Закатываю глаза к потолку, где перекрещиваются деревянные темно-коричневые балки, остроконечная люстра похожа на недоделанную объемную звезду, три лампочки перегорели и свет совсем тусклый.
- Насколько мне помнится первым Полина пригласила тебя, тянула за руку, но ты отказался, заявив, что не танцуешь.
Подпираю рукой щеку. Пашка подбрасывает орешек, ловит открытым ртом, но ничего не получается. Золотистый арахисовый камешек падает ему на нос. Смеюсь, когда он пробует снова, подкидывая сразу два, все летит мимо.
- Если бы ты не припёрся к нам домой со своим чудесным предложением познакомить её с ребятами, мы бы сейчас занимались чем-нибудь куда более приятным, чем танцы.
- Ты точно не влюблен, Дмитриевич, и всегда был таким озабоченным, - смеётся Павел, - только к Жанне, почему-то, ходил раз в неделю.
Снова ничего не отвечаю, пью свое пиво. Задолбал.
- Мы между прочим только с поезда слезли. Мог бы совесть поиметь и подождать до завтра.
- А завтра кто-нибудь убьется, свалившись с горы, или взорвется на макаронной фабрике.
Полина невероятно красива в своей короткой джинсовой юбочке, кедах, клетчатой красной рубашке. Просто чудо, как хороша. А ещё она все время смеётся, пока Витька кружит ее под звуки заунывной популярной мелодии. Похоже, чтобы не перебить весь личный состав, придется начинать пить успокоительные таблетки с литием.
Но долго любоваться Полиной мне мешает друг, что толкает локтем, пересаживаясь на мою сторону.
- Смотри, кто пришел.
В проеме появляется Жанна. На ней что-то такое серебристо-синее из одежды, что даже платьем назвать сложно. Павел присвистывает и снова толкается.
- Каблуки, короткая юбка, похоже она решила утереть тебе нос.
- Некрасиво получилось.
- А не надо было тянуть, повторяя, как заколдованный о том, что она своя и никуда не денется.
Жанна садится к спасателям другого отряда, вокруг нее сразу же образуется толпа обожателей. Даже отсюда слышно, как сыплются комплименты. В какой-то момент наши взгляды пересекаются, но я отворачиваюсь, потому что не могу не обернуться, услышав бархатный голос.
- Витя, ты реально как муравей! – смеется Полина, возвращаясь к нашему столику.
— Почему? – ржёт белобрысый парень.
— Вечно какую—нибудь х...рню несёшь, - шутит Полина и все смеются.
- Хаха, умыла, - обхохатывается Витька, устраиваясь на месте Павла, - дай пять, - бьют они с Полиной друг друга по рукам.
А я не могу перестать смотреть на нее, поедая глазами. Не отрывая взгляда от своей девочки, отпихиваю Павла, заставляя сесть к Витьке, освобождая место для Полины. Она замечает мой взгляд, садится вплотную, так, что наши тела соприкасаются. Улыбнувшись еще раз, она обнимает меня за шею и целует в щеку, там, где черная короткая борода уже не растет, после чего отворачивается. А я беру ее личико двумя пальцами за подбородок, поворачивая к себе обратно. Ненасытно целую в губы.
- Уууууу! – улюлюкают ребята, а я отпускаю ее, Полина краснеет, смущаясь такому открытому проявлению желания.
- Никогда не видел, чтобы шеф так себя вел, - шепчет Павел.
Но я, конечно, слышу, подаю Полине коктейль, который заказал специально для нее. Она обхватывает своими распухшими и такими желанными губами цветастую трубочку, а я жалею, что закончил поцелуй так быстро. А еще при виде того, как она облизывается, испачкавшись в пенке, очень хочется сделать с ней кое-что, что мы еще ни разу не пробовали.
- Похоже он втюрился по уши, - отвечает Витька, - его можно понять, девка – огонь.
- Тихо ты, а то выгонит нас обоих из отряда, охранниками пойдем работать, - смеется мой рыжий друг, - орешков хочешь?
Делится шуршащим пакетиком, а я стараюсь делать вид, что не слышу их дурацкую болтовню. Обнимая Полину за талию, безразлично скольжу взглядом по бару, натыкаясь на ледяной, смертоносный взгляд Жанны.
Мы тихонько заходим в дом, девчонка хихикает, хоть и старается шуметь, как можно меньше. По дороге домой я понимаю, что зря заказал ей такой большой коктейль. Моя Полина совершенно не умеет пить. Это очень мило, но все мои планы на нее летят к чертям собачьим. Если кого-то тянет на приключения, то ее клонит в сон, она беспрерывно зевает, ойкая. Тогда с водкой я подумал, что дело в конкретном спиртном напитке, но теперь я ясно вижу, что дело совсем не в этом.
Посмеиваясь, она прикрывает рот рукой и постоянно шикает на меня, чтобы я не разбудил Стешу и маму, хотя я вообще ничего не говорю. Она первой идет в душ, запах геля и шампуня расползается по комнатам, даже несмотря на закрытую дверь. А потом мы меняемся, страстно целуясь в темноте коридора. Я отправляю ее в спальню.
Но когда я возвращаюсь, Полина сладко причмокивает во сне, обнимая подушку. И это форменное издевательство, потому что на ней нет ничего кроме тонких трусиков. Я смотрю на шикарную грудь, привлекательные изгибы и почти рычу от отчаянья, потому что несмотря на поезд и бокал пива, я могу сделать с ней еще очень много всего, ведь моей профессиональной выносливости можно только позавидовать. Но лучше бы я валился с ног, тогда бы не был сейчас в бешенстве.
Медленно накрываю ее одеялом, укладываясь рядом. Полина добивает меня окончательно, подползая и устраиваясь на груди. По телу рассыпаются белоснежные шелковистые пряди. А я сжимаю зубы, потому что ее неповторимое тело, нежная щечка, влажные волосы и длинная нога, закинутая на мое бедро, все это создает внизу моего живота впечатляющий пик под одеялом. Мне приходится долго считать овец и думать о несчастных кошках, сбитых автомобилями, чтобы наконец уснуть и успокоиться.
Утром я гипнотизирую стрелку настенных часов, едва дожидаясь, когда циферблат покажет пол шестого. Полина еще спит, продолжая жаться ко мне во сне, а я не могу больше ждать. Наблюдая за ее сладким безмятежным сном, забираюсь под одеяло, стягивая с нее трусики. Спускаясь поцелуями по животику, я балдею от приятного женского аромата. Добравшись до очаровательного треугольника сжатых бедер, я лизнул, как бы пробуя на вкус, а затем аккуратно раздвинул ноги, расположившись между ними. Рисуя кончиком языка узоры на ее коже, я стараюсь сдерживаться, чтобы не сойти с ума от потрясающего вкуса моей женщины. Но это слишком сложно, начинаю целовать настойчивее, посасывая и потягивая губами. Одной рукой я тянусь к груди, тереблю сосок, ощущая, что Полина начинает просыпаться, непроизвольно пуская женские соки. Ее запах дурманит. Моя мужская сущность встает дыбом, но сегодня я не хочу торопиться, мне нравится то, что я делаю. Она пробуждается окончательно, заглядывая под одеяло.
- Вот это доброе утро, - стонет Полина, закрывая глаза от наслаждения.
Но я не обращаю внимания, массируя, сжимая пальцами бедра и ягодицы, сгибаю ей ноги в коленях, отбрасывая одеяло в сторону, так целовать удобнее. Вверх-вниз языком, плотно прижимаясь, облизывая, проникая кончиком внутрь.
Полина сжимает пальцами простынь, сминая, стягивая ее с матраса, сладко постанывая, выгибаясь мне навстречу, а выбиваю языком ритм, двумя руками сжимая ее соски, которые становятся каменными от желания. От этого одновременного действия, она приподымается еще выше, буквально вдавливаясь в мой рот, пытаясь получить еще больше. Оставив в покое грудь, добавляю пальцы, кружа возле сладкого входа. Но она отстраняется, ласково перебирая мои волосы, смотрит остекленевшими от страсти глазами.
- Иди сюда, – подползает она к краю кровати, свесив голову вниз.
Волосы рассыпаются, почти касаясь пола, облизнувшись и приоткрыв губки, она так на меня смотрит, что я без слов понимаю, куда именно меня приглашают.
Я обхожу кровать и, оперевшись на колено, медленно вхожу в ее карамельный рот. Голова перестает работать, перед глазами появляется густая дымка, которая окутывает мозги сладкой тягучей ватой. Это то, о чем я мечтал. Я столько раз представлял, как она сделает это для меня, что едва удерживаю себя на грани, бархатные губки ласково и в то же время настойчиво обхватывают мою каменную плоть. Полина прекрасна во всем и этот жаркий процесс не исключение. Глубоко, горячо, ласково, она помогает себе языком, ласкает рукой у основания. Я двигаюсь медленно, чтобы прочувствовать, почти умереть от блаженства, сжимаю ее правую грудь, наслаждаясь ее упругостью. Не закрываю глаза, чтобы видеть, как она закрыла свои, наслаждаясь тем, что делает для меня. Это слишком сильно.
