А неаполитанцы… ну что там неаполитанцы? Поняв, что с прибытием к конным арбалетчикам солидного подкрепления им явно не светит поживиться, эти красавцы банально слились, предпочитая рассеяться и малыми отрядами ускользнуть обратно в неаполитанские земли. Дескать, может Борджиа слово и сдержит, но лучше уж так, не доводя до личного общения. Да и бес с ними, откровенно то говоря! Нам они хлопот в этом довольно коротком сражении не доставили, а это главное.
Швейцарцы — дело иное. Вот они, два представителя наёмников — Дитрих Хальц и Андрэ Белль. Изначально не они были самыми влиятельными, но один погиб, двое ухитрились всё ж выскользнуть, хотя бросили большую часть своих отрядов. Теперь эти двое оказались, хм, избраны для ведения переговоров. С кем? Со мной и… Катариной Сфорца, потому как оба Гонзага были всецело поглощены разделом трофеев — наверняка постараются прокинуть нас, Борджиа, по полной программе — а от менее значимых представителей венецианцев мне удалось отбояриться. Нет, смотреть со стороны несколько кондотьеров второго ряда будут, но именно что смотреть — не по чину и положению им влезать в такого рода переговоры. Ошибка с моей стороны относительно отдачи на откуп венецианцам раздела «золотого обоза»? О нет, исключительно расчёт! Если бросать волкам кость, то она должна быть мозговой, да к тому же с во-от такими махрами мяса, чтоб глодали подольше и отвлеклись от того, на что в иной ситуации обратили бы внимание. Кратковременная польза очень часто уступает той, что получается теми, кто умеет выждать. Вот и проверим… в очередной раз.
Я с любопытством смотрел на обоих представителей наёмников, пропущенных к нам, расположившимся на некотором отдалении от места, где мог состояться завершающий этап битвы при Палестрине. Тот самый, подразумевающий даже не разгром, а практически полное уничтожение швейцарцев. С потерями, с пленными, кучей раненых… Лично мне хотелось избежать лишённого смысла кровопролития, если, конечно, удастся добиться выгодных условий для себя и в то же время минимально приемлемых для наёмников.
— Надеюсь, мы не услышим глупостей вроде того, что вы уйдёте при всей захваченной вами добыче, со всем имуществом и при полном вооружении? — ухмыльнувшись, поинтересовался я у этих двух мрачных типусов. — Иначе мне придётся считать вас полными и абсолютными тупицами, не способными здраво воспринимать окружающий мир.
— Мы свободны от договора с Францией, — буркнул, не поднимая глаз, Андрэ Белль. — Мы хотим уйти и не с пустыми руками. Это нормально!
— Вы разбиты, — мурлыкнула, словно оправдывая свои прозвища, Катарина Сфорца, взирая на обоих наёмников, как на диковинных заморских зверушек. — Вы пешие, а у нас есть кавалерия и артиллерия. Соизмеряйте свои желания с тем, что вам могут дать.
— Для вас сохранить жизни и свободу — уже выигрыш в столь неудачно сложившейся игре, — подхватил я удачные, правильные слова Сфорца. — И вам… действительно не уйти. Вы видели, сколько у нас конницы.
— Большая часть грабит обоз, — буркнул Дитрих Хальц, в отличие от своего коллеги по трудному ремеслу «пса войны» не прячущий глаз, а смотрящий прямо на меня. — И я думаю, часть пехоты тоже хочет к ним присоединиться. Мы успеем уйти.
— Успеете… только недалеко. Достаточно намекнуть тем самым, которые грабят французский обоз, что у вас с собой самое ценное, такое как драгоценности и золотые монеты. Поверьте, те, кто счёл, что ему досталось меньше, чем соседу, с радостью погонится за вами. А я непременно скажу и мне поверят. К тому же не удивлюсь, если эти слова в какой-то мере правдивы.
«Всё своё ношу с собой!» Этот девиз с давних времён можно отнести к тем, кто давно и прочно привык жить войной. Итальянские кондотьеры и бойцы кондотт уж точно носили при себе немалую часть имеющихся ценностей. Сразу вспомнилось первое в этом времени и этом теле сражение, во время которого удалось прикончить неудачливого кондотьера Проди. Тот тоже таскал с собой немалую сумму в золоте и драгоценных камнях. Так чем швейцарцы то хуже?
Ничем не хуже. Это было заметно по немного изменившемуся выражению лица Хальца и закашлявшемуся Беллю. Не сильно понравились обоим мои слова, сразу чувствуется.
— Что вы можете нам предложить? Такого, чтобы солдаты не прирезали нас самих!
— Приемлемые условия, Хальц. Вы сохраняете жизнь, свободу и по мечу или там топору на человека. Зато передаёте нам доспехи и три четверти того, что у вас в кошельках и нательных поясах, в которых многие наёмники так любят хранить особо ценную добычу. А потом можете проваливать в свои родные края. Ах да, ещё передадите другим, что разумно наниматься на службу к Борджиа, а не к их врагам.
Щедрое предложение по любым меркам. Жизнь, свобода и минимум оружия для собственной безопасности уже было бы много. Только я действовал с прицелом на будущее. Сами швейцарские наемники — это не враг. Более того, потенциальный ресурс, пусть даже такой, который дорого стоит. Отмахиваться от него, не зная, что может случиться в среднесрочной перспективе… не самое мудрое решение. А подобная щедрость позволит в будущем начать разговор с лидерами тамошних наёмников с выгодных стартовых позиций. «Псы войны» — люди особенные, они хоть и те ещё сукины дети, но на память не жалуются.
Дальнейший, хм, торг был скорее порядку ради, чем с целью что-то серьёзно изменить. Оба швейцарца с того момента, как узнали наши пожелания, вели себя очень и очень вежливо… по своим критериям, конечно. По сути выторговывали они не более чем быструю и безопасную дорогу до родных краёв с минимальными неудобствами. То есть продовольствие, которое также имелось в разграбляемом сейчас обозе, и некоторое количество повозок для раненых. Можно было согласиться и сразу, но с дипломатической точки зрения только после некоторого времени и в качестве великого одолжения.
Взамен же этих самых уступок я выжал из наёмников то, что им удалось узнать о дальнейших планах французской армии. Точнее того, что от неё сейчас осталось. И планы эти были, скажем так, не самыми для нас приятными. Сиена, охваченные восстанием земли бывшей пизанской республики, затем земли Модены, Генуя и… Савойя. Именно Савойя рассматривалась, как оказалось, королём и его маршалом как место, где к войску должны были присоединиться отряды под знаменем Жильбера де Бурбон-Монпансье. А что потом? Ожидание подкреплений из Франции с целью либо пробиваться обратно в Неаполь, но с куда более серьёзными силами и уже без каких-либо иллюзий по поводу возможности договориться, либо… Удержание того, что можно удержать и вынужденная пауза для наращивания сил. Плюс ко всему, Карл VIII совсем перестал верить Лодовико Сфорца, не в последнюю очередь из-за того, что его племянница Катарина явно и открыто перешла на сторону его врагов, то есть нашу.
Выслушивая это, Львица Романии не выглядела слишком уж довольной, но и посыпать голову пеплом тоже не собиралась. Так, приняла во внимание как неотъемлемую часть бытия. Затем… началось частичное разоружение и практически полное обезжиривание господ наёмников. Как говорится, мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус! А куда деваться бедным «псам войны»? Альтернатива то — стать либо совсем бедными и пленными, или просто мёртвыми, а мертвецам золото с серебром и каменьями и вовсе ни к чему. Вот и предъявляли один за другим к досмотру себя родимых, ворча, ругаясь, но не делая никаких резких движений и не совершая глупых поступков.
Мда… И ещё раз это же самое слово! Награбились господа нехило так, причём при себе, как я и ожидал, у них было лишь самое ценное, а именно те самые золото в монетах и ювелирка. Даже та четверть, которая оставалась им «на бедность» с данным понятием не сочеталась от слова «совсем». Не пустыми до родных мест вернутся, хотя и не настолько с прибытком, как рассчитывали совсем недавно. Надо было бы не три четверти с них снять, а больше, однако… Слово не таракан — убежало, так уже не прихлопнешь!
Что до доспехов швейцарцев и немалой части их оружия — в этом был немалый смысл, причём отнюдь не в плане материальной выгоды. Огромное снижение боеспособности наёмников, ведь без брони и лишь с одним клинком/топором воевать гораздо сложнее. Они это знали, я это знал… Интересно, поймут ли сие Гонзага или же придётся растолковывать? А ещё придётся возиться с выпроваживанием сей огромной кучи незваных гостей, но выпроваживанием относительно вежливым. И кому поручать? Венецианцы с этим точно заморачиваться не станут. Дёргать своих? Опасно, они должны быть в полной боевой готовности. Остаются лишь относительно верные вассалы Святого престола, которым такое вполне по силам, да и неожиданностей от них ожидать не приходится. Слишком они впечатлились последними успехами Борджиа, а потому не рискнут чудить.
