Так каким же станет следующий ход убийцы? Вполне вероятно, что он сейчас сидит у меня дома и дожидается возвращения хозяйки. А может, ходит вокруг и вынюхивает, как попасть внутрь. Лучший способ, конечно, – через французское окно, тем более что забор обеспечивает необходимое укрытие на то время, пока он будет его открывать.

Однако это не самое мудрое решение. Фирменный знак охранной компании прикреплен на самом виду – на окне фасада. Определить, включена ли система, невозможно, а испытывать судьбу не захочет ни один мало-мальски соображающий человек.

От глубоких размышлений меня отвлек голос миссис Бладсуорт. Она беспокоилась, все ли в порядке с Шоной.

– Да, все хорошо. Сестра была у меня дома рано утром, – ответила я, вытерев глаза. – Сложила нужные вещи в сумку и отвезла их Уайатту. Сейчас он звонит ей, чтобы узнать, включила ли она сигнализацию.

Вполне вероятно, что Шона это сделала. Вряд ли она могла оставить дом незащищенным, даже если бы так поступила я сама. Если система не сработала, значит, посторонние в дом не проникали. И не устроили засаду. Убийца мог бы перелезть через забор и заглянуть во французское окно. Но я плотно задернула шторы, поэтому увидеть он бы все равно ничего не смог. Так что поводов для страха у меня просто не должно быть.

Я мысленно вздохнула с облегчением.

– Трудно сказать, когда приедет Уайатт, – заметила миссис Бладсуорт. – Так что пора заняться ужином. А если он не успеет поесть вместе с нами, я потом подогрею.

– А для меня работы не найдется? – с надеждой спросила я, потому что страшно устала от безделья и уже начинала чувствовать себя какой-то старушкой, оттого что за мной постоянно ухаживают.

– С одной рукой? – уточнила миссис Бладсуорт и рассмеялась. – Разве что попрошу тебя поставить на стол тарелки. Ничего другого на ум не приходит. А лучше пойдем на кухню, составишь мне компанию. Сейчас, когда я осталась в доме одна, готовить приходится не так часто. Можно ограничиться сандвичем, особенно на ужин. Зимой иногда открываю банку с супом. А есть в одиночестзе просто скучно.

Мы направились в кухню, и я уселась за стол. Как вы помните, в доме была очень красивая столовая – в викторианских домах без нее не обходится. Но, судя по всему, Бладсуорты предпочитали именно кухонный стол.

– По-моему, вы немного скучаете. Не хотите снова вступить в клуб? У нас есть новые программы, очень интересные.

– Такая мысль приходила мне в голову, но ты же знаешь, как это бывает: одно дело – думать, и совсем другое – исполнить. После падения с велосипеда я совсем расклеилась и разленилась.

– Кто за вами ухаживал во время болезни?

– Дочь, Лайза. О, даже страшно вспоминать! С ключицей дело обстояло достаточно серьезно, но все-таки терпимо, а вот ребра – истинное несчастье! Подумать только, выздоравливать целых шесть месяцев! Наверное, уже сказывается возраст.

Не сдержавшись, я фыркнула. Звук, конечно, не слишком благородный, но зато красноречивый.

– В школе, в группе поддержки, мне тоже доводилось ломать ключицу. После этого понадобился целый год упорной работы, чтобы вернуть прежнюю форму. Так что выздоровление за полгода кажется мне просто подвигом.

Роберта улыбнулась:

– Но ведь мне не приходится стоять на руках, как тебе.

– В то время и я не стояла. Просто не могла. Плечо не выдерживало.

– А сейчас делаешь стойку на руках?

– Конечно. И сальто, и кувырки назад, и колесо, и шпагат. Занимаюсь гимнастикой не реже двух раз в неделю.

– Могла бы научить меня чему-нибудь? Ну, например, стойке на руках.

– Почему бы и нет? Секрет в чувстве равновесия и силе. Ну и, конечно, в практике. Прежде чем начать, стоит позаниматься с легкими гантелями, чтобы немножко накачать плечи и руки, особенно ту, которая пострадала.

Мне захотелось немного похвастаться.

– А я и на одной руке умею стоять.

– Неужели? – Роберта отвернулась от плиты и с явным интересом взглянула на спрятанную в шали больную руку. – Но только не сейчас.

– Может быть, и сейчас, потому что обычно я делаю стойку на правой руке: во-первых, она сильнее, а во-вторых, наклонностей левши за мной не замечено. Левую же прячу за спину, чтобы не болталась понапрасну и не нарушала равновесие.

Разговор не остался без последствий: к тому времени как были готовы свиные отбивные, картофельное пюре с зеленым горошком и печенье, мы обе умирали от любопытства, мечтая выяснить, дано ли мне осуществить стойку на одной правой. Миссис Бладсуорт утверждала, что нельзя рисковать Я же твердила, что в положении вниз головой вся имеющаяся в наличии кровь естественным путем ринется именно в мозг и не позволит потерять сознание.

– Но ты же еще совсем слаба.

– Я вовсе не ощущаю слабости. Вот вчера мне действительно нездоровилось. А сейчас самочувствие почти нормальное.

Нечего и говорить, что в качестве доказательства я была просто обязана постоять на правой руке вниз головой.

Роберта суетилась, пытаясь любыми средствами остановить безумный порыв, однако не очень-то представляла, как именно это можно сделать. Да и, честно говоря, не могла скрыть искреннего интереса. Все закончилось тем, что мы развязали шаль и освободили больную руку. Сегодня я уже немного могла ею двигать, однако не в достаточной мере, а потому миссис Бладсуорт сама осторожно завела бесполезную конечность мне за спину. Потом, поддавшись гениальному озарению, она ловко обвязала шаль вокруг бедер, одновременно закрепив руку в нужном положении.

Я обошла вокруг стола, чтобы оказаться подальше от плиты и поближе к входу в столовую – там просторнее. Согнулась, уперлась правой ладонью в пол, а локтем в правое колено, поймала равновесие и начала медленно, очень-очень медленно, сворачиваться улиткой, сначала поджимая ноги, а потом выпрямляя их вертикально.

Именно это и увидел Уайатт, едва войдя в дом. Занятие настолько увлекло нас обеих, что мы даже не услышали, как подъехала машина.

– Черт подери! – взорвался он. Восклицание оказалось настолько резким, что мы с Робертой вздрогнули от неожиданности. Мне этого делать явно не стоило, так как равновесие моментально нарушилось. Я начала крениться вбок, миссис Бладсуорт ухватилась за меня, а Уайатт перегнулся через стол. Каким-то образом ему удалось поймать меня за ноги и удержать. Потом он обошел вокруг стола, сильной рукой крепко обнял меня за талию и бережно поставил на ноги.

Не могу не сказать, что бурная речь лейтенанта решительно не соответствовала его четким, осторожным действиям.

– Какого черта ты творишь?! – кричал он, окончательно утратив самообладание и покрывшись пунцовым румянцем. Досталось и миссис Бладсуорт. – Мама, я привез Блэр к тебе, чтобы ты последила за ней и не позволяла делать глупости! Но вовсе не для того, чтобы ты помогала их совершать!

– Мы просто проверяли... – растерянно начала я.

– Я прекрасно видел, что ты «просто» делала! Ради всех святых, Блэр, тебя же ранили меньше суток назад! Такая потеря крови! Скажи, неужели даже в подобных обстоятельствах невозможно удержаться от стойки на одной руке? Где твоя голова? О чем ты думаешь?

– Мне уже почти удалось сделать стойку. И не испугай ты нас, все прошло бы прекрасно.

Я старалась говорить как можно мягче, потому что понимала, как мы с Робертой испугали бедного парня.

– Все в порядке. Почему бы тебе не присесть за стол? Я принесу чего-нибудь попить. Чаю со льдом или холодного молока.

– Не стоит волноваться, – поддержала меня миссис Бладсуорт. – Понятно, что ты не мог такого ожидать и немного разнервничался, но ведь все было под контролем.

– Под контролем? Да она... да вы... – Не найдя достойных слов, Уайатт замолчал и покачал головой. – Здесь Блэр ничуть не в большей безопасности, чем дома. Сломанная шея способна убить точно так же, как и пуля. Остается лишь приковать ее наручниками к раковине у меня в ванной и запереть на весь день.

Нечего и говорить, что ужин прошел не слишком весело Мы с Робертой злились на Уайатта, а он злился на нас. Впрочем, напряженная обстановка вовсе не лишила меня аппетита, ведь предстояло восполнить серьезную потерю крови.