- Любимый, а это хто воще такая, а? Сестра, да? Вы так похожи!

   Я горько усмехнулась, признавая ее правоту. Нам очень часто говорили, что мы с Мишкой очень похожи. Оба высокие, голубоглазые брюнеты и вкусы одинаковые, а вот как оказалось, что вкусы-то у нас все-таки различаются? Я сглотнула, прочищая горло, и хрипло спросила молчаливо стоящего Миху.

   - И давно... Это у вас?

   Боль в его глазах усилилась и зрачки расширились, практически поглотив радужку. Он непроизвольно прижал цыпленка к себе, будто в попытке защитить. Это еще больше добило меня, заставив практически задохнуться от несправедливости ко мне.

   - Месяц! Я люблю ее, Юль! Прости меня, если сможешь. Я хотел тебе все рассказать, но как видишь, не успел. Я меньше всего на свете хотел, что бы ты узнала об этом таким образом. Не смотря ни на что я считаю нас друзьями, и после всего, что между нами было, смогли бы ими остаться.

   Я смотрела на него, все еще не веря, а мозг бесстрастно оценивал мою замену. Мы как небо и земля - абсолютно разные. И самое странное, что именно сейчас вспомнила претензии Михаила ко мне. Столько раз он упрекал меня в том, что я слишком независимая, слишком сильная, слишком гордая и часто смотрю на людей свысока, не прощая им маленьких ошибок или слабостей. И вот теперь он нашел именно такую, какую хотел. Маленькую, хрупкую, слишком слабую и легко управляемую особу. Но при этом не хочет потерять меня как друга, ведь он столько раз говорил, что я его озорной путеводный луч в темном царстве. Всегда найду выход из скуки и серости его бытия. Еще раз окинув сладкую парочку уже презрительным взглядом, почувствовала, что меня не просто заменили, а скорее предали как друга и как будто помоями облили. Больно и грязно на душе. Я не сказала ни слова, просто задрала повыше подбородок и, круто развернувшись, быстро вышла из этой квартиры и из старой жизни. Своей прежней жизни с Мишкой. Уже чужим для меня Мишкой.

   Подъезжая к дому и паркуясь возле подъезда, с удивлением поняла: больше всего злюсь даже не на Мишку, а на общую тенденцию моей жизни, она не изменилась. Я средний ребенок в семье, второй из трех. Своего первенца Глеба мама с папой просто боготворили, хотя по большому счету не за что было. С горем пополам он занимался мелким бизнесом по принципу купи-продай, был женат и к тридцати двум годам имел уже двух отпрысков, в которых бабушка и дедушка души не чаяли. Был до мозга костей прагматичным, мелочным и страдал снобизмом.

   Мое появление на свет почти двадцать пять лет назад вначале очень взбудоражило родителей. Я купалась в их любви и обожании, пока мне не исполнилось шесть и родители не произвели на старости лет (это я так полагаю) младшую сестру Веронику, которая полностью переключила их внимание и любовь на себя. Я же стала скорее нянькой при самой младшенькой и довольно слабенькой сестренке, а также бесплатной домработницей при немолодых родителях. Свои обиды и боль от их невнимания я запрятала глубоко внутри и с радостью занималась сестрой, но очень скоро меня сменили на подружек, больше подходящих ей по возрасту и интересам. И я снова осталась одна.

   Мне повезло, тетка Вера, как-то раз заехав к своей сестре (моей маме) и заметив все нюансы нашей семейной жизни, забрала меня жить к себе. И с этого момента жизнь изменилась, наполнившись смыслом, заботой и нерастраченной любовью незамужней и бездетной тетки. Я платила ей тем же. Живя с ней, я с отличием закончила школу, поступила в университет и научилась быть не серым, ни кем не замечаемым призраком, а уверенной в себе женщиной, на которую обращают внимание мужчины и которая всегда и везде может сама позаботиться о себе. Однако, как показал сегодняшний вечер, мужчинам такие не нужны! Но ведь и я по-другому не умею. Меня этому не научили! Не научили безраздельно доверять кому-либо, давать кому-то возможность брать решение моих проблем на себя. Меня учили заботиться о других, защищать своих близких и решать их проблемы. А свои проблемы я решала сама, иногда борясь со страхом и болью в сердце. Так надо, значит, я все решу. Я сильная, я справлюсь. Упав на рулевое колесо, зарыдала, выплескивая боль от очередного предательства близкого человека, от одиночества и обиды. Все! Мне все надоело и душа требует сочувствия и сострадания. Спасительная мысль сформировалась довольно быстро и четко, как всегда отринув наносное и сиюминутное, и выстроив четкий план. Как только закончатся выходные, начну оформлять шенген, созвонюсь с Верой и обрадую, собираюсь к ней в гости, под ее теплое крылышко и главное, не забыть оформить отпуск за свой счет. Ничего страшного, даже если уволят с работы. Сил работать или просто оставаться жить в Москве больше нет!

   Прошла пограничный контроль и, осмотревшись вокруг, наконец нашла свободное место. До объявления посадки ждать еще минут сорок, лучше удобнее устроиться в кресле и повертеть головой. Пара китайцев неподалеку обсуждала свои дела, немцы, сидящие наискосок от меня, довольно демонстрировали друг другу военные шапки-ушанки, от чего у меня непроизвольно появилась насмешливая улыбка. Потом почувствовала, что сама стала объектом изучения и, повернув голову, уставилась на девушку, сидящую напротив. Очень красивая шатенка с потрясающими желто-карими глазами, также искренне забавляясь, беззвучно смеялась, поглядывая то на немцев, то на меня, предлагая разделить с ней веселье. Искренность и доброта ее улыбки располагали проникнуться к ней симпатией, и я улыбнулась в ответ.

   - Вы тоже в Берлин? - спросила девушка.

   - Да! К тетке еду в гости.

   Перекинувшись парой фраз, мы на минуту замолчали, и в этот момент объявили о начале посадки на наш рейс. Зайдя в салон самолета, с облегчением увидела как рядом со мной садиться эта девушка. Пока все остальные пассажиры проходили дальше по салону, мы с ней заговорили ни о чем, предварительно представившись друг другу. Оказалось, мою соседку зовут Алевтина, коротко - Алев. Наш недолгий разговор неожиданно прервался. В последний момент перед закрытием дверей в салон закатили небольшую коляску для перевозки инвалидов, и высокий солидный мужчина помог хрупкой болезненного вида девушке пересесть из коляски в кресло. В ее тонких синюшных руках находился небольшой кислородный баллон, к которому с помощью трубки крепилась маска, закрывающая нижнюю часть ее лица. Как только она оказалась в кресле, быстро окинула карими любопытными глазами всех пассажиров бизнес-класса, в котором у нас с Алев были места, и с горящим в них энтузиазмом уставилась на нас, а заметив наше ответное любопытство, начала разговор первой.

   - Привет, меня зовут Елена Севастьянова. Еду на операцию, надеюсь ее благополучно пережить.

   Она сказала это с легкой усмешкой, но мы с Алев в первую секунду не смогли сдержаться и нахмурились, сочувствуя и сожалея, хотя быстро взяли себя в руки и, улыбнувшись в ответ, по очереди представились. Я начала первая.

   - Привет, меня зовут Юля Крымова, я в гости к тетке лечу, она недавно замуж за иностранца вышла.

   Я постаралась веселой задорной усмешкой сгладить первые секунды неловкости. После меня представилась Алев, сверкнув огромными раскосыми, потрясающей красоты, золотисто-коричневыми глазами.

   - Привет, меня зовут Алев Штерн, я лечу в Германию, потому что там возможно живут мои биологические родители. Я сирота и уже много лет ищу своих родителей, возможно немцы, с которым лечу, они и есть. Кроме имени и фамилии ничего не помню о себе!

   Мы с Леной с сочувствием посмотрели на Алев. И хотя я не могла похвастаться тем, что моя большая семья любит меня, но все равно они мои родные и близкие люди, и чтобы не случилось, я люблю их и всегда приду на помощь, если потребуется. Уверена, что они сделают тоже самое для меня. Я непроизвольно пожала ладонь Алев, делясь с ней своим сочувствием, пониманием и теплом. А потом мы с Леной плавно переключили разговор на мелочи, после того, как она смогла коротко пообщаться со своим врачом, интересующимся ее самочувствием. Выяснив кто где остановиться в Берлине, мы только на секунду замолчали, как неожиданно начался кошмар любого пассажира самолета, который он воображает себе перед полетом.