Электричества не было. Сарай, где ещё недавно, должно быть, стоял дизель-генератор, был полуразрушен, видимо, сарай использовали на дрова. От самого генератора остались только замасленные обломки.
Рядом стоял маленький домик-кухня, и там спать было бы вовсе неплохо, так как натопить проще. Мы уже обрадовались приятной вписке. Но вот тёмные силуэты домиков осветили фары проезжающей машины. «Тьфу, машину прозевали!» — успели подумать мы, но оказалось что машина приехала сюда. Она остановилась (нас ещё не замечая), и из машины вылезло трое подвыпивших людей.
Один из этих людей, мужик лет сорока, оказался начальником метеостанции. Выяснилось, станцию бросили недели две назад, поскольку нет средств завозить сюда продукты. Второй человек, парень лет 22-х, был начальник некоторой другой метеостанции, выяснявший по пьяни отношения с первым. Он был брит наголо, а в руке держал бутылку. Оба ходили с трудом, а матерились с лёгкостью.
Мы вылезли из осматриваемого нами домика, думая, что мы сами должны обнаружить своё присутствие и попроситься переночевать, если эти господа — местные. Мы сразу не понравились обоим начальникам метеостанций, а особенно тому, кто помоложе. «Знаю вас всех, зачем вы приезжаете…, за бабочками ездите…, знаю вас всех, проситесь переночевать…, а потом с сачком…, за бабочкой своей…! или с совочком, на речке, на речке, золотишко, знаю вас всех!..» — так говорил бритый наголо парень. Затем эти двое странных людей зашли в маленький домик-кухню и принялись громко ругать друг друга.
Третий пьяный человек, их привезший, в споре не участвовал и был некоим умиротворителем. Он как раз вылез из машины и ходил он по холодной земле в носках, так как забыл ботинки не знаю где. Увидев нас, он сразу решил с нами познакомиться.
Звали его Володя. Он ходил с ружьём, вертя в руках патрон, и долго размышлял, кому его предназначить. Ружьё было не оружием, а, как он пояснил, тактическим ходом — заманить двух своих друзей обратно в машину и доставить к себе домой, в посёлок Развилка в 20 км к западу отсюда.
Поскольку утихомирить друзей ему не удалось, а стрелять всё же не хотелось (жаль единственного патрона), он решил отвезти к себе нас, обещая еду, вписку и все блага местной цивилизации. Мы отказались: ехать назад 20 км не имело смысла, а к тому же неполезно идти на поводу у пьяного. Представьте себе, что вы жена, а ваш муж спьяну притаскивает на квартиру двух вонючих дядь. Но Володя всё же хотел нам сделать доброе дело. Но и на метеостанции решили не оставаться (с пьяными дебоширящими элементами). Володя предложил увезти нас дальше, к перевалу Жёлтый Прижим. Это было, к счастью, недалеко — километра три, и мы поехали с ним. Там, по его мнению, хорошее место для стоянки. Но хорошее место для автомобилей отнюдь не всегда является лучшим местом для палатки. И, поблагодарив (а мысленно отругав) Володю, мы попрощались с ним. Он всё никак не мог уехать, всё советовал нам зайти (дальше по пути) на метеостанцию Агаякан, где работал его дядя, описывал разные продукты, коими тот дядя нас якобы накормит. С трудом мы избавились от него, поставили палатку (колышки не втыкались, стойки не стояли, пришлось их обкладывать камнями) и мгновенно уснули.
НА ВОСТОК!
Следующий день ожидали машину. С 8.20 по 19.30 прошла только одна машина — рафик на Кюбюме. Он остановился, но не взял нас, поскольку был перегружен и опасался, что не сможет с большим грузом забраться на перевалы. А в 19.30 появилась целая колонна из четырёх машин, и одна из них (бензовоз) нас подобрала. Шли машины очень далеко — в самую Усть-Неру — значит, нам по пути километров четыреста. Везли они топливо на золотые прииски.
Водителя, взявшего нас, звали Игорь. Это был весьма крепкого вида дядька лет тридцати. Жил он в Усть-Нерском районе, который зимой является самым холодным в России.
Все четыре машины ехали довольно медленно, поджидая друг друга, если кто отстал. Колымская трасса проходит через горы, и виды там необычайные.
Есть два знаменитых перевала — Жёлтый прижим и Чёрный прижим, где дорога как бы вырублена в горах; никаких тебе ограждений, дорога шириной в один «Камаз» + сантиметров пятьдесят остаётся до обрыва. Пока едешь, внимательно смотришь, нет ли встречной машины: ведь разъехаться там можно только в специальных «кармашках». Поднимаясь на перевал, машины едут весьма медленно.
Стемнело; перевалы были пройдены, нашли полянку-стоянку и остановились на ночь. Водители заварили чай при помощи паяльной лампы, угостили нас китайской лапшой (быстрого приготовления, её достаточно залить кипятком — и через две минуты готова), называемой в народе, как уже упоминалось, «бич-пакетами». Мы поделились хлебом и конфетами из Хандыги. Водители заночевали в машинах, а мы рядом, в палатке.
На следующий день (среда 21 августа) поутру водители меняли колёса: отвинчивали и били по ним кувалдой, затем заменяли и привинчивали. Мы хотели им помочь, но даже бить кувалдой мы оказались непригодны — может быть, слабо били. В других деяниях наша помощь также не потребовалась. Собственно, мы ничего и не умели. Поэтому мы решили заняться экологией. Дело в том, что на каждой стоянке остаётся много мусора, банки, пакеты всякие, бумага и полиэтилен, никто не убирает. Особенно много было пенопластовых упаковок из-под китайской лапши. Мы принялись собирать сей мусор и сжигать, сожгли довольно много, осталось — ещё больше. (Встречать такие «островки» мусорной цивилизации среди совершенно чистой природы весьма неприятно. К счастью, машин на трассе мало, и засорение происходит с малой интенсивностью.)
Водители, а их было чуть больше, чем машин, оказались все русскими, якутов не было. Как и на АЯМе, все были бритыми, но процесс бритья от нас ускользал. Все понемногу пили. Водителей интересовало, пьют ли в Европейской России. Мы ответили, что почти не замечали этого, наверное, пьют, но дома. Водители Колымы удивились, но быстро нашли объяснение: «у вас, на западе, дороги хорошие, машины идут быстро: день-два и приехали, можно выпить и дома; а у нас неделю-две находишься в дороге, и если, вернувшись домой, сразу выпьешь соответственно, можно и «коньки отбросить». Поэтому лучше для здоровья пить ежедневно, но понемногу.»
Показали водителям книжку «Практика вольных путешествий». Один из водителей оказался резким критиком теорий автостопа. «Вот, написано — на вершине холма хорошо стопить. Это всё ерунда! Попробуй у нас на Чёрном прижиме стопить!» Или: «Вот, почему у вас не написано, что нельзя стопить бензовозы?» — «??? Да ведь вы тоже бензовозы, а мы с вами едем!» — «Ну, это вам повезло, а вообще бензовозам предписано строго-настрого: пассажиров не брать!» Я долго подвергался обстрелу критики, но наконец отвертелся, объявив громогласно, что в следующем издании напишу всё как оно должно быть.
Тронулись только в 14 часов. В районе Кюбюме произошло застревание в реке. Довольно протяжённый участок Колымской трассы, километров в четыреста, вообще находится в плачевном состоянии. Деревянные мосты, построенные ещё в зэковские времена, наполовину сгнили, а многих вообще нет; машины проходят реки вброд, причём кое-где даже по метр-пятьдесят и даже метр-семьдесят в воде.
Из четырёх машин, которые ехали с нами, было два «Урала», а перед Кюбюме была довольно широкая река. «Уралы» прошли вброд, а наш «Камаз» капитально застрял посреди одного из потоков бурных вод. Конечно, это надо видеть: как водитель вылезает на крышу машины, и, стоя наверху, что-то вещает; как пытаются найти мелкий брод; как машины пытаются вытащить одна другую, разбрызгивая воду выхлопной трубой (выхлопные газы выходят в воду, так как уровень воды выше уровня трубы). Через некоторое время нам удалось вырваться из жидкого плена: «Урал», перешедший реку первым, вернулся назад и взял нас на буксир. Мы тронулись, но ненадолго. Одна из машин нашего каравана периодически ломалась, чем задерживала весь караван.
На въезде в Кюбюме — большая обшарпанная стела, достойная маленького райцентра. Кюбюме, или, как пишут на некоторых картах, Кёбюме или Кебюме, или, как произносят местные жители, Кубума, — когда-то большой, а ныне практически нежилой притрассовый посёлок с пустыми глазницами домов, полусгнившими теплицами и одним жилым зданием — домом связи. Ничего купить в Кюбюме нельзя. Нет там и никакого рейсового сообщения. «Посёлок» проехали, не останавливаясь.
