— На меня не рассчитывай, — заявил голос. — Мне лишние неприятности ни к чему.

— Я осторожно, — пообещал Папата.

— Знаю я твою осторожность. Битый час орешь на весь архив.

— Это мысли вслух.

— Вот все и узнают, что ты замыслил.

— От тебя никогда нет толку, — огорчился библиотекарь.

— Все, — сказал голос. — Я пошел. А то ведь и рехнуться недолго. Раздвоится, понимаешь, личность — и что тогда?

— Ты еще будешь извиняться.

— Ничему тебя жизнь не учит, — вздохнул внутренний голос и исчез.

А господин Папата уселся на пол, среди рукописей и свитков, и принялся подробно изучать обгоревший листок.

Князь Тьмы не без интереса наблюдал за ходом битвы.

Противник порадовал его, а такое случается не часто. На его памяти подобных великих сражений было несколько: с великими Павшими Лордами Караффа, с мурилийцами, с древними демонами стихий и с объединенной армией Гьянленна.

Вспомнив Гьянленн, владыка ностальгически вздохнул и довольно зажмурился. Вот когда он совершил величайшее деяние в своей жизни. Вот когда его судьба действительно висела на волоске. Молодой и могущественный демон, он бросил вызов существам, которые владели этим миром задолго до его рождения. Тогда он поставил на кон все. И выиграл.

Нечто подобное сделал сейчас Кассариец, и втайне, как частное лицо, Князь Тьмы ему сочувствовал. Он хорошо знал, что должен испытывать некромант, и не желал очутиться на его месте.

Да, кассарийские войска теснили его легионы к воде. Да, они наступали. Великолепный минотавр во главе ударного отряда вклинился в ряды демонов, и в образовавшийся пролом хлынули шеннанзинские кавалеристы. А на правом фланге кентавры и кобольды основательно мутузили экоев Наморы Безобразного. И торопился через болотистый лужок, утопая в мягкой земле чуть не по колено, грандиозный кассарийский голем, целя в правый фланг адских войск, возглавляемый Сарганатасом.

Победа, казалось, так близка.

Но уже несся к Безымянному ущелью Пут Сатанакия во главе отборных Огнекрылов и Пожирателей Снов. Могучие и стремительные, они в мгновение ока достигли цели и скрылись среди скал. Даже если бы Думгар повернул теперь обратно, он бы все равно не успел добраться до узкого прохода и остановить врага.

Тылы кассарийских войск остались открыты для нападения и совершенно беззащитны.

А затем герольд Барбосис поднес к губам длинный витой рог и извлек из него протяжный стонущий звук, от которого кровь стыла в жилах. Повинуясь этому сигналу, адские твари немедленно стали отступать и перестраиваться. И еще один неприятный сюрприз был у Князя Тьмы. На звук рога вышли вперед легионы Эдны Фаберграсс и Моубрай Яростной. Свежие, не бывшие в битве легионы.

Отважная крошечная, измученная последней яростной атакой армия Зелга да Кассара была обречена.

Но одновременно с пением рога Преисподней, даже на мгновение раньше, все усиливаясь и заглушая остальные звуки — и шелест ветра в кронах, и лязг битвы, и крики нападающих, и вой побежденных, — понеслись над Липолесьем голоса горгулий, сплетаясь в дикую, тоскливую и прекрасную мелодию.

Никто и никогда в подлунном мире не смог бы свести в одном месте мурилийца и бангасойского демона, страшного зверя Ватабасю и чудовище Ламахолота, жанивашских тварей и горных владык Рюбецаля — и остаться при этом безнаказанным.

Ни одно смертное существо не рискнуло бы поставить их в строй. Тем более — под одни знамена. Никто, находящийся в здравом уме и твердой памяти, не осмелился бы предложить этим древним, могущественным, гордым созданиям одну золотую рупезу за услуги.

И — самое главное. Ни один безумный пророк — даже такой оптимист, как Мардамон, или великий провидец, как Эдна Фаберграсс, — не предположил бы, что все это может им понравиться.

Так что не станем осуждать Князя Тьмы и его великих маршалов за недальновидность. Они учли все вероятные и невероятные варианты развития событий. Они не предусмотрели только того, чего никогда не было и никогда не могло быть.

Вот что значит — не читать свежую прессу, сказал бы на это военный корреспондент Бургежа.

Вот что значит — вовремя ввести военную цензуру, возразил бы на это генерал Топотан.

Как бы там ни было, стратеги Преисподней не подозревали о том, на что способен бригадный сержант Лилипупс, вдохновленный сложностью поставленной задачи и вынужденным продолжительным отдыхом.

Пут Сатанакия со своим отрядом выскочил в тыл вражеским войскам как раз в тот момент, когда на равнине открылся огромный портал, светящийся золотым и зеленым. На другом конце его хорошо просматривался огромный черный замок с высокими стройными башнями, на которых реяли знамена Кассарии.

Увидев этот портал, Князь Тьмы открыл рот, чтобы сказать «Ого!», но ничего не сказал — высокий статус не позволял ему такой свободы самовыражения. Вместо него «Ого-го!!!» воскликнул верный Барбосис.

Первым из портала выплыл демон Папланхузат, пропажу которого горючими слезами оплакивал богдыхан Амарифа со своим казначеем и всем обездоленным народом. Больше всего он (Папланхузат) напоминал парус корабля небывалых размеров. Огромный, серый, плотный, влажный, парус с язвительной улыбкой и лукавыми раскосыми глазами. Следом за ним грациозно проследовали к месту событий его любимые жены — Киспарна и Нагипарна. Киспарна была больше похожа на темную грозовую тучу, а Нагипарна — на шаровую молнию, коей, впрочем, и являлась на самом деле.

— Что это? — уточнил владыка Преисподней.

Он отказывался верить своим многочисленным глазам, хотя до этого момента никаких претензий к ним — в отличие от ушей — не предъявлял.

— Судя по виду, демоны стихий, — робко ответил адъютант.

— Сам вижу!!! — загрохотал Князь, поскольку грозный крик самой высшей пробы статус ему позволял. — Откуда они взялись?! Мы же загнали их в… Кстати, куда мы их загнали?

Адъютант растерянно пожал крыльями. Он вообще до этого момента полагал, что демоны стихий были уничтожены во время войны с первородными тварями Ниакроха. И торжественное появление одного из самых могущественных, повелевающего ветрами, громами и молниями, явилось для него печальной новостью.

Владыку Ада подвела привычка свысока смотреть на окружающих. До Преисподней время от времени доходили слухи о странном существе, обитающем в проливе между морями Киграт и Мыдрамыль, но разве скромный заведующий проливом мог привлечь их внимание? Теперь они пожинали плоды собственной высокомерности.

Конечно, Папланхузат разленился и растолстел на службе у амарифских жрецов, избалованный бесконечными жертвоприношениями и подношениями. Добрый и послушный гарем тоже добавлял радости. Киспарна и Нагипарна наконец-то перестали пилить его за то, что он все время таскает их с собой по каким-то сражениям, и с любовью обустраивали дом. Довольство, покой и уют притупили его ярость. Все было бы хорошо в его нынешней жизни, кабы не терзающие душу воспоминания о том, каким невероятным могуществом обладал он и подобные ему прежде. В проливе Ака-Боа ему было не развернуться. Даже самые отчаянные контрабандисты больше не пренебрегали приветливыми амарифскими кассирами и исправно платили пошлину. Порой он ненавидел Князя Тьмы за то, что тот обрек его на тихое и сытое, но прозябание. Порой думал, что, может, оно и к лучшему. Жажда мести уже не пылала в нем, как огромный костер, но все еще тихо тлела под пеплом памяти. Порой он тосковал по звукам битвы, по самой возможности одним движением стереть с лица земли крепость или город. В добрый час появился на пороге храма Попутного Ветра неприветливый тролль с заманчивым предложением повоевать.