неким Иван Иванычем статус-кво? Вот где, скорее всего, и причина неуправляемого развития событий. Но ведь тогда от этих подонков можно ожидать буквально всего! А выдвинутые ими условия уже, в сущности, ни для кого ничего не значат? Это – хреново, иначе и не скажешь…

Ушли так же спокойно, как и пришли, просто захлопнули дверь, а защелка сработала сама, как ей и положено.

Когда вернулись в «Глорию», Денисов спец – молодой и серьезный юноша в очках – молча протянул ему на ладони самый обыкновенный «маячок» на магнитной присоске, снятый им из-под заднего бампера. А еще, сказал юноша, в радиоприемнике «Жигулей» он обнаружил небольшое устройство, суть которого объяснять неспециалисту долго, но основа заключалась в том, что оно засекало и записывало телефонные переговоры с «мобильной» связи. Из салона машины. Неплохое изобретение. Тоже снял. На всякий случай. Словом, кто-то хорошо потрудился, прежде чем Турецкий сел в свой автомобиль. Ну а теперь можно ехать, не боясь погони или очередного «хвоста».

Понимая, что все, о чем шла речь, неспроста, а молчание Турецкого лишь подтверждает, что дело действительно серьезное, Денис, как бывало обычно в таких ситуациях, предложил Турецкому на время оставить свою «трубу» в агентстве, а взять другую, «чистую».

Турецкий подумал и… согласился. Но лишь наполовину. Новый телефон он бы взял с удовольствием, но и от старого пока не отказался, поскольку именно по нему и «выходили» на него бандиты. Зачем же создавать и себе, и им лишние хлопоты. Он и постарался это объяснить Денису, но наедине, и тот понял, о чем речь. Вынул из сейфа и протянул «дяде Сане» новую трубку. Маленькую, элегантную, способную, по его словам, даже досуг скрасить: там были какие-то простенькие игры. В самый раз, больше «важняку» сейчас и заниматься нечем…

Он уже сидел в машине, когда вдруг ожил его собственный «мобильник», предусмотрительно оставленный у себя.

– Слушаю, – сказал Турецкий.

– Во-во, слушай, «важняк». – Знакомый голос. – Чего шмару-то свою позабыл? Не звонишь, не интересуешься, что с ней и с кем она в койке играется, а?

Кровь ударила в голову.

– А теперь ты слушай, как там тебя, а, вспомнил, козел! Ну-ка, одна нога – здесь, другая – там, быстро дай мне на трубку этого Иван Иваныча. Ты знаешь, о ком речь. Бегом!

– Ты че, фраер? – похоже, ошалел бандит. – Ты на кого тянешь, сука?!

– В последний раз говорю, мудак. Давай сюда старика, живо. Он мне говорил в прошлый раз, что тебе за твое хамство уже разок обломали рога. Но если он меня обманул, я ему и выскажу сейчас претензии. А не тебе, сявка вонючая. Быстро!

– Ну, бль…

Но договорить он не успел, в разговор вмешался старик. Уж его-то вкрадчивый голос хорошо запомнил Турецкий.

– В чем дело, Александр Борисович? Почему шум? Есть причина?

– Это вы, Иван Иваныч? Очень приятно слышать ваш голос. А скажите-ка мне, уважаемый, разве можно с вами иметь честные дела?

– Не понял вопроса. Объясните!

– Чего ж неясного? Разговаривая с вами в прошлый раз, я был уверен, что имею дело с серьезным человеком. А что вышло? Вы ж меня, оказывается, за дешевого фраера держите! Так какие ж после этого переговоры-договоры? И опять этот ваш вонючка задирается! У вас что, порядка нет? Так наведите, а потом лезьте в верхние сферы. Где Мария?

– Какая Мария? – Старик и не думал скрывать сарказма.

– Та, о которой только что сказал этот ваш отморозок. Учтите, если с ней что-нибудь случится, если с ее головы хоть волос упадет…

– И что?

– Вы узнаете первым. Обещаю. А для начала, чтоб я больше не казался вам фраером, я захвачу отделение СОБРа и махну в «Дядю Гиляя». Он ведь рядом с прокуратурой. Там я прикажу взять за жопу официанта Жору, и тот ровно через три минуты моей с ним беседы назовет точные координаты, где находится некая Нонна. Или как там ее правильно зовут. Которой тут же будет предъявлено обвинение в попытке отравления следователя по особо важным делам. Это – много. И она назовет своих хозяев. Сутенера там, козла этого вашего. И потянется цепочка, уважаемый Иван Иваныч, да с такой скоростью, что вы просто не успеете ее разорвать. После чего могу легко предсказать и вашу собственную судьбу. Ясная картинка?

– Успокойтесь, Александр Борисович, – сказал после паузы старик. – Не стоит, право, поднимать шум по пустякам. Я уже говорил и могу лишь повторить, что имеете вы дело действительно с серьезными и ответственными людьми. Но повсюду имеется пена. Мусор, говно плавающее! Куда от них? Избавляемся, приходится. Давайте не будем изображать из себя пролетариев, разрывающих цепи рабства. Ничего с вашей Марией Дмитриевной не случилось и, надеюсь, не случится впредь. Каждый из нас выполняет пункты нашего договора. Но ваша активность…

– Минуту, давайте не передергивать! У нас шла речь о субботе. Так? Так. А вы что же хотели, чтоб «важняк» немедленно оставил все свои дела, бросил работу, целую неделю пил горькую и явился к вам с раскаянием? Извините, такого договора у нас не было. И потом, я уйду – другие останутся. У нас принято, уходя, передавать дела преемнику. Так что и не мечтайте, что с моим уходом закроется Генеральная прокуратура! Впрочем, ее дальнейшая судьба будет, скорее всего, меня потом мало интересовать. И еще. Что-то я не вижу, чтобы козел в самом деле получил по рогам… Это нехорошо с вашей стороны. Нечестно. Как вам верить после этого?

– Hе преувеличивайте, Александр Борисович. Я говорил о том, что на всякий случай мы вам напомним. Это чтобы и у вас сомнений в наших требованиях не было. А у нас – по поводу вашего согласия. Помните?

– Естественно. Но для этого есть, если хотите, телефон. Есть какая-то фигня, вмонтированная в автомобильный радиоприемник. Есть, в конце концов, «маячок», чтоб легче было следить за моими передвижениями. Что, мало?

– Ну раз вы об этом заговорили, то, значит, ничего такого уже нет! – засмеялся старик. – Да и о чем у нас речь? Осталось-то всего каких-то три-четыре дня! Стоит ли заострять?

– Пять, считая и сегодняшний, который далеко не кончился. А Бог, как известно, весь мир сотворил, и понадобилось ему всего-то на один день больше. Советую подумать на эту тему.

– Возможно, в ваших словах и есть своя правота, возможно… Но я бы, повторяю, не стал сегодня заострять… Зачем СОБР? Какая-то шлюха… Неизвестный мне официант… Зачем, Александр Борисович? Вам дано время, и мы не собираемся его отнимать. Уговор дороже денег. Хотя уместно напомнить, что речь у нас шла и о деньгах весьма немалых. Все остается в силе. С вашего разрешения, не хочу далее занимать ваше драгоценное государственное время. Будьте здоровы.