– А мне вот это уже давно ясно, как божий день, – рассердилась я.

– Думаю, ричмондский маньяк таким образом развлекается, – мягко продолжал Фортосис. – Он очень хитер, очень осторожен. У него почти не случается проколов. У преступника нет никаких умственных отклонений, у него полный порядок с правой лобной долей. И он не сумасшедший, можешь не сомневаться. Убийца – садист-психопат, повернутый на сексе, но уровень интеллекта у него в норме плюс он прекрасно умеет притворяться и создавать о себе впечатление как об обычном гражданине. Уверен, что убийца работает в Ричмонде и занимает весьма неплохую должность. Не удивлюсь, если эта должность – а может быть, какое-нибудь хобби – позволяет маньяку контактировать с людьми, находящимися в состоянии стресса, обиженными, оскорбленными, или же контролировать энное количество людей.

– Какая это может быть профессия? – взволнованно спросила я.

– Какая угодно. Бьюсь об заклад, преступник достаточно умен и образован, чтобы занимать практически любую должность.

"Врач, адвокат, индейский вождь", – звучал у меня в ушах голос Марино.

– Однако вы изменили свое первоначальное мнение, – заметила я. – Прежде вы думали, что у маньяка криминальное прошлое или что он страдал душевной болезнью, а может, и то и другое. Вы говорили, что его, возможно, недавно выпустили из тюрьмы или из психиатрической лечебницы...

Фортосис меня перебил:

– Верно, но в свете двух последних убийств, тем более что была замешана Эбби Тернбулл, я отказался от своей версии. У душевнобольных, как правило, нет ни опыта, ни сноровки, необходимых для того, чтобы постоянно дурачить полицию. Я считаю, что ричмондский маньяк поднаторел в своем деле, что он уже несколько лет убивает в разных городах страны и всякий раз ему удается выйти сухим из воды.

– Думаете, он приезжает в город, в течение нескольких месяцев совершает убийства, а потом меняет дислокацию?

– Не обязательно. Возможно, ему хватает выдержки, приехав в новый город, устроиться на работу и хорошо себя зарекомендовать. Возможно, какое-то время он ведет себя как обычный гражданин. Потом начинает убивать и уже не может остановиться. Более того, в каждом новом городе аппетиты преступника растут, он не знает удержу. Дразнит полицию и наслаждается ощущением, что весь город только о нем и говорит. А достигает убийца такой популярности, выбирая соответствующие жертвы.

– Эбби, – прошептала я. – Значит, он охотился за ней.

Фортосис кивнул.

– Для преступника это было принципиально новое убийство – самое дерзкое, самое безрассудное. Никогда раньше он ничего подобного не делал – никогда его жертвой не становилась известная журналистка, да еще репортер криминальной хроники. Это преступление должно было стать кульминацией его "карьеры". Конечно, присутствовали и другие мотивы – ведь Эбби о нем писала, и он решил, что у него с ней личные счеты. В воображении он начал строить с ней отношения. Тут все смешалось – и ярость убийцы, и его фантазии, и зацикленность именно на Эбби.

– Но ведь маньяк прокололся, – резко возразила я. – Никакой кульминации у него не получилось – он свалял дурака.

– Вот именно. Маньяк, наверное, недостаточно знал Эбби, смутно представлял, как она выглядит, понятия не имел, что у нее живет сестра. – Глаза Фортосиса потемнели. – Весьма вероятно, что маньяк узнал о том, что убил не Эбби, только из новостей или из газет.

Эта мысль меня поразила. Как я сама не додумалась?

– Именно это обстоятельство меня особенно волнует, – произнес Фортосис, откинувшись в кресле.

– Вы боитесь, что теперь убийца станет преследовать Эбби? – В этом я сильно сомневалась.

– Все случилось не так, как планировал преступник. – Фортосис размышлял вслух. – Он опростоволосился в собственных глазах – и может стать еще свирепее. Вот это-то меня и беспокоит.

– Куда уж свирепее, – бросила я. – Вы же знаете, что он сделал с Лори. А теперь вот Хенна...

Фортосис так глянул на меня, что я осеклась на полуслове.

– Я звонил Марино незадолго до твоего приезда.

Спиро все было известно.

Он уже знал, что во влагалище Хенны Ярборо сперму не нашли.

Вероятно, у убийцы случилось преждевременное семяизвержение. Большая часть спермы обнаружилась на ногах жертвы и на постельном белье. Иными словами, единственным инструментом, который ему удалось вонзить в тело жертвы, оказался нож.

В мертвой, давящей тишине мы старались представить себе выродка, который получал удовольствие, причиняя такую ужасающую боль другому человеческому существу.

Наконец я подняла взгляд на Фортосиса. Его глаза были темны, лицо напряжено. Кажется, в тот момент я впервые осознала, что мой друг выглядит много старше своих лет. Он видел и слышал все, что происходило с Хенной – здесь, в этой комнате, перед ним проплывали страшные картины, вероятно, еще более отчетливые, чем представали перед моим мысленным взором. Стены давили на нас всей тяжестью.

Мы поднялись одновременно.

Я пошла к машине, припаркованной на стоянке, длинной дорогой, через кампус. На горизонте, подобно замерзшим валам туманного океана, светились Голубые горы с белыми сверкающими шапками снега, тени тянули длинные пальцы по лужайке. Я вдыхала запах нагретых солнцем деревьев и травы.

Мимо группками шли студенты. Они смеялись, болтали и не обращали на меня ни малейшего внимания. Я оказалась в тени огромного дуба и вдруг услышала за спиной топот бегущих ног. Сердце екнуло. Я резко обернулась. Юноша, увидев мое искаженное ужасом лицо, раскрыл от удивления рот. Через мгновение он уже исчез за углом, сверкнув красными шортами и длинными загорелыми ногами.

Назавтра я приехала в офис к шести утра. Еще никого не было, телефоны работали в режиме автоответчика.

В ожидании, пока кофе через фильтр кофеварки накапает в чашку, я пошла в кабинет Маргарет. Ее компьютер будто бы тщетно приглашал взломщика сделать еще одну попытку.

Очень странно. Знал ли этот тип, что мы обнаружили факт вскрытия базы данных с целью получить информацию по делу Лори Петерсен? Неужели он испугался? Или решил, что ловить все равно нечего?

А может, причина в чем-то другом? Я тупо смотрела на темный экран. "Кто ты? Что тебе от меня нужно?" – Мои вопросы, естественно, оставались без ответа.

В противоположном конце коридора зазвонил телефон. На третьем звонке вклинился автоответчик.

"Он очень хитер, очень осторожен..."

Этого Фортосис мог бы мне и не говорить.

"У преступника нет никаких умственных отклонений..."

Да, я тоже думала, что у маньяка с головой все в порядке. Но вдруг я ошибалась?

У него вполне могли быть отклонения.

"...он прекрасно умеет притворяться и создавать о себе впечатление как об обычном гражданине..."

Преступник может быть достаточно умен и образован, чтобы занимать практически любую должность. Почему бы ему не работать с компьютером? Почему бы не иметь компьютер дома?

Он хотел стать моей навязчивой идеей. Он старался понять ход моих рассуждений – так же как я старалась проникнуть в его мысли. Я была единственной ниточкой, связывавшей преступника с его жертвами, единственным живым свидетелем. Я изучала кровоподтеки, переломы, глубокие резаные раны – следовательно, я одна понимала, какую силу он применял, чтобы нанести эти ужасные повреждения. У молодых здоровых людей ребра гибкие, прочные – чтобы сломать ребра Лори Петерсен, преступник становился коленями на ее грудную клетку, давил всем своим весом. Она лежала на спине. Маньяк переломал ей ребра после того, как сорвал со стены телефонный провод.

Пальцы Лори оказались не просто сломаны, но предварительно вывихнуты. Убийца заткнул ей рот, связал ее, а затем по очереди переломал пальцы на обеих руках. Цель у него была только одна – причинить жертве невыносимую боль и дать ей понять, что это еще цветочки.

Лори мучилась не только от физической боли – она страдала от нехватки кислорода. Ужас не отпускал ее – ведь провод стягивал шею, кровеносные сосуды наливались, разбухали, а голова, казалось, вот-вот взорвется. А потом выродок проник в каждое отверстие в теле Лори Петерсен.