Вот фашисты приблизились к минному полю. Взрыв, еще взрыв, еще… Саперы довольны: их оружие разит врага. Немцы растерялись. Они не предполагали встретить здесь мины. Воспользовавшись замешательством фашистов, Корюкин приказал открыть огонь. Пущены в ход и гранаты. Да и стрелки поддержали саперов своим огнем. Вылазка врага была сорвана.

Накануне прорыва блокады Ленинграда в батальон с пополнением прибыл рядовой Иванов. Щупленький, малого роста, он казался совсем мальчиком. Но был бодрым, расторопным, находчивым и сразу завоевал уважение у старожилов батальона. Правда, над ним иногда шутили: тебе, мол, сынок, не воевать, а в прятки играть. Иванов все принимал с улыбкой, отвечал шутникам:

— Цыплят по осени считают.

Начались бои. Иванов заявил о себе и как боец. При выполнении заданий действовал смело, решительно. За короткое время установил и снял на переднем крае сотни мин, ходил на штурм вражеских дзотов, в разведку.

Группе наших саперов было приказано находиться в боевом охранении на танкоопасном направлении. Среди них был и Иванов. Саперы сидели в блиндаже впереди траншей стрелков. Задача ясна: преградить путь вражеским танкам гранатами, бутылками с горючей смесью, связками взрывчатки, управляемыми минами.

Фашисты обнаружили саперов, открыли по ним огонь из пушки прямой наводкой. Снарядом был разбит железобетонный колпак, поврежден блиндаж. Трое находившихся там саперов оказались засыпанными землей. Иванов бросился на выручку товарищей. Он откопал их, вынес в безопасное место, а сам вернулся на пост. Вражеская танкетка двинулась к нашим боевым порядкам. Видимо, хотела уничтожить смельчаков. Иванов не растерялся. Он сказал своему напарнику:

— Не стрелять, не выдавать себя. Подпустить танкетку поближе!

А когда та подошла на близкое расстояние, забросали ее гранатами. Танкетка вздрогнула, развернулась на месте и остановилась: на одной гусенице далеко не уедешь. Грудь Иванова за этот бой украсила первая награда — медаль «За отвагу».

С января по конец октября 1943 года батальон участвовал в боях под Синявином. В ночь на 30 октября 11-я стрелковая дивизия сдала обороняемый участок другим частям и покинула траншеи на Синявинских высотах. Батальон вместе с ней совершил марш через Шлиссельбург на правый берег Невы и расположился в районе деревни Морозовка на непродолжительный отдых.

12 ноября мы погрузились в железнодорожный эшелон и к вечеру прибыли в Ленинград. Это нас озадачило. А что дальше? Как всегда в таких случаях, среди бойцов и командиров пошли разговоры, сыпались предположения. В составе нашего батальона служили ленинградцы. Им была предоставлена возможность встретиться с родными, знакомыми, с теми, кто остался в живых после страшной блокадной зимы 1941/42 года.

Все предположения рассеялись, когда командир батальона майор А. Д. Дубов после возвращения от командира дивизии собрал офицерский состав и приказал срочно подготовить батальон к погрузке на баржи. Предстояло передислоцироваться на Ораниенбаумский плацдарм.

К вечеру на Неве у Канатной фабрики мы погрузились в самоходную баржу и к утру прибыли в Ораниенбаум. Для тех, кто служил в батальоне в первые месяцы войны, прибытие на плацдарм было волнующим событием: ведь мы участвовали здесь в ожесточенных боях в августе-октябре 1941 года. Особенно упорными они были у деревни Порожки, в Горбунках, в Новом и Старом Петергофе, на прудах у Английского дворца. Здесь, на рубеже Английские пруды — Старый Петергоф, в конце сентября 1941 года наша дивизия остановила гитлеровцев на пути к Ораниенбауму и Кронштадту, участвовала в отражении яростных атак врага, укрепляла оборону. Теперь мы прибыли сюда, чтобы принять участие в разгроме фашистов и окончательно снять блокаду с города Ленина.

От Ораниенбаума мы совершили марш и в середине ноября прибыли в деревню Мордовщина. Здесь получили пополнение, обучались в обстановке, близкой к боевой. В начале января 1944 года батальон сосредоточился у переднего края обороны в районе Порожки — Петровское. Саперы построили КП и НП командиру дивизии, провели подготовительные работы на переднем крае.

Накануне наступления меня вызвали в штаб дивизии. Начальник штаба полковник Тюриков и начальник инженерной службы подполковник Кучин поставили задачу: разведать и разминировать мост через речку Черную у деревни Порожки. О задании я доложил командиру батальона. Мы обсудили его, подумали, как лучше решить. Мост находился у самого переднего края противника. С заданием могли справиться лишь опытные, смелые, решительные саперы. Отобрали для этой цели рядовых Василия Кучина, Игоря Пелевина и Шишкина.

Вот что рассказал бывший сапер-минер Василий Никитич Кучин о выполнении задания. Тогда он действовал за старшего в этой группе.

— Январь был снежным. Стояли морозы. Днем мы вели наблюдение за передним краем противника, наметили путь движения к мосту. С наступлением темноты надели белые халаты и, получив добрые напутствия командиров и товарищей, отправились в траншеи нашей пехоты. Присмотрелись, прислушались, попросили пехоту не стрелять. Перебрались через бруствер на нейтральную полосу. Ползком добрались до первого препятствия — проволочного забора, поставленного в три ряда. Сделали проход. Действовали так тихо, что было слышно, как бьется сердце у товарища. Мост запорошен снегом, никто по нему не ходит и не ездит уже третий год. Ползем друг за другом, готовые ко всяким неожиданностям, проверяем снежную целину щупами: пока для нас главный враг — мины. Вот мы у моста. Берега реки очень крутые, напоминают противотанковый ров, только широкий. Пробираемся под мост. Главное — найти, как и чем он заминирован. Дальше саперу известно, что и как делать. Осматриваем мост при свете вражеских ракет: бревна выкрашены в белый цвет, запорошены снегом. Проходят минуты, полчаса, час, а мы не можем понять, почему не видно зарядов. Где они находятся? И есть ли они? Ползать у фашистов под носом не безопасно, а ведь утром наступление.

Трудно сказать, сколько бы мы еще ползали, если бы не обнаружили в снегу кусок провода, каким обычно фашисты пользовались для взрывных работ, производимых на расстоянии. Все ясно. Каждый подержал в руках этот кусок проволоки: сомнений нет, мост заминирован, подготовлен к взрыву. Но где расположены заряды? Осмотрели береговые опоры и пучки свай — ничего не нашли. Теперь нужно добраться до балок и настила моста. Лестницы, конечно, нет, а высота до двух метров. Принимаем решение: ставим Шишкина в боевое охранение у подхода к мосту со стороны противника. Пелевин садится на корточки, а я залезаю ему на плечи, становлюсь. Он поднимает меня до уровня моста. Так мы с ним передвигаемся под мостом. Через несколько минут обнаруживаем заряды. Быстро извлекаю взрыватели, без промедления вырезаю куски провода, соединяющего заряды, снимаю и выбрасываю в снег несколько пачек взрывчатки. Мост спасен, электросхема врага разрушена. Легонько постукиваю Пелевина по голове и плавно сваливаюсь в снег.

Прежней дорогой возвращаемся в траншеи нашей пехоты. Спешим в расположение батальона на доклад к начальнику штаба.

— Товарищ начальник штаба, задание выполнено, — докладываю я, — вот снятая техника.

Он крепко пожал нам руки, сказал, что всех представит к правительственным наградам, и отпустил отдыхать. Но отдохнуть не удалось. Началась артподготовка.

Когда наши войска пошли в наступление на вражеские позиции, то артиллеристы и танкисты успешно воспользовались мостом. С командного пункта мы следили за мостом до тех пор, пока первый наш танк не преодолел его.

Особое место в боевых делах саперов занимали минирование и разминирование, проделывание проходов в минных полях противника, его проволочных заграждениях. Каждое задание такого рода требовало выдержки, высокого мастерства. Обнаружить мину, обезвредить ее под носом у противника и не выдать себя, да еще в трудных погодных условиях, — это истинно героический подвиг.

Группа саперов-минеров батальона, возглавляемая старшим сержантом Голубевым, задолго до рассвета прибыла в боевые порядки пехоты. Внимательно изучила обстановку перед передним краем. Первым перевалил через бруствер траншеи опытный сапер Иван Николаевич Фролов. Он огляделся кругом и махнул рукой. Оставляя в снегу глубокие борозды, следом за ним, стараясь не звякать оружием, поползли по нейтралке остальные. Впереди стали заметны огневые точки противника. Перед ними ряды колючей проволоки, минные поля. Прошло несколько минут — и в снег брошены первые куски проволоки. Осторожно вывинчивая из мин взрыватели, начали свое дело саперы-минеры. Ошибаться нельзя — последует взрыв. Над головами свистят пули: боевое охранение противника периодически ведет огонь.