Оставив пять тысяч дома в мини-сейфе и наскоро перекусив, с оставшейся суммой мы отправились на Ферсмана-6, где располагалась торговавшая трикотажем и тканями «Берёзка». Кстати, прошёл слух, что магазины, торгующие за инвалютные рубли, собираются ликвидировать. Мол, нечего делить общество на «аристократов» и «чернь». Надо будет у Козырева в следующую нашу встречу уточнить, а то, может, стоит уже избавляться от чеков? Да в любом случае, думаю, он бы предупредил, знает ведь наверняка, что я его племянницу как бы и на чеки тоже одеваю. И не только одеваю.

В целом, наверное, это было бы правильное решение, но что тогда будет с моим (а мне уже скоро восемнадцать, и мы переоформим его на меня) валютным счётом? На него будут оседать доллары, марки и фунты стерлингов? А как я смогу их потратить? Только во время выезда за границу? А разрешат брать любые суммы? Вопрос, конечно, сложный, требующий максимально вдумчивого и осторожного подхода. Надеюсь, у экономистов Бобкова хватит ума не нагородить огород.

Бате в «Берёзке» мы купили финскую ушанку с кожаным верхом и светло-коричневым мехом типа овчины. У мамы уже имелась дублёнка, на этот раз взяли ей полушубок из норки с капюшоном. Ну а себе я, но уже в другой «Берёзке», на следующий день, уже отправив родителей накануне в Пензу, присмотрел гитарный кабинет «Marshall». Хотел в канун Нового года заскочить к Вадиму Николаевичу, сделать себе подарок, обычных рублей в отличие от инвалютных всё-таки хватало, но… Оказалось, фарцовщик всё-таки свалил в Израиль, перед отъездом устроив распродажу имущества. Узнал об этом я от Вити, которому позвонил после того, как не смог дозвониться Вадиму Николаевичу.

– Так он всё распродал буквально за неделю, пока ты в Японии прохлаждался, – хмыкнул в трубку, сказал Витя. – Шучу, шучу, конечно, не прохлаждался, а бился на ринге. Мои поздравления, кстати! В общем, я сам у него кое-что прикупил чуть ли не по себестоимости. А ты что хотел у него присмотреть? Гитарный кабинет? Ну не знаю, кто его взял, да и знал бы – ты что, поехал бы перекупать? Посмотри в промтоварных «Берёзках», если хочешь, я тебе подскажу адреса. Записывай … Лужнецкий проезд, 25-а, улица Горького, 1, это в гостинице «Националь», на Кутузовском проспекте, дальше в гостинице «Украина», там и продовольственный, и промтоварный… Такой же в гостинице «Россия» на Разина. Ещё на Кутузовском промтоварный, только дом № 9. Дальше на Ленинском проспекте 60/2, на улице 1812 года, 12/5-а, Краснохолмская набережная, 5/9, Сиреневый бульвар, 69. Всё записал? Ну давай, удачи!

Так что повезло мне на Краснохолмской набережной, это уже третья «Берёзка» была в тот день. Обошёлся комбик в 700 чеков, так что после шапки, полушубка и гитарного кабинета у меня оставалось дома в заначке четыре тысячи семьсот инвалютных рублей.

Тем временем настало время записи нашей пластинки. С мамой мы на студию съездили подписать договор заблаговременно, а уже после её с батей отъезда мы с моими музыкантами наконец-то собрались 5-го января в студии «Мелодии». У меня была мысль прихватить из дома синтезатор, но когда я узнал, что в студии имеется полностью программируемый полифонический синтезатор со встроенным микропроцессором «Sequencial Circuits Prophet 5», то от этой идеи, само собой, отказался. В отличие от моей «Yamaha CS-80», этот имел патч-память, которая позволяла сохранять звуки, нежели каждый раз заново программировать их.

К тому времени я успел полностью сочинить песню под названием «For peace in the world», но включать её в пластинку не стал. Не нужно в русскоязычный альбом совать англоязычные вещи. По той же причине я игнорировал и «Heart-Shaped Box».

Благо хронометраж моих песен не стремился далеко за три минуты, только Валькина «Посвящение» тянула на четыре с хвостиком, то для пластинки я отобрал одиннадцать вещей: «Когда идёт дождь», «Незнакомка», «Никогда он уже не вернётся из боя», «Ковчег», «Моё сердце»[7], «Франсуаза», «Старый дом», «Моя любовь», «Снегири», «Посвящение». Вошла и «Ищу». Бонусом мы записали ещё и «Crazy Frog», это уже как по хронометражу получится, может и не влезть, сказал нам режиссёр в студии. Валя напомнил мне ещё и про «Малиновку», но я отклонил это предложение. Сказал, что песня слишком попсовая, её разве что на свадьбах исполнять.

За один день не уложились. Это не концерт, где вышел, спел – и так сойдёт. Тут «звукач» с нас три шкуры спустил, пока не посчитал, что качество материала его более-менее устраивает. Да и Лене пришлось приноравливаться к синтезатору, это не какая-нибудь «Юность». Но хорошо хоть два дня, потому что Юрке уже нужно было сваливать обратно в часть.

Ехать в общем-то недалеко, часть стояла в Калининской области. Перед расставанием вчетвером успели посидеть в «Узбекистане», где меня уже знали и пустили без проблем, хватило «синенькой» швейцару. А потом проводили Юрца на электричку, я ещё снабдил его в дорогу всякими деликатесами, не всё ж сидеть на армейском пайке.

Лена эти дни ночевала у нас с Ингой, это я сам предложил, посовещавшись со своей девушкой. Ну а что, места полно, к тому же девчонкам, которые знакомы уже два года, есть о чём поболтать. А я закрывался у себя в «кабинете», как я называл эту уютную, комнатушку, и либо музицировал, либо писал. Начал третий том о похождениях Платона Мечникова, первый, если верить Бушманову, в феврале уже увидит свет. Гонорар должны на мамину сберкнижку скинуть, а это, как заметил Валерий Николаевич, учитывая 100-тысячный тираж, порядка пяти тысяч рублей. Не говоря уже о возможных переизданиях.

Эх, жизнь, как говорится, налаживается! Ещё бы на чемпионате СССР удачно выступить… Со следующей недели прекращаю валять дурака и начинаю ходить в зал, пусть Грачёв попробует слепить за эти месяцы из меня машину для убийства. Ну или хотя бы чемпиона страны.

– Они служат этой власти и её же ненавидят. Как можно ненавидеть и служить? Это рабская психология!

М-да, ну и разговорчики тут ведутся. Угораздило меня попасть на эту тусовку сливок литературного общества… Сборище случилось в Комарово, в Доме отдыха и творчества писателей.

Как я сюда попал? Началось всё с того, что меня пригласили выступить в Ленинграде, в БКЗ «Октябрьский», на концерте, посвящённом Дню Советской армии и Военно-морского флота. Очень настойчиво приглашали, сказали, что это чуть ли не личная просьба товарища Романова. А я понимал, что это шанс наконец встретиться с Людой Сенчиной, которая, если верить общавшемуся со мной собеседнику, тоже будет задействована в этом мероприятии. Так что в Ленинград я поехал, имея в запасе парочку песен для одной из моих любимых исполнительниц. А именно «Музыка нас связала» и «Младший лейтенант». Я надеялся, что Людмила, если возьмёт эти песни, исполнит их не хуже Маргариты Суханкиной и Ирины Аллегровой. То есть исполнит, конечно, по-другому, но уверен, что в её вариации эти вещи всё равно станут хитами.

Ещё до Сенчиной этим субботним утром я встретился с Леной, которая звонком была предупреждена о моём появлении. Посидели в кафе, поболтали, обсудили нашу будущую пластинку, которая, если верить моему связному на «Мелодии», должна была выйти буквально со дня на день.

С Сенчиной мы пересеклись на генеральной, собственно, и единственной тоже репетиции. Из знакомых здесь же был Богатиков, с некоторым мы обнялись, как старые друзья. На репетиции мною также были замечены Владимир Мигуля, Михаил Боярский, Анатолий Королёв, Валентин Дьяконов, Сергей Захаров, Евгений Мартынов, Ольга Воронец, Татьяна Анциферова… Имена остальных я просто не успел выяснить, да и не имел особого желания. Все эти лица мне уже настолько примелькались, что щенячьего восторга, как когда-то, я уже не испытывал.

Ведущая солистка Ленинградского государственного концертного оркестра под управлением Анатолия Бадхена к моему предложению о сотрудничестве отнеслась с большим энтузиазмом. После репетиции мы нашли время и место, чтобы уединиться, и я смог показать ей заготовленные для неё песни. Когда я сыграл на фортепиано (в очередной раз для репетиций пригодился домашний синтезатор) и вполголоса спел, она, глядя на меня своими карими глазищами, выдохнула: