– Входите, Голем, – сказал Виктор, открывая дверь своего номера в отеле на вежливый стук. – Я как раз собирался выпить.

– Только чего-нибудь холодненького, – жалобно попросил Голем, грузный и потный, опускаясь в кресло.

– Ну, если вы считаете меня садистом, я сейчас сварю вам глинтвейна, а если нет – тогда, пожалуйста, – джину с апельсиновым соком. И то и другое из холодильника.

Виктор смешал простенький коктейль и протянул Голему высокий, враз запотевший стакан.

– Ба! – воскликнул Голем. – Что же это с вашим лицом? Ах да, вы же попали сегодня в аварию. Сочувствую. Селена очень неаккуратно водит автомобиль.

– Да нет, Селена тут ни при чем, – решил объяснить Виктор. – Это наш общий друг постарался. С которым вы меня вчера знакомили.

– Да что вы говорите! Неужели Антон Думбель?

– Он самый. Мы немного не сошлись во мнениях по национальному вопросу.

Голем грустно покачал головой:

– Я забыл вас предупредить. Антон – человек горячий, порою несдержанный, с ним надо поосторожнее в выборе выражений.

– Бросьте, Голем, не надо изображать Думбеля совсем уж психопатом. За выражения он по лицу не бьет. Просто уже после нашей дискуссии он решил убить бедуина, а я бедуина спас, за что и поплатился слегка подпорченной внешностью.

– Вы это серьезно? – спросил Голем.

– Абсолютно серьезно.

– Ай да инспектор по делам национальностей!

– Да никакой он не инспектор. Типичный агент спецслужбы. Вот только какой? Вы не знаете, Голем?

– А вам это важно?

– Теперь – да. Он угрожал мне. Я должен как-то защищаться и прежде всего хочу знать от кого.

– Что ж, наверняка не поручусь, но смею полагать, что он представляет департамент безопасности. Кстати, зря вы говорите, что он не инспектор. Одно другому не мешает. Знаете, что такое наше сегодняшнее Министерство по делам национальностей? Это одно из управлений бывшего Федерального Бюро охраны и контрразведки. Расскажите, Виктор, как все это было.

Виктор рассказал.

– А те двое, как вы их описали, никакие, конечно же, не бандиты, скорее всего они представляли иностранную разведку.

– Иностранную? – переспросил Виктор. – Какую же именно?

– А вот этого я уже совсем не знаю. Но чему вы удивляетесь? Сегодня в нашем замечательном городе можно встретить спецслужбы всех мастей, всех стран и народов. Я вот, например, лично общался в Лагере с господами из «Моссада» и из «Фараха». Не в один день, конечно.

– "Фарах" – это какие-то арабы?

– Палестинцы, – уточнил Голем. – А «Моссад» – это Израиль.

– Знаю. А те двое, которые постоянно сидят с нами в ресторане, молчаливые такие, ну, помните, один долговязый, а другой…

– А, эти! Помню, конечно…

– Они тоже из какого-нибудь "Фараха"?

– Нет, эти – наши, только уже не из департамента безопасности. Так мне кажется.

– А им можно пожаловаться на Антона?

– Пожаловаться можно, но я вам не советую. Не путайтесь вы в эти игры. У вас же совсем другие козыри. Ваше дело писать. Изучать жизнь и писать. И не бойтесь выходить на улицу. Никто вам ничего не сделает. Если, конечно, мешать не будете.

– К чему вы меня призываете, Голем?

– Я вас ни к чему не призываю. Просто советую заниматься своим делом. Я это всем советую.

– И шизоидам?

– Шизоидам в особенности. Кстати, о шизоидах. Селена говорила с вами о заказной работе?

– Как, вы тоже в курсе? – удивился Виктор.

– А я всегда в курсе, – солидно заявил Голем. – Так вот, писать вам ничего не надо будет. Только выступить по телевидению.

– И что же я должен буду говорить?

– Да что хотите, – улыбнулся Голем. – Нет, правда, я не шучу. Главное, чтобы вы говорили о нашем городе, о наших проблемах, о бедуинах, если угодно. Ну, приблизительный текст вам, конечно, подготовят.

– Кто подготовит? – быстро спросил Виктор.

– А вот когда подготовят, тогда и узнаете кто.

– Послушайте, Голем, с вами очень трудно разговаривать…

– Зато интересно.

– Постойте, я не закончил мысль. С вами очень трудно разговаривать без соответствующей дозы хорошего джина.

– А вот это как раз поправимо. Виктуар, вы нальете?

Они выпили еще по стакану, и возникла пауза, вполне нормальная для двух немолодых людей, уставших до отупения к концу невыносимо жаркого и невероятно бурного дня. В окно было видно, как над холмами садится солнце, воспаленное, злое, почти вишневое в пыльном мятном воздухе. Прохладнее станет только еще часа через два, но дышать будет все равно нечем. К этому уже привыкли.

– А вот скажите, Голем, это правда, что бедуины совсем не пьют?

– Спиртного? Безусловно. Им религия запрещает.

– Да нет же. Они совсем не пьют . То есть не пьют воды.

Голем посмотрел на него сочувственно.

– Виктор, у вас в школе был такой предмет – анатомия и физиология человека? Ну так что же вы задаете глупые вопросы?

– Не знаю, так говорят. В этом городе скоро смогут выжить лишь те, кому совсем не надо будет пить. Воду здесь включают все реже и реже. Естественные водоемы все пересохли, а напитки, сами знаете, дорожают чудовищно с каждым днем. На огородах давно ничего не растет, яблони все пересохли, собаки дохнут одна за другой, коты эти бедуинские, то бишь сиамские, расплодились. Это же не может продолжаться вечно. Очевидно, мы все уйдем отсюда, а останутся лишь те, кому не нужна вода.

– Возможно, – неожиданно согласился Голем, – только вы ошибаетесь относительно бедуинов. Это не они останутся.

– А кто же? – удивился Виктор.

– Другие люди, – неопределенно сказал Голем и одним глотком допил содержимое своего стакана.

– Дети? – быстро спросил Виктор.

– Да, – согласился Голем. – Только они не дети. Они очень похожи на детей, они кажутся нам детьми, но они не дети.

– Пожалуй, – проговорил Виктор, наливая себе неразбавленного джину, – однако по возрасту…

– Возраст – понятие относительное, – возразил Голем. – Взросление, созревание, старение может протекать в самые различные сроки. Природа предусмотрела здесь очень широкий диапазон. А само понятие «дети» скорее социальное. Любой старик может считаться ребенком, если признает себя сыном своих родителей. Наши – не признают. Как бабочка не считает гусеницу своей матерью. Гусеницу, по странной и нелепой случайности оставшуюся жить после рождения летающей красавицы.