— Не ходи туда. — только и сумел выговорить Ладон. Девушка подошла ближе и посмотрела на здание.

— Туда? В такую погоду? Чувак, я люблю риск, но не настолько. Побегать по развалинам в дождик прикольно, но блин, это не те ощущения, которые я хочу. Эй, все нормально?

Эльдар заставил себя загнать воспоминания туда, где хранил их все эти годы. Но все равно внутри что-то подрагивало и просило уйти отсюда.

— Продолжим? — но он сомневался, что сможет бежать дальше.

— Да не, ты уже проиграл. — отмахнулась Дашка. — Ну и развалины, ужас! По ним, наверное, детишки в хорошую погоду шныряют. Или эти…которые в Дозор играют. Я там пока пряталась, столько гадости в траве разглядела. Ты реально думал, я туда что ли побегу? Да там в хорошую то погоду покалечиться как не хрен делать, а уж в такую и вовсе.

— Зачем ты это говоришь? — вдруг тихо спросил Эльдар. Дашка осеклась на полуслове, затем моргнула:

— В смысле?

А неясное подозрение в душе парня уже расцвело вовсю синим пульсирующим светом. На эмоциях, он схватил пискнувшую брюнетку за плечи и тряхнул как следует.

— Кто тебе рассказал? — хорошо, что поблизости не было прохожих, а то кому-нибудь точно бы не понравилось как здоровый парень орет на нахохлившуюся девушку.

— Это Рика? Или Крис? Кто, мать их, решил, что у него язык лишний?

Дашке очень сильно захотелось втянуть голову в плечи. Вместо этого она выпрямилась еще сильнее, не пытаясь стряхнуть руки Ладона со своих плеч.

— Какая разница? Хреново, что ты никак не поймешь, что нельзя так жить дальше.

— Как? — трейсер снова потряс Дашку. — Тебе то что, а? Какого черта ты лезешь? Кем ты себя возомнила? Матерью Терезой? Моей следующей девушкой? Крутой спасительницей?

— Человеком. — голос Дашки, в отличие от воплей Ладона, звучал тихо, едва перекрывая шелест дождя. — Человеком, которому не все равно. Я не стану говорить, что понимаю тебя или еще что. Тебе пришлось пережить очень нехорошие вещи, о которых даже думать не хочется. Но у тебя впереди целая жизнь, е-мое! Целая гребаная жизнь, которая пройдет так, как ты выберешь. Сколько лет ты собираешься терзаться тем, чего не делал?

— Убирайся!

Дашка, чтобы не упасть, сделала шаг назад. Ладон явно уже плохо владел собой, раз оттолкнул ее с такой силой. Но уходить она пока не собиралась.

— Сейчас уйду. А ты постой тут и подумай. У нас у каждого есть выбор. Мы не дети. Это за ребенка ответственность несут родители, они помогают ему с выбором. А наша жизнь зависит только от нас. — тут Дашка не выдержала и сорвалась на крик, отчаянный и едва не перекрываемый слезами. — Идиот! Почему ты позволяешь себе самому разрушать свою жизнь? Ты не виноват в том, что кто-то пренебрег всеми правилами безопасности! Идиот и кретин! Хватит уже жалеть себя и придумывать всякие тупые преграды и принципы. Этим ты ничего не добьешься. Ничего!

Эльдар стоял со сжатыми кулаками, уже не обращая внимания на лезущие в лицо мокрые волосы. А Дашка продолжала выкрикивать слова, уже вперемешку со слезами:

— Ты своими фразами два года назад заставил меня понять, что паркур не игрушки. Меня! Девчонку, которая видела тебя первый раз в жизни. А она тебя не послушала, потому что не хотела. Потому что не желала слышать, а в этом нежелании ты не виноват. Ты, блин, сам недавно ругал меня за то, что я делаю со своей жизнью, а сам планомерно рушишь свою. Ты даже маму свою избегаешь, а она тебя любит, мне сказали! Эгоист проклятый, вот ты кто! Заперся в своей вине, как улитка в панцире, а то, что близким плохо от этого, тебе пофиг. Продолжай в том же духе, удачи! Я думала, ты сильнее.

Хлестнув последней фразой, словно хлыстом, Дашка развернулась и удрала через дворы, в осенние сумерки. Эльдар остался наедине с дождем, который шелестящей вуалью окутывал его.

***

Вот и все, высказала, что накипело. Заходя домой, Дарья вдруг почувствовала себя настолько разбитой и усталой, что сползла по стеночке на пол и немного поплакала. Хорошо, что мама до позднего вечера уехала к Настиным родителям, а то бы она наверняка встревожилась при виде ревущей и промокшей дочери.

Все еще всхлипывая и вытирая размазанную тушь по щекам, брюнетка заставила себя встать. Не хватало только заболеть, посидев мокрой попой на холодном полу. Ее же предупреждали, что из-за переутомления иммунитет понижен. Так что пришлось тащиться в ванную и залезать под горячий душ.

В облаке пара и запахе цитруса и корицы, Дарья постепенно успокоилась. Мысли теперь текли вяло и чуть заторможено — откат после недавнего всплеска возбуждения. Лениво проводя губкой по плечу, брюнетка понимала, что она либо сваляла дурака, либо сделала великое дело. Ладон теперь или ее возненавидит, или же поймет, что она хотела до него донести.

На ходу вытираясь мохнатым полотенцем, Дашка протопала в спальню и задумалась. Решив, что ей хочется как-то расслабиться, полезла за любимым набором. Все равно она согрелась, а дома очень тепло, даже жарко, так что флисовая пижама будет просто издевательством. А вот короткий прозрачный пеньюар дерзкого желтого цвета, с пеной тонких кружев и длинными рукавами — в самый раз. Дашка набросила прохладную ткань и почувствовала себя чуть лучше.

— Теперь чаю. — сказала сама себе. Тишина в квартире стояла сонная и ленивая, хотелось забраться с ногами на диван и просто закрыть глаза. Что Дашка и сделала, прихватив с собой кружку с горячим имбирным чаем. Правда, думать не хотелось. Было страшно. Брюнетка боялась представить, до чего может додуматься Эльдар. Пусть все идет, как идет. А она, кажется, сделала все, что могла. Дружеский пинок попал по цели, а дальше уже пусть Эльдар сам решает, как быть. В конце концов, большой мальчик.

Ленивая апатия охватывала все сильнее. Чай уже остыл, включенный для фона телевизор показывал какой-то третьеразрядный фантастический фильм, а Дашка постепенно погружалась в дрему. Шевелиться не хотелось, разве, что дотянуться до лежавшего в углу дивана пледа.

Поэтому резкий звонок в дверь заставил Дарью недовольно заворчать. Неужели мама забыла ключи? Покосившись на мобильник, брюнетка покачала головой: почти полночь. Нет, мама предупреждала, что будет поздно и вернется на такси, но что-то она совсем загуляла.

Потом Дарья увидела мигавшее сообщение и, пока шла к двери, открыла его.

Оказывается, Анна Викторовна осталась ночевать у родственников.

Рука Дашки замерла на замке, не решаясь открыть. И кого тогда принесло на ночь глядя? Посмотрев в глазок, брюнетка отчетливо икнула и как-то нервно крутанула замок.

Вместе с Ладоном в квартиру ворвались запахи дождя и осени. Дашка и пикнуть не успела, как ее буквально отнесло к противоположной стене, увешанной картинами с кошками. Обхватив ее лицо ладонями, трейсер слегка сумасшедшим взглядом уставился в бирюзовые глаза с расширившимися зрачками. А после поцеловал так, словно решил поставить на ней свое невидимое клеймо. Дашке оставалось лишь отвечать с тем же напором, нетерпеливо и требовательно, но вместе с тем необычайно нежно.

В семь утра в кафе было сонно и мирно. Лишь изредка что-то звякало в стороне, где находилась барная стойка, да порой долетали обрывки голосов редких посетителей. Две официантки облокотились о столик с кассовым аппаратом и негромко о чем-то беседовали, порой бросая взгляды на клиентов — не нужно ли им что-нибудь. С коричнево-белых, в полосочку, стен смотрели многочисленные портреты местных музыкантов, из огромных окон открывался вид на шумный проспект с многочисленными в этот час пробками, негромко играл джаз.

— Хватит ржать. — прошипела Настя, чувствуя сильнейшее желание провалиться сквозь землю. Желание это появилось у нее рано утром и до сих пор не отпускало. А Крис, как назло, лишь хохотал и отказывался разделить ее чувства.

Вот и сейчас: вытянув длинные ноги, парень отхлебнул американо и хохотнул здоровым таким мужским смешком.

— Ни за что! Это ж троллинг на годы вперед!