Полина, заспанная и с разлохмаченными волосами, сидела на постели, приткнувшись к растерянно-улыбающейся Даше, и смотрела на отца, казавшегося невероятно огромным и высоким.

— Не понял, — чтобы заполнить паузу, протянул Никита. — Это что за ночные посиделки, боярышни? Поля, твоя спальня в другом крыле коридора, если не забыла.

— Я знаю, — буркнула девочка, пристально рассматривая его. А потом неожиданно дрожащим голосом добавила: — Не входи в дом, понятно?

— Ладно, не буду, — мгновенно насторожился волхв. — Что ты еще хочешь сказать?

— Просто не заходи в дом, — Полина вдруг спрыгнула с постели и подбежала к отцу. Подхваченная сильными руками, она взлетела вверх и обхватила его за шею. Зеленые глаза необычайно засветились, как будто изнутри на зрачки направили лучики солнца. — Обещаешь?

— А в какой дом, Поленька? — осторожно поинтересовался Никита.

На мгновение девочка крепко зажмурилась, отчего на лбу появились морщинки, но потом огорченно выдохнула:

— Не могу понять. Одноэтажный, забор железный закрытый, снег герб на нем… не вижу больше ничего.

— Хорошо, — поцеловав Полину, Никита опустил ее на пол. — Беги к себе, а то рано встала.

— Я с мамой Дашей останусь, ладно? — хитро сверкнув глазищами, маленькая ведунья завернулась в одеяло.

Даша кивнула, соглашаясь с таким бесцеремонным вторжением в личную зону, и сделала виноватое лицо, дескать, не прогонять же малышку. Да и как упускать случай укрепить дружбу с дочкой старшей жены? Она потрепала Полину по голове и встала, чтобы проводить Никиту. Обняла его и прошептала в ухо, что очень боится таких вот откровений. Может, они не связаны с ближайшим будущим, а может, предупреждение своевременное, и к которому стоит прислушаться.

Никита пообещал быть очень аккуратным и осторожным, и не оборачиваясь, вышел из комнаты. Слон уже ждал хозяина в полном боевом обвесе, сидя в дежурной комнате с бодрствующей сменой, возвышаясь над ними как могучая башня. Москит рядом с ним казался маленьким хулиганистым мальчишкой, вертким и крепко сбитым.

— Сколько тебе еще нужно бойцов? — спросил Ильяс, заглянув в комнату. — Я как только сказал, что хозяин планирует прогуляться, все штурмовики собрались.

— Десять человек, — Никита посмотрел на часы. — Больше не надо. Есть еще группа Мещерина, мне их важно в деле проверить. Сам подбери инициативных и дерзких.

— Все настолько серьезно?

— Надеюсь, не придется войну устраивать, — отстраненно произнес волхв, думая о Шереметеве. Не опередил бы, а то столкнутся нос к носу — и неизвестно, чем закончится встреча. — Ильяс, у тебя десять минут. Сбор в подвале.

****

Фадеев приказ Никиты выполнил, ухитрившись достать в ночном Петербурге минивэн. Черный «даймлер» без опознавательного герба стоял у крыльца особняка, выплевывая в морозный воздух клубы едкого сизого дыма. Второй микроавтобус уже был забит мезенской группой.

Темные тени, выскальзывая на крыльцо по одному, спускались по лестнице и быстро запрыгивали в машину, едва слышно позвякивая железом. В полной тишине, без шуток и подначек, как это обычно бывает в начале какого-нибудь дела.

Хрустя снегом на дорожке, Семен дождался Никиту, который вышел последним, поежился от холодного промозглого ветра, дувшего с канала.

— У вас одна дорога — через Синявино, — сказал комендант особняка. — Трасса сейчас пустая, но я слышал, там прошел влажный снег. Поэтому за полтора-два часа доберетесь. Никита, может, тебе еще людей дать? Меня-то ты с собой не возьмешь, скажешь, что усадьбу охранять надо.

Фадеев попробовал пошутить, но в его голосе послышались просящие нотки, словно у мальчишки, страстно желающего пойти со взрослыми мужиками на ночную рыбалку.

— Усадьбу надо охранять, — улыбка мелькнула на губах Никиты и пропала. — Связь будем держать каждый час. Не исключено, что Шереметевы попытаются сорвать мое желание увидеться с Гольцем. Тогда придется поднимать всех, вплоть до введения особых мероприятий и в «Гнезде», и в «Родниках». Ну все, мы помчались. Надеюсь, до вечеринки успеем вернуться. А то Даша с Олей меня на кусочки разорвут.

Урча моторами, обе машины выехали из ворот, и набирая скорость, помчались по улицам, постепенно забирая на северо-восток. Выехав на загородную магистраль, еще больше прибавили скорость. Дорога, к счастью, оказалась чистой. Легкая снежная поземка сгоняла свежевыпавший снег на обочины, по правой стороне промелькнули скудные огни пригородных дач, размытых в наступивших утренних сумерках.

Бойцы, пользуясь случаем, дремали в креслах, справедливо рассудив, что два часа лучше потратить на полезное дело, чем языками чесать. Поэтому в салоне стояла тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим гулом мощного движка. Никита сидел рядом с Москитом, уверенно ведущим «даймлер» по пустой дороге, изредка обгоняя грузовые фуры; за ним уверенно держался микроавтобус группы Мещерина.

«Хованский при разговоре честно признался, что возможна утечка информации, — размышлял Никита, откинувшись на высокую спинку пассажирского кресла. — И, несмотря на это, рискнул предупредить меня. Значит, знал, что Шереметева предупредят о моем интересе к Гольцу. Человека с такими полномочиями князь мне не отдаст, вот почему нужно прибыть раньше его бойцов. Слишком много финансист знает, и эти знания чреваты проблемами для князя. Только странно связывать покушение на Тамару и Дашу с Гольцем. Иначе получается, к нему причастен князь Василий Юрьевич…. Голова раскалывается от непонятных фигур, мечущихся перед моими глазами!»

Через час Никита связался с Фадеевым и убедился, что в Петербурге все спокойно, никто к особняку близко не подходил, Шереметев своих людей не присылал. Вологда тоже отчиталась, там и вовсе безмятежное настроение. Впервые за несколько суматошных дней промелькнула мысль о капризной Макоши, решившей изменить ситуацию в его пользу.

К Новой Ладоге подъехали в восьмом часу утра. На пригородной трассе, тянущейся вдоль Волхова, уже вовсю сновали юркие малогабаритные фургончики, развозя свежий хлеб и продукты по дачным поселкам. Автобусы на остановках забирали ежившихся от мороза людей, дорожные фонари гасли один за другим.

— Эх, по темноте лучше было бы, — вздохнул Москит, озвучив тревогу Никиты. — Ладно, такой оравой подъедем. А если придется силой брать? Сколько там охраны?

— Не больше двух-трех, — рассеянно проговорил волхв. — Он хоть и важная птица, но не настолько, чтобы набивать полный дом телохранителями. Не переживай, усыплю всех, спокойно проникнем внутрь, побеседуем.

Москит только вздохнул и покосился на экран навигатора, куда была загружена карта Новой Ладоги. Ориентируясь по проложенному маршруту к дому Гольца, который проживал неподалеку от Петровского, как его еще называли — Староладожского — канала в районе шлюзов. Район был малозаселенным, что облегчало скрытность задачи; но проживали в нем, как гласила справка, выведенная поверх карты, весьма важные дворянские семьи города. И большая часть из них, вероятнее всего, лояльна Шереметевым или Волынским. Их кланы крепко держат все побережье Ладоги.

Промелькнул слева заснеженный городской парк, и Москит свернул в широкий проулок, ведущий к каналу. Машина с бойцами Дениса Мещерина, шедшей теперь в арьергарде как привязанная, уверенно держалась в тридцати-сорока метрах.

— Готовимся, — бросил через плечо Никита, и в салоне оживленно зашевелились, заговорили.

Адрес Гольца и его фотографию Хованский сбросил еще в тот момент, когда Никита со своим отрядом выезжал из Петербурга. Теперь, сверившись с номерной табличкой, волхв с тягучим ощущением беды смотрел на забор из металлопрофиля, тянувшийся метров на пятьдесят. Ворота плотно закрыты, калитка в заборе из массивного железного полотна тоже без единого зазора. Малый герб Шереметевых на кирпичном столбе предупреждал о том, что хозяин дома находится под защитой серьезного рода.