Я показал рукой на соседние верстаки. Там стояли почти точные копии так расхваливаемого мною пулемета.

— Ну-ка, ну-ка… — Алексей, заинтересовавшись, подошел поближе. — И чем они отличаются?

— Ну, стволы, кожухи и станки у всех одинаковые. Тот агрегат, что ближе, использует схему немецкого MG42 — тоже короткий ход ствола. Но запирание ствола настолько хитромудрое… И в смысле производства и в смысле обслуживания. Ролики там… А под них фрезерованные вырезы в ствольной коробке… Короче, первый блин вышел комом. А вот следующее устройство — весьма интересная штука! Этот супер-пупер-агрегат — игра ума, существующая в двух экземплярах, на которой выпускники моей школы конструкторов обкатывали оригинальные идеи, а технологи — прогрессивные методы обработки стали. Своеобразный дипломный проект целой группы талантливых ребят. Машинка сама по себе очень хорошая, тактико-технические характеристики — блеск, но эксплуатационные особенности… в общем, чисто лабораторная вещь для стерильных условий.

— Как это понимать? — заинтересовался адмирал.

— Ну, начнем с того, что здесь использован полусвободный затвор системы Барышева.[40] Причем я своим ребятишкам вообще ничего не подсказывал — сами додумались, прикинь! Явное достоинство этого устройства — заметное снижение отдачи.

— Барышев… Барышев… Что-то я не припомню такого! — нахмурился Алексей.

— А он широко известен в узких кругах, — усмехнулся я. — Невзирая на совершенно изумительную кучность при автоматической стрельбе, а она такова, что кто-то назвал оружие Барышева «механическим лазером», эти «вундервафли» так и не были приняты на вооружение. Нигде… Дело в том, что эта система автоматики и запирания ствола малотехнологична и для массового производства не годится. Основная управляющая часть автоматики — боевая личинка сложной геометрической формы, ведущая часть — затворная рама. Для изготовления личинки требуется широкий ассортимент фасонных фрез, сложная термообработка и дорогая легированная сталь. Испытания первого прототипа показали, что после двух-трех тысяч выстрелов затворную раму рвет в месте контакта с рычагом. Ее тоже пришлось делать по той же технологии, что и личинку. А еще части оружия требуют индивидуальной подгонки, поскольку большие зазоры между подвижными частями недопустимы. Вследствие чего вся система в целом плохо работает даже при легком засорении — ее попросту клинит из-за термического расширения отдельных деталей. Происходит все это потому, что, скорее всего, схема полусвободного затвора взята Барышевым от авиационных пушек. Вот только они и обслуживаются более квалифицированным персоналом, чем обычное армейское стрелковое оружие и работают в других условиях. В общем, потрахались мы с этой системой по самое не могу… — я фамильярно похлопал чудо-пулемет по кожуху ствола. — Тяжело в учении… Зато после нее «Единорог» пролетел как стопарик водки после бани — за пару недель прототип сварганили!

Алексей около минуты помолчал, а потом спросил:

— Как думаешь, смогут наши злейшие друзья высосать из барышеского чуда что-нибудь конструктивно полезное, если мы им его случайно потеряем на поле боя?

— Ну, ты хитер! — тихо хмыкнув, кивнул я. — Думаю, что кроме комплекса технологической неполноценности они ничего не приобретут.

— Вот и славно! — довольно улыбнулся великий князь. — А вообще… После всего сказанного тобой мне даже как-то скучно спрашивать — во сколько казне обойдется один «Единорог». Суперживучие стволы из специальных сплавов, точная механика, допуски… Как прикину стоимость производства…

— Э-э-э, нет! — Довольно рассмеялся я. — Ты до сих пор не привык к местным реалиям, и мыслишь категориями эпохи массовых миллионных армий. Себестоимость производства «Единорога» действительно довольно высока — около 800 рублей, но пулемет Максима будет стоить гораздо дороже!

— Ты меня не дури! — Улыбнулся Алексей, — насколько я помню — в стоимости пулемета Максима львиную долю составляла выплата роялти изобретателю. А себестоимость была примерно как у тебя!

— Неверно! — Рассмеялся я. — Ты путаешь закупочную стоимость непосредственно у нагличан и себестоимость собственного российского производства! Первоначально, когда пулеметы производились на заводе «Виккерс, сыновья и Максим», они обходились русской казне в 2830 рублей. Золотом! Но потом наши решили делать пулеметы сами и развернули на базе Императорского Тульского оружейного завода специальный цех. И вот там цена одного изделия составила более полутора тысяч рублей, из которых собственно себестоимость — где-то тысяча, а все остальное — упомянутое тобой роялти.[41] Все равно при достаточно массовом поточном производстве «Единорог» будет стоить гораздо меньше «Максимки». Да и потребуется их поначалу всего три-четыре тысячи, так что оберегаемая тобой казна сильно не обеднеет!

— А почему ты думаешь, что армии и флоту нужно не десятки тысяч, а всего три-четыре? — Хитро улыбнулся адмирал.

— Ну, блин, Серега! Что за дешевые подначки? Сам же знаешь — тактика применения не разработана, эксплуатация сложна… Для начала пулемет должен попадать исключительно в руки профессионалов. Создавайте в батальонах что-нибудь вроде взвода тяжелого оружия. Ну да цесаревич со своими присными придумает тактические подробности. Но самое главное — это оружие превосходит и будет еще долгие годы превосходить любой иной образец в мире!

— Молодец! — Адмирал пару раз хлопнул в ладоши. — Языком чесал, как по писаному. Целую презентацию устроил.

— Но и это еще не все! — С интонациями ведущего «Магазина на диване» продолжил я. — На сладкое могу предложить пятизарядную винтовку под тот же патрон. Винтовка, в принципе, проста — немного увеличенная «Пищаль».

— Ну, уж и проста! — улыбнулся адмирал. — По твоим горящим глазам вижу, что все гораздо веселей?

— Да уж! — Я продемонстрировал стоящее сразу за станкачами оружие, больше напоминающее по виду легкий пулемет. — Назвали «Фузеей». От «Пищали» здесь только затворная группа. Консольно вывешенный ствол, сошки. Десятикратный оптический прицел. Тактико-технические характеристики таковы, что ей, как снайперке, не будет равных до появления «Барретов».[42] Дальность прицельного выстрела — почти полтора километра.

— Неплохо! — Похвалил князь. — Но, думаю, что это больше работа на перспективу. Меня в этом устройстве больше оптический прицел заинтересовал. Ты артиллерийскими прицелами не занимался?

— Пока повода не было. В Артиллерийский комитет без Ники не пройдёшь, про твоё ведомство лучше промолчу. Проще лбом стену пробить, чем добиться, чтобы просто выслушали.

— Ладно, с прицелами горячку пороть не будем. Слушай, а такую полезную вещь, как дальномеры, ты сделать не догадался?

— Нет, — понурился я.

— Тля, а еще артиллерист называется!

— Так откуда я знал, что война на 16 лет раньше начнется? — вскидываюсь я.

— Ты не ори, а подумай, как их сделать в кратчайшее время! — говорит князь. — Что у тебя с оптикой вообще?

— Довольно неплохо! Лаборатория исправно выдает хорошее стекло! Я ведь еще в 1884 году умудрился Отто Шотта[43] сманить! — хвастаюсь я, но тут же поправляюсь, — вот только с количеством пока не очень — с Цейсом не сравнить. Но на бинокли, прицелы и подзорные трубы пока хватает. Думаю, что хватит и на дальномеры.

— Это хорошо! — Алексей достаёт блокнот и что-то быстро в нём чиркает.

— Слушай, а автоматические винтовки, в свете грядущих десантных операций, тебе нужны?

— Конечно, нужны! — Кивнул адмирал. — Надо всего и побольше. Показывай!

Мы вышли из лаборатории и по короткому коридорчику прошли в экспериментальный цех. Здесь на верстаках и стеллажах стояли уже не считаные единицы оружия, а десятки.

— Вот! — я гордо повел рукой, демонстрируя немаленький по нынешним временам арсенал.