Было ещё прохладно и выскочивший из прогретого автомобиля в одном тонком пальто Шитц зябко поёжился, но протянутую ладонь Горбункова пожал крепко.

— Значит победили? — поинтересовался Семён Семёныч, испытующе глядя на бывшего друга. Впрочем, их взаимоотношения были чуть сложнее черно-белых друг-враг. Ненависти они, несмотря на разногласия и последующий раскол организации, к друг-другу не испытывали.

— Практически, — кивнул Шитц, огляделся, оценил вид на заснеженные вершины гор и покрытые лесом предгорья, затем ещё раз бросил взгляд на змеящуюся по склону грунтовку, что вела к уединённому жилищу. — Решил поотшельничать? Еле смогли до тебя проехать, хорошо машина подготовленная.

— Ну, мне, сам понимаешь, лишнее внимание не особо нужно, — ответил мужчина, внимательно поглядывая на хорошо просматривающийся на протяжении километров пяти участок дороги.

— Ну да, врагов у тебя не мало.

Оба мужчины прошли в дом, оставив водителя сидеть в машине, уже там Горбунков показал на кресла у камина, предложил, — Чаю?

— Да, пожалуй, — кивнул психолог, с удовольствием присаживаясь и протягивая ладони к чуть потрескивающему огню.

— Вот, с листьями смородины и малины, — протянул кружку Семён Семёныч и присел со второй кружкой в соседнее кресло.

Пару минут они молча смаковали горячий напиток, затем, наконец, Шитц прервал затянувшуюся паузу и спросил, — Да меня дошли слухи, что ты занят каким-то проектом, — испытующе глянув на продолжавшего невозмутимо прихлёбывать чай хозяина дома.

— Проектом? — похмыкав немного, тот кивнул, — ну можно и так сказать.

— Значит слухи были правы, — вздохнул психолог и, отставив кружку, помассировал виски. — Семён, — произнёс он вновь, — ну почему ты не можешь просто жить, почему надо только разрушать? Посмотри, за каких-то полгода, мы добились того, чего не смогли за предыдущие десятилетия. Публичных домов нет, гаремов нет, всё больше мужчин вступают в отношения с несколькими женщинами сразу, и именно с теми с которыми хотят. Да даже статистику по изнасилованиям посмотреть, количество упало в разы. И все довольны. И мужчины и женщины.

— Гаремов нет, говоришь? — зло усмехнулся Горбунков, — вот только это твоё многоженство — те же яйца, только сбоку. Если раньше дворянские рода пользовали толпами парней не спрашивая их разрешения, то теперь у парней появилась привилегия самим выбирать какие именно женщины будут их пользовать. Тебе не кажется, что здесь опять не пахнет равноправием?

— Семён, женщин больше, это реальность с которой надо считаться.

— Вот и считайтесь, — ответил Горбунков, — а я не собираюсь.

Они ещё помолчали, затем Шитц, отставил кружку в сторону и глухим голосом, стараясь не смотреть на собеседника, произнёс, — Минут через десять здесь будет ИСБ. Прости Семён, но по другому я не мог.

— Я знаю, — спокойно ответил Горбунков, неспеша допивая чай, — но спасибо что предупредил. В общем-то я так и предполагал, когда ты вышел на меня, что так будет.

Шитц остро взглянул на бывшего товарища, нахмурился, а затем спросил, — Если знал, почему согласился на встречу? Или всё это, — он обвел рукой окружающее пространство, — ловушка?

— Нет, не ловушка, — улыбнулся одними губами Горбунков, — просто мы закончили проект и я подумал, а почему бы не показать старому другу.

— Успеешь? — поинтересовался психолог, каким-то интуитивным образом понимая, что тот не врёт.

— Успею, — Семён Семёныч поднялся с кресла, прошел к книжному шкафу у стены и нажав на корешок одной из книг, заставил тот отъехать в сторону, открывая металлическую дверь с кодовым замком. — Пока доблестные иэсбэшницы найдут вход, мы уже успеем уйти.

Несмотря не ждущую впереди неизвестность, Шитц с любопытством проследил за тем, как металлическая дверь также ушла в боковой паз и пошел вслед за Горбунковым по длинному, пробитому в камне проходу.

«Вот почему, — понял он, — домик так плотно стоял к скале».

А Семён Семёныч продолжал рассказывать, уверенно двигаясь всё дальше.

— Я сразу понял, что твой звонок неспроста, знал, что ты не поверишь, что я отойду от дел, вот только ты ошибочно решил, что мой проект как-то связан с деятельностью здесь, на Земле.

— А разве не так? — поинтересовался Шитц.

— Не так. Но ты всё сейчас увидишь.

Когда они вышли из тоннеля, психолог остановился и, замерев, долго и безмолвно рассматривал открывшуюся ему картину, а затем, с каким-то восхищением в голосе произнёс, — Ну Семён, ты даешь. Вот такого не ожидал. А это точно полетит?

— Полетит, ещё как полетит, — ответил тот.

В здоровенной, сотни метров в длину пещере на идеально ровном полу, стоял, грузно опёршись на крепкие металлические опоры, вытянутый в длину космический корабль, с расположенными по бокам пилонами в треть корпуса длиной, оканчивающимися соплами гигантских двигателей.

— Вот это махина, — воскликнул в возбуждении Шитц.

— Ещё бы, — Горбунков распахнул руки, словно пытаясь охватить всю махину разом, — триста тридцать метров длиной, сто тридцать в ширину, высота больше шестидесяти. Пятнадцать палуб, масса покоя больше ста пятидесяти тысяч тонн, экипаж тысяча человек и ещё две тысячи это семьи.

— То есть, — понял Шитц, — вы решили навсегда?

А Семён Семёныч, повернув к нему как-то по детски улыбающееся лицо, кивнул и ответил, — Да, Андрей, навсегда. Пока планируем промежуточную базу на Луне, затем Марс, а дальше посмотрим на спутники Юпитера и Сатурна. Всё просчитано и для организации автономной колонии готово.

— Но зачем?

— А затем, — посерьезнел Глушаков, — что идею равноправия во всём мире я отбросил как невыполнимую на данном этапе. Мы построим равноправие в отдельно взятом социуме, там, где нам никто не сможет помешать.

— В космосе… — протянул Шитц и Семён Семёныч кивнул. Затем протянул руку, которую психолог крепко пожал и сказал, — Ну, бывай, Андрей, мне пора.

— Счастливо, — произнёс тот в ответ, а затем добавил, — удачи! — Проводил взглядом идущую к трапу фигуру, вздохнул долго и печально.

Как только погрузка была окончена, свод пещеры вздрогнул, осыпавшись мелкими камешками, разделился на две половинки, послышались частые взрывы пиропатронов, и половинки разъехались в стороны, открывая чистое голубое небо, в которое, засияв двигателями, корабль стал медленно подниматься.

Уже над горой, в него вонзилось несколько огненных заклинаний, но вспыхнувший щит не дал им добраться до корпуса, а затем маршевые сопла с грохотом выстрелили двумя синеватыми потоками огня и корабль, набирая скорость, уверенно пополз по гиперболе ввысь, преодолевая земное тяготение.

Когда Шитца нашли оперативницы ИСБ, он сидел, привалившись спиной к стенке пещеры и только слабо и печально улыбался. В который раз он ошибся в старом друге.

За полгода после нападения на поместье, когда меня и всю мою семью чуть было, в буквальном смысле, не испепелили, я маленько подуспокоился, да и жёны постоянно намекали, что всё хорошо, раз хорошо кончилось. Хотя по началу, конечно, на своих высокородных «родителей» орал так, что стёкла в окнах звенели.

Разругался в дым, думал точно отлучать от кормушки и из великих князей разжалуют. Однако нет, даже с довольствия не сняли, хоть я демонстративно собрав всех в охапку умотал в имение Златолесской. Руслана, кстати, была не против.

Гарем из парней разгонять не стал, поступил хитрее, построил весь женский контингент поместья, поинтересовался, довольны ли парнями, после чего категорически заявил, что либо они сами сейчас деляться на группы по интересам в количестве равном количеству парней, либо их разделю я сам по желанию своей левой пятки.

Затем, когда все более-менее определились, привел гарем, и в приказном порядке сказал бывшим коллегам по добровольно-принудительному секс-труду, выбрать себе понравившиеся группы.

По началу ломались, конечно, больно непривычно было, что выбирают не их, а они, но с грехом пополам распределение произошло, после чего я торжественно дал своё согласие на свадьбы.