— Тебя это удивляет?

— Скорее расстраивает. Оказывается, здесь все как в обычных государственных структурах. Есть тот, кто без колебаний возьмется расчищать завалы. На него и надежда…

Хвалимир не торопился с ответом; его рука замерла, перестав оглаживать камень.

— Когда сюда ехал — видел засеки? — поинтересовался жрец.

— Да. Неужели в такой глуши была опасность нападения?

— Еще какая! Храм всегда был готов к обороне, но самая тяжелая пора наступила, когда ушкуйники рванули из Новгорода в эти края. Многие оказались обычными проходимцами и любителями наживы. Но среди них были люди, сознательно искавшие Алтарь. Они спелись с британцами, и на их деньги организовывали экспедиции. Тогда удалось отбиться. После смерти Петра Алексеевича, когда русский престол занял Александр Меньшиков, началась серьезная смута. Север не желал видеть его в роли самодержца, ибо считал проходимцем и лакеем царским. Что, конечно же, далеко от истины. Многие стали жертвами такого навета, сознательно введенные в заблуждение хитростью и лукавством врагов Руси… Поэтому Новохолмогорск, Мезень, Печора превратились в один бурлящий котел. Сюда уходили несогласные с политикой крепнущего императорского клана. Бунташный век много накипи поднял на поверхность. В мутной водице и зашевелились западные структуры вроде папской магической инквизиции, а с ними и британская Корона стала активно искать предателей в боярских кругах.

Жрец снова сделал паузу, собираясь с силами и мыслями.

— Именно тогда Орден начал концентрировать свои силы в Мезени. Война предстояла серьезная, все это понимали. Нужно было четко отделять служение родной земле и распри между боярами. Ты же понимаешь, что взрастить бойца — дело очень и очень долгое, будь он даже отмечен искрой одаренности. Себя вспомни. А набирать наемников неприемлемо для нашего Устава. Но в нашем случае двадцать подготовленных воинов могли дать отпор.

— Кто был Князем в те времена?

— Брянчинов Матвей почти полвека отдал служению Ордену. Он был таким же Универсалом, как и ты сейчас. И он тоже вначале не хотел взваливать на себя бремя власти. Да только за него решил Алатырь-камень.

— Как такое может быть?

— Источник наделил его Силой Пяти стихий, — у Хвалимира, оказывается, были золотисто-желтые зрачки, как у тигра, и они словно прощупывали замершего Никиту до самых глубин его души. — Плод в чреве матери не выбирает свою судьбу, он только может принять Дар. И однажды приходится платить служением своему Роду, своей семье, людям, доверившимся тебе, и… Ордену. До самого своего конца.

— И сколько мне отмерено? — дрогнул голос Никиты.

— Хочешь знать свою судьбу? — по-доброму улыбнулся жрец.

— Больше всего я хочу знать, что сейчас творится вокруг меня и семьи. А где и когда закончится мой путь — уже неважно.

— Жизнь Универсала долгая, враг ему не страшен в силу уникальных магических данных, а у тебя, не забывай, еще и две твари в услужении. Ты самое страшное оружие, которое я когда-либо встречал на своем веку. Тот, кому по силам разрушать города, рано или поздно встает перед выбором: отдать свою Силу Алтарю или идти с этой ношей до конца жизни.

— Все-таки знаете про демонов, — напрягся Никита.

— Знаем и присматриваем за тобой. На извилистых тропинках между мирами встречаются интересные люди, уже наслышанные о Никите Назарове.

— И кто они?

— Одна из них передает тебе огромный привет, — Хвалимир усмехнулся. — А с другими когда-нибудь сам встретишься.

— Тэмико! Хранительница! — Никита оживился. — Охотно поверю. Она не очень жалует демонов, и поэтому наши взгляды на их службу людям расходятся… Но, Хвалимир, а что значит «отдать свою Силу Алтарю»?

— Матвей Брянчинов не выдержал своего служения, когда уничтожил британскую флотилию адмирала Бреггинса в устье Койды. Слухов тогда немало бродило по побережью, но только Князь Ордена знал, чего ему стоило лишить жизни почти две тысячи человек, утопив их с помощью комбинированных заклятий огня и воды. Не выжил никто. Жители Койды еще несколько лет собирали выброшенные на берег обломки фрегатов и личные вещи британских моряков.

— Была причина, по которой Князь сотворил такое, — догадался молодой волхв.

— Была. Универсал редко применяет заклятия тотального уничтожения в силу личных воззрений, моральных колебаний, человеколюбия, наконец… Поинтересуйся в архивах насчет экспедиции Бреггинса. Ее назвали «Ветер возмездия». Если память не подводит, в 1802 году по новому летоисчислению, — при этих словах Хвалимир довольно сердито хмыкнул. — То, что творили островные пираты — а я не могу их назвать по-другому, пираты и есть — не поддается осмыслению. Не нам осуждать Князя, он поступил так, как считал нужным, а потом пришел сюда и погасил свою искру Дара. Доживал после этого как обычный человек… недолго.

— После него кто встал во главе воинства?

— Никого не было, — покачал головой жрец. — Место, как говорят сейчас, оставалось вакантным. Поэтому твое появление восприняли как сигнал к действию. Война ведь не прекращается до сих пор. Исчезло ее внешнее проявление. Никто не сходится в кровавой сече, но убиваем мы друг друга так же исправно, отвечая ударом на удар иными средствами.

— Получается, Собор не стал сопротивляться моему решению привести к Алтарю потайника из-за желания выбрать нового Князя? — Никита нахмурился. Ведь так и было. Старцы недолго бушевали и довольно быстро пришли к согласию.

— Ты еще молод, Никита, — вздохнул Хвалимир; постукивая кончиком посоха по полу, он обошел Небесный камень и встал рядом с волхвом. — Некоторые вещи тебя могут возмутить или обидеть, но, по сути, ты был обречен с самого рождения стать Князем. Не даются такие подарки богами за красивые глаза. Их надо отрабатывать. Это твой Рок, Никита, и только тебе его нести на своих плечах, не перекладывая ответственность на других. И ты, как Князь, обязан быть впереди своего воинства. Мы защитим твоих жен и детей, но только тебе предстоит сразиться с нашим вечным врагом. Он злонамеренно искажает суть человеческой жизни, стирает нашу общую память, вносит рознь между братьями и сестрами, где мечом, а где и словом. Патока их лжи слишком слащава, чтобы сопротивляться ей. Но и с этим мы разберемся. Нам нужен твой карающий меч.

— Кризисный управленец, — пробормотал Никита.

— Именно так, — нисколько не удивился услышанному жрец.

— Но Храм не защитил Брянчиновых, — Никита вдруг понял, почему не может принять правильные, в общем-то, слова Хвалимира. — Он был Князем и воевал против наших врагов. А его семья погибла. Ведь я прав? Горечь тяжелой потери чернит разум и толкает человека на тяжелые для сердца поступки. Поэтому последний Князь и отрекся от Силы, когда осознал, что сотворил. А вдруг и мою семью ожидает подобная участь?

Жрец не сразу ответил. Он протянул руку к Алтарю и замер так, пока пальцы не засветились бледным фиолетовыми всполохами.

— Тогдашние хранители недооценили степень осведомленности английской агентуры, находившейся в составе экспедиции Бреггинса. Они нашли семью Брянчинова и навели на них магов Ордо Маллеус, чтобы не замарать свои руки. Ты же знаешь, на что способны папские псы инквизиции. В гены их адептов вложена одна программа — уничтожить всех, кто связан с Орденом даже косвенно. Но знаешь ли ты истинную природу войны?

— Догадываюсь, — Никита с интересом смотрел, как расширяется призрачный туман над Алтарем. Хранитель открывал портал?

— Западная камарилья, победившая древний уклад европейских княжеств, ищет механизм появления Универсала, — Хвалимир усмехнулся и поднял руку. С пальцев тягуче потянулись вниз струйки тумана. — И своими куцыми мозгами никак не поймет, что истинный Дар дается не избирательно или по каким-то особым методикам. Это выбор богов. Непонятен принцип выбора Универсала, непонятна механика зарождения в нем искры Пяти Стихий. Все непонятно. Мы можем оперировать магическими потоками на подсознательном уровне, понимать, как это действует и работает, пользоваться ими, наконец. Но единственная тайна, которую нельзя открыть — это Дар, носителем которого являешься ты. Считай, это твое проклятие и твое богатство. Задай вопросы, которые тебя беспокоят — и поторопись к своим братьям.