Я молчала.

Маргарет с тревогой смотрела мне в лицо, видимо, боясь обнаружить признаки недовольства или по моим глазам понять, что я считаю ее виновной в инциденте.

– Просто кошмар! – выпалила Маргарет. – Не представляю, что все это может означать. Неужели администратор базы данных работать перестал?

Ничего себе! Администратор базы данных – это программа, предоставляющая выдающимся сотрудникам вроде Маргарет и меня право доступа ко всем таблицам и право использовать их по своему усмотрению. Администратор базы данных, который вдруг перестал работать, – это все равно что ключ от дома, который вдруг перестал подходить к замку.

– Маргарет, что вы имеете в виду? – Говорить спокойно становилось все труднее.

– То, что сказала. Я не смогла получить доступ к таблицам. Пароль почему-то не действовал. Мне пришлось перезайти в систему.

– Ну, а это как произошло?

– Не знаю. – На Маргарет было жалко смотреть. – Может, изменить все доступы и выдать новые пароли, ну, для безопасности?

– Пока не надо, – ответила я машинально. – Просто не будем вносить дело Лори Петерсен в базу данных. Этот тип, кто бы он ни был, не получит секретную информацию.

Я поднялась.

– В этот раз у него ничего не вышло.

Я похолодела от ужаса. Да что она такое говорит?

Маргарет медленно, но верно заливалась румянцем.

– Я хотела сказать, может, он уже пытался проникнуть в базу данных, только я об этом ничего не знаю, потому что копий уже не было. Все эти команды, – Маргарет ткнула пальцем в распечатку, – копии команд, которые этот тип набирал на компьютере. Я обычно отключаю эту функцию, на случай если вы будете связываться с сервером из дома, – ну, чтобы на экране ничего не осталось и чтобы кому не положено не смог ничего прочитать. А в пятницу я торопилась. Наверное, я забыла отключить эту функцию. А может, отключила, а потом забыла, что отключила, и снова включила. Не помню. – Маргарет скорчила жалобную мину и добавила: – И кажется, это даже к лучшему.

Мы с Маргарет обернулись одновременно. В дверном проеме стояла Роза. С соответствующим выражением лица. "Ох, Господи, за что мне все это?"

Роза дождалась, пока я выйду в коридор, и доложила:

– На первой линии судмедэксперт из Колониал-Хайтс, на второй – следователь из Эшланда, и только что звонила секретарша спецуполномоченного...

– Что? – перебила я. На самом деле я уловила только последние слова Розы. – Секретарша Эмберги звонила?

Роза вручила мне несколько розовых стикеров и изрекла:

– Спецуполномоченный хочет с вами встретиться.

– Господи Боже, для чего? – Если Роза снова скажет, что подробности я должна узнавать сама, я за себя не ручаюсь.

– Не знаю, – без зазрения совести отвечала Роза. – Его секретарша мне не говорила.

Я просто не могла сидеть на месте. Я мерила шагами кабинет, пытаясь успокоиться.

Кто-то взломал мой компьютер, и Эмберги назначил мне встречу менее чем через два часа. Ясно же, что он не на чай меня пригласил.

Однако пора было и делами заняться. Обычно я начинала с пробежки по многочисленным отделам нашей лаборатории – так хороший доктор обходит больных. Но сегодня выдался просто сумасшедший день.

Бюро судебной медицины представляет собой нечто вроде пчелиного улья: здание разделяется на множество комнаток-лабораторий, а по коридорам снуют люди в белых халатах и пластиковых защитных очках.

Я проходила мимо открытых дверей, и коллеги кивали и улыбались мне, не поднимая глаз от работы. На ум почему-то пришла Эбби Тернбулл, а за ней и другие назойливые журналисты.

Вдруг это Эбби или кто-нибудь вроде нее пытался добыть информацию о Лори Петерсен?

И главное, как давно она (он, они) этим занимаются?

Я сама не заметила, как оказалась в отделе серологии. Только подняв глаза, я увидела черные столы, уставленные мензурками, пробирками, спиртовками. В стеклянных шкафах теснились пакеты с уликами и сосуды с реактивами, а посередине, на длинном столе, лежали простыни и покрывала с кровати Лори Петерсен.

– Ты как раз вовремя, – произнесла Бетти вместо приветствия. – Проходи, не стесняйся – уж что-что, а несварение желудка я тебе обеспечу.

– Спасибо, я как-нибудь обойдусь.

– У меня оно уже есть, а ты что, особенная?

Бетти собиралась на пенсию. У нее были седые волосы стального оттенка, правильные резкие черты лица и карие глаза – последние могли казаться как непроницаемыми, так и удивительно добрыми – в зависимости от того, кто в них смотрел. Бетти, главный серолог, отличалась дотошностью и проницательностью, обладала острым, как скальпель, умом. Что касается личных качеств и увлечений, она обожала наблюдать за птицами и превосходно играла на пианино, никогда не была замужем и никогда об этом не жалела. Бетти понравилась мне при первой же встрече – возможно, потому, что напоминала монахиню из приходской школы Святой Гертруды, сестру Марту, когда-то поразившую мое юное воображение.

На рабочем столе Бетти, уже успевшей надеть хирургические перчатки, стояли пробирки с ватными тампонами и пакет с описаниями и фотографиями повреждений, заметных невооруженным глазом, по делу Лори Петерсен. На конверте с пленками, на пакетах с волосками и на пробирках имелись ярлыки, выдаваемые компьютерной программой – очередным изобретением Маргарет – и подписанные моими инициалами.

Мне вспомнился слушок, пробежавший на последнем симпозиуме врачей-судмедэкспертов. Якобы за какие-то несколько недель после внезапной кончины мэра Чикаго было предпринято около девяноста попыток взломать компьютер ответственного медэксперта. Выяснилось, что это репортеры пытались добыть результаты вскрытия и токсикологической экспертизы.

Кто же все-таки забрался в мой компьютер?

И зачем?

– Он торопится изо всех сил, – продолжала Бетти.

– Кто он? – Я неловко улыбнулась.

– Доктор Глассман, – терпеливо повторила Бетти. – Я сегодня утром с ним разговаривала. Он делает все, что может, чтобы скорее получить результаты по первым двум убийствам. Он сказал, что они будут готовы дня через два.

– Бетти, а ты отправила на экспертизу образцы по двум последним убийствам?

– Только что. – Бетти отвинтила крышку коричневого пузырька. – Бо Френд передаст их в собственные руки...

– Бо Френд? – перебила я.

– Он же Общий Друг – так его называют в определенных кругах. Представь, Бо Френд – это настоящие имя и фамилия. В свое время он был гордостью отряда скаутов. Так, давай прикинем: до Нью-Йорка на машине примерно шесть часов, значит, Бо Френд доставит образцы в лабораторию сегодня к вечеру. Надеюсь, они уже тянули спички.

– Кто?

Зачем же все-таки Эмберги меня вызвал? Может, он просто хотел узнать, как продвигается исследование ДНК? Это ведь самый животрепещущий вопрос...

– Да копы же, – продолжала Бетти. – Некоторые из них сроду не были в Нью-Йорке.

– С них и одного раза хватит, – высокомерно заметила я. – Они ведь ни перестроиться на шоссе, ни припарковаться толком не умеют.

Эмберги ведь мог просто потребовать, чтобы я отправила ему отчет о ходе исследования ДНК по электронке. Раньше он всегда так делал. Вот именно, раньше.

– Полегче, полегче, – сказала Бетти. – Не забывай, что наш Бо родился и вырос и Теннесси: он не расстается со своей пушкой.

– Надеюсь, хоть в Нью-Йорк-то он ее с собой не потащил. – Я отвечала автоматически, мысли мои были далеко.

– Не факт. Начальник предупреждал его, что на Севере действует закон о ношении оружия. А Бо только улыбался и поглаживал себя по кобуре – думал, она не видна под курткой. У него, насколько я помню, револьвер а ля Джон Уэйн, с длиннющим стволом. Просто смешно, как мужчины носятся с оружием. Сразу старина Фрейд приходит на ум.

Я припоминала сообщения о детях, запросто взламывавших компьютеры крупнейших корпораций и банков.

У меня дома на столе стоял модем, позволявший связываться с компьютером на работе. И Люси прекрасно знала, что ей даже подходить к этому модему нельзя. Девочка понимала, сколь серьезные последствия может повлечь ее вторжение в базу данных главного офиса отдела судмедэкспертизы. В остальном я давала Люси полную свободу – для племянницы я даже могла наступить на горло собственническим замашкам, неизбежно развивающимся у одиноких людей.