— И он может всё тоже, что и вы? — на время забыв про не вовремя проснувшуюся совесть, уже по деловому уточнил Шитц.

— Ну, вполне возможно. Может даже и лучше чем я. За счёт большего сродства с силой. Он же, получеловек-полурасстение сейчас.

— Понятно, — задумчиво взялся за подбородок психолог, погружаясь в какие-то свои мысли. — А он нас слышит? — встрепенулся он, с легкой тревогой вглядываясь в безмятежное нечеловеческое лицо Сергеича.

— Не уверен, — с сомнением произнёс я, — на раздражители реагирует слабо, на вербальное обращение вообще никак не реагирует, но не знаю, последствия это эксперимента или так подействовала сильная психологическая травма.

— Какая травма? — профессионально заинтересовался Шитц.

— Ну, он меня, почему-то, Дьяволой посчитал и пытался чесноком, святой водой и серебряным крестом изгнать. Ну я рассердился и устроил ему показательное явление Дьяволы, прежде чем сюда запихнуть, — с лёгким раскаянием произнёс я.

— Страшный вы человек, Пётр Алексеевич, — покачал головой Шитц и, больше не слова ни говоря, пошел к выходу, а я, ещё раз посмотрев на висящего без движения Сергеича, вздохнул и отправился следом.

Уже снаружи, после того как я скрыл все следы нашего пребывания, психолог, вновь, своим обычным голосом произнёс, — Пётр Алексеевич, как вы смотрите на то, чтобы эксперименты продолжить на добровольцах, но под нашим надзором, в первую очередь с контролем психоэмоционального состояния и социального поведения?

— Я? — удивлённо повернув голову в сторону невозмутимо смотрящего на меня Шитца, уточнил, — вы хотите эксперименты продолжать? А мне показалось, что вы их восприняли крайне негативно.

— Я не люблю, когда людям не оставляют выбора, — сухо произнёс тот, — здесь же разговор о тех, кто добровольно согласится на подобное.

— То есть, в отрыве от Сергеича и его недобровольного вклада в науку, вы против дендромутантов ничего не имеете?

— Люди, дендромутанты, какая разница, — с легким недовольством произнес психолог. — Это ещё один шанс сравнять счёт.

— И в этом, все средства хороши, — кивнул я.

— Не совсем так, — поджав губы ответил Шитц, — хотя Кентавр был бы с вами солидарен.

— Ладно, я согласен. — Не стал я долго сиськи мять, и мы с психологом ударили по рукам.

Легкое трепыхание век, чуть качнувшееся в лианах тело — Сергеич не спал, хоть и был словно в полубреду. Однако теперь его переполняло чувство которое, наверное, можно было бы даже назвать эйфорией. Враг сам дал подсказку, сам раскрыл секрет неудачи с силой. Всё вокруг подчинялось чужой воле и поэтому не отзывалось на попытки Сергеича освободиться.

Осталось только найти рядом что-то, что врагу не подчинялось.

Расширив до предела чутьё, бывший камердинер принялся за поиски. И наконец, после череды неудач, ему повезло. Почти на грани возможностей на силу Сергеича отозвался маленький тоненький корешок. И пусть ему будет стоить больших трудов пробиться сквозь многие метры земли, но это был шанс, которой мужчина упускать не хотел.

Очередная встреча архимагини с ведьмами проходила в режиме повышенной секретности.

Балуева, не глядя на соратниц, похлопала задумчиво по подлокотнику кресла, в котором сидела в расслабленной позе, а затем глубокомысленно выдала, — Нас поимели, дамы.

Подняла взгляд вверх, хмуро буркнула, — Недооценили мы прыткость Петра Алексеевича, недооценили. Итак, — наклонившись вперёд, подпёрла голову сцепленными в замок ладонями, — Какие будут предложения?

Поднялась одна из ведьм, — Предлагаю нанести сконцентрированный магический удар по поместью.

Остальные посмотрели на неё как на дуру и та поспешно села обратно. Идея ударить по родовому поместью сестры императрицы абсолютно всем показалась бредовой. Впрочем, не совсем всем.

— Ну почему же, — ответила неторопливо Балуева, — давайте рассматривать все варианты. Ситуация такова, что третий раз облажаться мы не можем.

Тут уже все с опасением взглянули на главу тайной организации. Борьба за права женщин и матриархат как-то не предполагала покусительства на основы империи. Не дай богиня, так скоро и против императрицы идти придётся.

— Что смотрите, — зло цикнула Балуева, — вот доложили буквально час назад, в поместье с нашим парнем видели одного из функционеров «Фронта мужского освобождения». Явно прибежал насчёт сверхсил выяснить. Им только дай, они и рады будут сверхмужиков наплодить.

— Вот ими и надо занятся, — выкрикнула ещё одна ведьма с места и остальные её обрадованно поддержали. «Мужское освобождение» было врагом привычным, в чём-то даже родным, и борьба с ним, как ни крути, госизменой не попахивала. Но глава «МММ» была другого мнения.

— А ну отставили галдёж, — рявнула Балуева, с треском опуская ладонь на стол, — «Фронт» это малая из бед. Что чистят ослабевшие рода, так пусть, слишком много развелось, в последнее время, слабачек. Женщины обязаны быть сильными. Если их победили мужики, то туда и им и дорога. А вот если если они каким-то образом смогут расплодить этого Петра, то в будущем нас всех может ждать очень неприятный сюрприз в лице сотен и тысяч таких супермужиков. Вам оно надо? Мне нет!

Закончив решительным «нет», архимагиня ещё раз оглядела соратниц, ища в их глазах возражения и несогласие, но не нашла и удовлетворённо кивнула.

— Значит так, все садитесь за разработку операции по гарантированной, я повторяю, гарантированной ликвидации объекта. Количество попутных жертв значения не имеет. В конце-концов, историю пишут победители.

— Нет, нет и нет, — Горбунков сурово посмотрел на ввалившегося к нему безо всякого предупреждения Шитца, в сумбурной, так непохожей на всегда спокойного и рассудительного психолога, манере, изложившего итоги поездки в Москву.

— Семён, ты не понимаешь, — Шитц нервно расхаживал по комнате, будучи не в силах устоять на месте, — это шанс, шанс сравняться женщинами, тоже овладеть магией.

— Каким путём? — поджав губы, с неприятием в голосе спросил Горбунков, — надругательством над человеческой природой? Превращением всех мужчин в этих его дендромутантов? Да меня от одного этого слова уже воротит.

— Всех не требуется, — остановившись, возразил психолог, — Определённый процент уже заставит с нами считаться. Тем более, сам Пётр же ничем не отличается от нас с тобой. В перспективе, если эта мутация окажется устойчивой, мы сможем получить больше количество магов-мужчин из его потомства.

— Сам Пётр ничем не отличается от нас внешне, — угрюмо бросил функционер мужского сопротивления, — но ты сам назвал это мутацией, так что внутри он, скорее всего, уже не человек, или не совсем человек. Тем более ты сам отметил изменения в психике.

— Пережив три покушения, невозможно остаться прежним, — возразил психолог, — тебе-ли не знать.

— Вот только сильного духом это закаляет как сталь, а слабого делает шизофреником и маньяком.

— Он нормален! — сбился на повышенный тон Шитц, затем под критическим взглядом Горбункова, чуть потух и буркнул, — относительно. Все отклонения со временем можно будет выправить.

— Ну, ты врач, не я, — ответил Семён Семёныч, откидываясь в кресле, — судить не буду, поддаётся он лечению или нет, но мой ответ прежний — я против подобных экспериментов. Мы давно уже делом доказываем, что нам не нужна магия, чтобы быть сильнее женщин. Вот это, — он показал на пластиковую коробочку на столе, — гарантировано вырубает любую, какой бы магией и как сильно она не владела. Магия это пережиток прошлого, атавизм. Развив науку и технику, мы получим в сотни раз более мощное оружие. Ты думаешь, этот его защитный растительный комбинезон такая уникальная вещь? — Горбунков криво ухмыльнулся, — уже практически разработан прототип мобильного боевого костюма с экзоскелетом и индивидуальным силовым полем. Это не здоровенная махина мобильного доспеха, это именно костюм. Мужчину внутри он делает вдвое сильнее женщины, а встроенный разрядник позволяет поражать цели на расстоянии до пятидесяти метров. Когда мы пустим их производство на поток, то всё преимущество женщин сойдёт на нет и тогда им придётся выполнить все наши требования.