– Мам, я тебе не очень мешаю? – сделав паузу на глоток остывшего чая из стоявшей рядом чашки, поинтересовался я.
– Нет-нет, Максик, всё нормально, – почему-то едва не подскочила с кресла она. – А хочешь, я вместо тебя поработаю? Правда, я привыкла набирать на линотипе, а там клавиатура другая…
– Спасибо, я сам, а ты отдыхай после трудовой недели.
Учитывая, как я подставился в пункте проката на испытании машинки, в этот раз печатать я старался неторопясь, производя впечатление неопытного «пользователя», для правдоподобия даже высунул кончик языка. Если бы снова печатал как заправская машинистка, у мамы тоже возник бы резонный вопрос относительно где-то приобретённых навыков, пришлось бы опять что-то сочинять, чтобы отмазаться.
Первую главу я печатал, ориентируясь на рассказ Морозова. Даже была мысль дать главному герою имя Иннокентий, но в итоге я от этого отказался, однако должное своему респонденту воздал в предисловии к книге.
Повествование я вёл от третьего лица. Помнилось, что в эту пору писать от первого считалось не то что дурным тоном, но просто как-то не было принято. Это уже расплодившиеся после развала СССР писатели и ещё более многочисленные графоманы неизменно ставили себя на место главного героя. Признаюсь, и я в этом списке. Возможно, потому, что писать от первого лица намного проще, чем от третьего. Хотя, может быть, это моё чисто субъективное ощущение.
Около десяти вечера первая глава, не считая отдельной странички с предисловием, была готова. Взяв в руки первый лист, начал внимательно перечитывать машинописный текст.
«Глава 1
Виктор Фомин – сын вроде бы рядового, но пользовавшегося у пациентов огромным уважением стоматолога Владимира Виленовича и директора комиссионного магазина Натальи Александровны если и не входил в число так называемой «золотой молодежи» Москвы, то находился где-то рядом. Согласитесь, не каждый ровесник нашего героя имел возможность одеваться в дорогие импортные вещи, а также посещать кафе и рестораны в компании таких же, сидевших на шее у родителей, оболтусов. И уж далеко не каждый студент даже престижного вуза (название которого мы скромно опустим) имел собственный автомобиль.
Бирюзового цвета «Жигули» последней модели Витя получил в подарок от родителей по поводу успешного поступления в это самое учебное заведение. Впрочем – будем перед собой откровенны – не поступить, имея за спиной таких «предков», как называл их юноша, было труднее, чем поступить. Учился Витя ни шатко, ни валко, однако сессии умудрялся сдавать вовремя. Каким образом – история об этом умалчивает.
Конечно же, наш герой состоял в комсомоле, однако все его участие в этой организации ограничивалось уплатой взносов. Другие аспекты общественной жизни института молодой человек также нередко игнорировал, а если и принимал в них участие, то без свойственного комсомольцам огонька.
Вообще будущее 19-летнего студента второго курса одного из ведущих вузов страны было расписано на много лет вперёд. Витя был уверен, что, закончив институт и став обладателем диплома переводчика, не без помощи имевших хорошие связи родителей пристроится каким-нибудь третьим секретарём в посольство приличной страны, в число которых он включал развитые западноевропейские страны, США и Канаду, а также Японию. А в дальнейшем, если повезёт, будет подниматься по карьерной лестнице, может быть, даже станет когда-нибудь полномочным послом. (Дорогой читатель уже, вероятно, догадывается, студентом какого учебного заведения был наш герой, но пусть это останется лишь предположением).
Впрочем, был вариант стать переводчиком, только, конечно, не литературным и не техническим тем более – Виктор всё же иногда умел реально смотреть на вещи и оценивать свои силы.
Оценил он свои возможности, и когда узнал, что их группа отправляется в поход по местам боевой славы 316-й стрелковой дивизии, которая под командованием генерал-майора Ивана Панфилова отличилась в боях под Волоколамском. Об этом им сообщил их куратор, добавивший, что возглавлять группу будет подполковник в отставке Пётр Андреевич Варфоломеев, принимавший непосредственное участие в боях в районе Волоколамска. Он сказал, что студенты вуза под руководством Варфоломеева ежегодно отправляются в такого рода походы длиной в неделю, правда, обычно летом, но в этот раз по какой-то неведомой для студентов причине их отправляют в поход в ноябре. Не иначе решили проверить молодых людей на вынослиаость. И это будет не просто поход, их группа станет своего рода поисковым отрядом, а найденные артефакты пополнят экспозицию институтского музея.
Витя понимал, что неделя хождения по ноябрьскому лесу, пусть даже с ночёвками в каком-то обещанном деревенском бараке, может отразиться на его здоровье не лучшим образом, однако избежать сей участи не получилось. Сам виноват, вовремя не подсуетился. Был уверен, что накануне похода возьмёт справку-освобождение у главврача районной поликлиники – хорошего знакомого его отца. Но оказалось, что главврач, как на грех, уже неделю находился в отпуске, более того, уехал навестить родню куда-то в сторону Алтая. Времени искать другие варианты уже не оставалось. Ну не под машину же кидаться, в самом деле, чтобы остаться в Москве!
Да и куратор группы, давно уже высказывавший в сторону Вити недовольство его индифферентностью, обещал, что, если тот снова найдёт какую-то причину, пусть даже уважительную, чтобы в очередной раз оторваться от коллектива – он пойдёт к ректору. И никакие папа с мамой с их связями Виктору не помогут. Так и сказал, причём при сокурсниках, что для молодого человека было действительно обидно. И когда выяснилось, что больничного ему не видать, как своих ушей, Фомин обречённо явился утром 14 ноября на вокзал в соответствующей экипировке.
До Волоколамска они добрались на электричке, а дальше на перекладных до села Болычево, в окрестностях которого шли ожесточённые бои. Там у Варфоломеева оказался знакомый председатель, который выделил студентам для проживания действительно деревянный барак, к счастью, снабжённый печкой. У барака даже имелся маленький пристрой – полевая кухня, где двум более-менее соображавшим в приготовлении пищи девчонкам из группы было приказано готовить завтраки и ужины. Обедать, как заявил Пётр Андреевич, они будут в полях, используя концентраты, особые кулинарные умения не понадобятся. Так что в бараке поисковикам предстояло только ночевать, а с утра до вечера – бродить по местным лесам в поисках тех самых будущих экспонатов институтского музея.
И сейчас, проклиная сыпавший с неба дождь со снегом, куратора и возглавлявшего их поисковый отряд подполковника в отставке, Витя со штыковой лопатой на плече и с рюкзаком за спиной в компании ещё семнадцати студентов топал по раскисшей от грязи просёлочной дороге. На голове его была трикотажная шапочка и капюшон брезентовой куртки, надетой на обычную с синтепоновой подкладкой, на ногах – резиновые сапоги, в которых даже тёплые носки не спасали от холода. Куртку и вещмешок отец одолжил у соседа-рыбака, неудивительно, что от них пахло рыбой.
На сегодня задача была дойти до места одного из боёв, покопаться там, и вечером вернуться обратно в Болычево. Они шли по сбросившему почти полностью листву лесу уже третий час, и казалось, что их переходу не будет конца. И когда послышалась команда: «Привал!», погруженные в невесёлые мысли Витя подумал, что ослышался. Нет, действительно привал, для которого подполковник в отставке выбрал небольшую полянку. А тут и дождик словно по заказу прекратился.
– Да-а, пришлось мне когда-то тут повоевать, – с необычайной для него теплотой в голосе произнёс Пётр Андреевич. – А в прошлом году я сюда водил группу таких же второкурсников, как вы. Много чего нашли, в том числе документы и письма как советских, так и немецких солдат. Но и нам, думаю, повезёт. Недалеко стояла наша часть, вот там мы и будем копать. Кстати, здесь неподалёку родник, Маша, идём покажу где, с девочками наносите воду для приготовления пищи.
