10 июня 1944 года воины нашего 314-го стрелкового Краснознаменного полка, в котором я был пропагандистом, поклялись у ленинского шалаша в Разливе разгромить врага в боях и донести полковое Знамя до Берлина. Свою клятву мы выполнили. Великой силой, которая двигала нас к Победе, была братская дружба народов, пролетарский, социалистический интернационализм.

В период ожесточенных боев в Восточной Пруссии мне часто приходилось бывать в 3-м стрелковом батальоне. В ходе боев там сложился замечательный воинский коллектив: плечом к плечу сражались воины четырнадцати национальностей.

Вспоминаются старшина роты полтавчанин комсомолец Анатолий Николаевич Бурлак. Смелый, решительный, он не терялся в сложной обстановке. Храбрыми солдатами были командир отделения чуваш Цыганков, второй номер расчета станкового пулемета татарин Хабибулин. Первым номером в расчете служил Казанцев, уроженец Дальнего Востока. Он за войну получил 12 ран и каждый раз после выздоровления возвращался в родной полк. Особенно отличились Хабибулин и Казанцев в бою у населенного пункта Оттошен. Эта деревня несколько раз переходила из рук в руки. Здесь совершил бессмертный подвиг парторг батальона старший лейтенант Терешин. В критическую минуту боя он вызвал огонь «катюш» на себя.

Храбро воевал белорус комсомолец Каляга. Он геройски погиб в атаке под Цеханувом, в Польше. Примером для солдат был и командир взвода удмурт лейтенант Садыков. Всегда уравновешенный, спокойный, он и в бою оставался таким. Однажды во время жестокой схватки с врагом в его автомате не осталось ни одного патрона. Но лейтенант не растерялся. Выхватив ракетницу, он в упор разрядил ее в. подбежавшего гитлеровца.

Большинство бойцов батальона были русские. Помню ручного пулеметчика Василия Васильевича Семочкина, человека храброго и сметливого. Всеобщим любимцем был и Сергей Моряков, отличный баянист и отважный воин. Он вынес с поля боя раненого командира батальона капитана Дакало.

Нельзя забыть энергичного взводного агитатора Михаила Федоровича Иванова. Он пришел в наш полк из 10-й ленинградской партизанской бригады. В ходе боев в Восточной Пруссии он и многие другие воины батальона были приняты в партию. Ныне Иванов — преподаватель физики в Псковском сельхозтехникуме.

Многие ветераны полка — Герой Советского Союза подполковник И. С. Зенин, капитаны Д. М. Скотников, И. А. Коровкин, Д. Ф. Николаев и другие — работают инженерами, учителями, директорами предприятий в Ленинграде, других городах нашей Родины. Своей самоотверженной работой они умножают славные традиции советского народа.

Я получила письмо совета ветеранов 2-й ударной армии с просьбой написать воспоминания о своей фронтовой службе. Берусь за это охотно, ибо теперь это — история. В первые послевоенные годы хотелось скорее забыть о войне, выбросить ее из памяти, как кошмарный сон. А теперь чем дальше мы уходим от тех лет, тем яснее становится, что забывать о ней нельзя. Хотя бы потому, что мы обязаны рассказать о ней молодежи, чтобы не допустить новой.

Начну с того, что сразу после окончания Пермского медицинского института в июне 1942 года весь наш выпуск распределили по военным округам. Я в числе других 75 выпускников получила назначение в Московский военный округ. И сразу же нас направили товарным эшелоном на фронт.

В Вологде нас всех оставили на кратковременную военную подготовку. На курсах были не только мы, выпускники медвуза, но и врачи разных возрастов и воинских званий, в том числе даже пожилые, уже побывавшие на фронте. По прошествии двух месяцев за нами приехал представитель фронта.

В Тихвине прямо с вокзала отправились в один из госпиталей, располагавшийся в полуразрушенном монастыре. Здесь из нашей группы отобрали десять человек и отправили в Волхов, а остальных врачей распределили по эвакогоспиталям Тихвина. В числе десяти оказалась и я.

К месту назначения мы приехали в 2 часа ночи 14 сентября. Узкой лесной тропинкой направились в эвакогоспиталь. Здесь немного отдохнули, обогрелись, а потом начальник госпиталя дал нам направления в полевые подвижные госпитали (ППГ).

Наконец я на месте. Устроилась в шалаше из хвойных веток, где жили медсестра и только что прибывшие сюда молодые врачи из нашего эшелона — Катя и Нина.

В нашем полевом подвижном эвакогоспитале, который представлял собой довольно обширный палаточный городок, находились тяжелораненые. Обстановка не давала времени на постепенное втягивание в медицинскую практику. Уже через несколько дней по прибытии я сделала первое переливание крови раненому с помощью шприца, а еще через день мне пришлось самостоятельно делать плевропункцию. Еще через день взялась за скальпель.

Раненых было много. В перевязочной работали три врача на трех самостоятельных столах (в одной палатке). Целыми днями с утра и до позднего вечера мы были заняты перевязками и мелкими операциями — рассечением ран, удалением осколков из ран и др.

В перевязочной мы работали вместе с Тамарой Бакалдиной (она из нашего института и приехала вместе со мной) под руководством старшего ординатора, которая по возрасту была чуть старше нас.

Моим нынешним заметкам помогает мой дневник, который я тогда вела. Поэтому многие события сообщаю с предельной точностью.

18 сентября 1942 года во время моего ночного дежурства пришлось вызвать хирурга на срочную операцию к только что доставленному тяжелораненому. На операции присутствовал главный хирург фронта Вишневский, которого я в ту ночь увидела впервые. Уже тогда я много слышала о нем, но почему-то представляла его рослым, солидным. Оказалось, что он маленького роста, худощавый, в больших роговых очках, разговорчив, подвижен.

В конце сентября я и моя подруга Тамара Бакалдина попали в 372-ю стрелковую дивизию. Тамара — в зенитный полк, а я — в 941-й артполк. С этой дивизией мы прошли весь боевой путь до дня Победы.

10 октября я прибыла в свой полк. Стояла хорошая и относительно теплая погода, светило солнце. В районе расположения хозяйственной части, куда я пришла, только что закончился обед, который готовился на костре. Мне тоже предложили поесть, от чего я, разумеется, не отказалась.

После обеда начальник вещевого склада повел меня на склад за обмундированием. Маленьких размеров обмундирования не оказалось. Я получила кирзовые сапоги на три размера больше моего, длинную, почти до пят, шинель, синие брюки-галифе (в то время для женщин на фронте юбок и платьев еще не было), гимнастерку, пилотку (которую позже сменили на темно-синий берет) и брезентовый ремень.

Вскоре приехал за мной на санлинейке санитар Морозов и отвез меня в санчасть, или иначе на ПМП (полковой медицинский пункт), который размещался в двух землянках, В одной из них жили медицинские работники ПМП: старший врач Дудников Леонид, военфельдшер Романова Мария Васильевна, санинструктор старшина Новгородцев и два санитара — Нужных и Морозов.

Помнится, наш полк в это время располагался в районе Апраксина городка, от которого осталось одно только название.

Потом показали мне вторую землянку, в которой находились раненые и больные. Войти в землянку можно было только согнувшись. В правом углу стоял маленький столик на четырех жердочках, накрытый простыней. На столике были аккуратно размещены медикаменты: флаконы с раствором риваноля, спиртом, настойкой йода, лежал стерилизатор со шприцами, иглами и пинцетами, ножницы большие и маленькие, перевязочный материал. Рядом на земляном полу стояли шины. Носилки находились около землянки. С левой стороны на хвойных ветках, прикрытых старенькими одеялами, лежали четверо больных солдат в шинелях, шапках и ботинках.