- Да, интересная она, как будто бы живая.

- А я?

- Что ты?

- Я живой?

- Да.

- Спасибо, что не как будто, да и они, - окидываю взглядом отдыхающих вокруг нас, но незаметно отошедших на некоторое расстояние: - Они тоже все живые. Даже более живые, чем реальные люди.

- Не обижайся, я не хотела.

- Я и не обижаюсь, не на что. Кстати, из тебя замечательный лекарь получился.

- Брат тоже так говорил, думала, просто перехваливает, чтобы не обидеть.

- Он не перехваливал, мне бы такого лекаря, с самого начала, тогда бы меньше ходил на самом краю. Умения у меня опасные.

- Я видела.

- Не испугалась?

- Чего?

- Трансформы.

- Немного, - девушка прикусила губу, будто бы пытаясь сдержаться, вспомнив увиденное ранее.

Опять молчим, видимо, так и будем сидеть, пока кто-нибудь спасительно не присоединиться к нам. Странно, но и ожидание стало не столь утомительным, даже молчаливое сидение рядом с Лерией и нервное при этом пожевывание очередного пирожка кажется весьма интересным занятием.

- Ты знаешь, - Лерия вдруг прервала тишину: - Я плакала, когда узнала, нет, рыдала, билась в истерике, виня себя в том, что не отговорила, отпустила. Мне даже что-то вкололи, чтобы успокоилась, а потом долго не верила, когда сказали, что жив. Думала, что Вася специально подговорил всех, чтобы меня обнадежили, чтобы я перестала…

- Хей! – разнеслось над лугом, и я обратил взгляд в сторону источника, увидев приближающийся отряд.

Вскакиваю на ноги и протягиваю руку продолжившей сидеть на траве Лерие, из глаз которой текли настоящие слезы. Улыбаюсь девушке, приглашая принять мою руку для облегчения поднятия, ее ручка осторожно ложится в мою ладонь, перчатка легонько сжимается, слабый рывок, и девушка в миг оказывается на ногах, чуть пошатнувшись навстречу, но в последний момент удержавшись от столкновения с моим телом, точнее доспехом, скрывающим его.

- Ну что? Готова?

- Да.

- Тогда пошли.

Подземелье встретило сыростью, большое пространство первого зала, предназначенного для сбора рейда, более походило на канализационный рукав, нежели пещеру, спертый зловонный воздух вынуждал дышать реже. Сумрак пытался скрыть останки, утопшие в грязи, чернеющие от плесени и мха стены и своды завершали облик Разрушенных Катакомб. Казалось, что мы попали не в очередное подземелье, а в канализацию древнего города, благодаря некоей разрушительной силы, переставшего быть населенным столетия назад, иначе пришлось бы не сладко, по колено утопая в свежевших нечистотах.

Делиться на группы в отличие от паучьего логова не пришлось, весь рейд, выстроившись боевым порядком, двинулся вглубь подземелья, освобождая холл и скрываясь в сумраке тоннеля, выводящего через 50 шагов в первую залу.

Вдоль стен зала высились изуродованные каменные статуи, лишенные конечностей и голов, поэтому было невозможно определить точную расу изображенного в непонятной позе существа. Стены были будто бы выскребаны от слоев мха, на очищенном камне виднелись полустертые символы, собирающиеся в панорамные картины, слабо освещаемые тусклым светом от кристаллов, вмурованных в своды. Возле дальнего выхода мелькали сгорбленные мелкие силуэты, издающие писклявые звуки и рыскающие меж каменных обломков.

Рейд вошел в зал, и тут же один из силуэтов поднялся, маленькие глазки загорелись двумя зеленоватыми огоньками, раздался стремящийся к ультразвуку писк. Силуэты поднялись, прекратив рыскать, десятки пар глаз засияли зеленоватым, раздался уже общий тревожный писк, огоньки глаз сменились красными, к ним начали прибавляться десятки новых, выскакивающих из дальнего тоннеля. Через несколько секунд вся дальняя часть зала походила на колышущее море сотен красных огоньков, разом двинувшихся на нас.

- Щиты! – раздалась команда, и стоящие авангардом воины выставили плотную стену из ростовых щитов, выставляя вперед короткие копья и готовясь принять на себя надвигающуюся волну.

Вторая шеренга поставила копья поверх плеч передней, чтобы враг не решил попробовать перепрыгнуть преграду, а позади из готовились лучники, натягивая тетивы.

Сейчас нужно было именно так встречать надвигающуюся орду, способную сломить численностью, разорвав на отдельные островки сопротивления и пожирая каждый по отдельности, поэтому остальным пришлось ожидать в тылу команды на контратаку, пока не схлынет первая волна агра.

Писклявое море ударило в щиты сотнями когтистых лап, ржавых мечей и ножей, уродливых самодельных пик. Стрелы без выискивания находили цель, копья били точно, пронзая с первого удара, щиты держались, звеня и скрипя от царапаний когтями и клыками, общий гул утопал в писке тварей.

- Бей! – раздалось над рейдом, и тут же острые копья опустились, позволяя свежим тылам броситься в бой.

Я броском врываюсь в кишащую массу, пылающие змеевидные лезвия с легкостью пустили кровь первым крысолюдам, истошно завопившим, вселяя страх в соплеменников. К ним присоединились другие, попавшие под мощные когтистые лапы волков, волоколаков и не только. Сильнейший рев раздался возле меня, принуждая в страхе обернуться от неожиданности. Крысоподобные существа, передвигавшиеся с успехом как на четырех лапах, так и не двух задних, носящие на себе вещи, во мне пробуждали образы из игрового прошлого, но все же не вызывали чувств любви и ласки, как будто бы к домашним питомцам, никогда не любил крыс.

Позади меня, встав на задние лапы, возвышался огромный медведь, в реве скаля мощную пасть и без усилия раскидывая массивными лапами крысолюдов, не успевших отпрянуть из-за предательски прижавших сородичей. Я, было, подумал, что медведь был хозяином, а мы ненароком забрели в его берлогу, но индикаторы друга и всплывшее имя сменили непонимание на удивление: кузнец, оказывается, присоединившись к рейду с усилением, не собирался становиться волком, как делали остальные родичи, он был волколаком, способным превращаться в медведя, о чем и говорило его второе имя. Оказывается, не все я знаю о своих же людях, надо исправляться.

Кишащие меж лап крысы ринулись прочь, пользуясь преимуществом маленьких тел, крысиная стая осознала, что враг сильнее, и подчиняясь собственным инстинктам, попыталась убраться прочь, теряя силу бесчисленной орды, способной сокрушать любого врага.

Мы не стали упускать возможности, ведь не ради милосердия и спасения чужих душ пришли сюда. Никчемная броня крысолюдов из каких-то лохмотьев не помогала их хозяевам, тонкие волосатые тушки падали на землю, и только благодаря пламени мы не утопали по колено в телах. Пожирая врага, пламя подчинялось законам игровой механики и при соприкосновении наносило урон союзникам, как и любое иное воздействие. Дружественный урон, введенный разработчиками с целью уменьшения явного беспредела в боях, да и с целью внесения необходимости более продуманных тактик и стратегий битвы вместо банального давления силой и взаимными атаками всех и вся, авось врага накроет, делал свое черное дело. Даже я, имея небольшой опыт, успел насмотреться, как неудачный каст заклинания массового поражения накрывал дружественных бойцов, искренне пожелавших виновнику после крепкого сна обнаружить свои руки в том месте, откуда они у него были чисто гипотетически.

Зал был зачищен минут за пять, отряд быстро собрал попадавшее с тел и двинулся дальше, вновь построившись боевым порядком. Я шел первым, само собой, но не из-за развитого чувства собственной важности, а по причине умения определять неприятные места, мой боевой расчет, как и всегда, работал на полную, используя весь доступный интеллект. Далее шли мои воины, несколько ратников из числа дамагеров, после остальные.

Я не спрашивал почему, но из тридцати ратников двадцать было из поддержки, наверное, Воислав решил, что моих семидесяти разнопрофильных дамагеров достаточно, а вот с бафами и лекарями тяжеловато. Если так, то я с ним полностью согласен, вот кого-кого, а лечить у меня некому, надо думать, как исправить это.