— Это нарушение прав человека!

— Может быть, когда-нибудь так и будет. Но не пока мы, как горстка варваров, сражаемся за уровни. У вас девятый, значит, вам приходилось убивать, не так ли? Ну и чем именно в этой игре вы заслужили звание человека, чьи права так рьяно защищаете?

— Пусть…

— Послушайте, — перебил он и продолжал спокойным, даже мягким тоном, — Даже если вы наладите связь с внешним миром, вы все равно не вернете свою жизнь. Я знаю, что вы это и так знаете, но поймите же, что риск может быть очень серьезным. Коммуникация наладится, совет полиса уверен в этом. Позже. Когда эксперимент выйдет из серой зоны.

— Сэр, — подала голос Селена, — в брошюре написано, что у меня может быть собственный дом здесь. Это так?

— Совершенно верно, сударыня, по сути, вы сможете приобрести его в кредит после того, как эйчар одобрит ваш трудовой договор.

— И сколько это может занять времени?

— Зависит от собеседования. Какое у вас образование?

— Собиралась защитить диссертацию по математике в MIT в будущем году.

Артур расцвел улыбкой. Он явно был рад смене темы.

— Превосходно! — сказал он, — Не сомневаюсь, что вы сможете принести огромную пользу городу. В таком случае, думаю, что вопрос можно будет решить в течение нескольких дней. Мы строим быстро и надежно, а всё благодаря мистеру Тому Галлансу.

— Я читала о нем в брошюре.

Артур порылся под конторкой, вытащил анкету и положил перед собой. Потом взял перо и, аккуратно макнув его в чернильницу, нацарапал несколько значков в углу, после чего отдал Селене.

— Не смажьте чернила! Заполните и отдайте на девятый стол — получите номерок на собеседование на завтрашний день. А теперь прошу меня извинить, господа, но вы взяли только один талончик, и я не могу позволить себе консультировать каждого из вас по отдельности. Следующий!

Вслед за Селеной анкеты попросили себе все прочие участники рейда. Я тоже взял, конечно, чтоб не выделяться. И еще я старался всеми силами подавить в себе горечь: вот он, уровень сплоченности команды, который мне удалось создать!.. Полагаю, этот тип горечи знаком каждому политику. Ты многим рискуешь ради людей вокруг тебя, но вдруг что-то происходит, и у этих людей находятся более важные заботы. Я твердо решил не пенять друзьям за их выбор, каким бы он ни был.

Мы вышли из здания биржи и отправились в гостиницу. Её нам напоследок рекомендовал Артур. Это оказалось симпатичное небольшое зданьице в десяти минутах ходьбы от биржи, стоявшее в тихой улочке на западе городка. Частокол, который мы увидели у ворот города, здесь по большей части отсутствовал, и была видна степь и темная полоса леса на северо-западе. Мы оказались единственными клиентами и за очень умеренную цену сняли несколько комнат на втором этаже.

Ужинали внизу за большим столом, а еду подавали сами хозяева заведения — две молодые женщины, Сэльма и Тэрр. Обе были четвертого уровня и жили в игре уже около года. За столом царило оживление. Тэрр — высокая, темнокожая, с крупными чертами — рассказывала, как они получили этот дом:

— Там, наверху, — так она почему-то называла реальный мир, — чтобы отхватить такую крошку, мою кредитную историю разобрали бы по винтику. Нужно было бы собрать миллион бумажек. А здесь бюрократия еще не обросла водорослями, как винт лодки, плывущей по болоту, понимаешь? Все работает быстро и эффективно.

— У вас совершенно замечательный дом! — Селена с восторгом теребила в руках краешек кружевной салфетки. — И вообще весь этот город! Должна сказать, я уже начала отчаиваться, пока мы с друзьями плутали по этим бесконечным лесам.

Я сидел, сжав зубы, и ждал, чтобы хоть кто-то ей возразил. Но беседа вновь пошла о доме, хозяйстве и прочих пустяках. Я вдруг понял, что мне совершенно необходимо побыть одному. Изобразив на лице улыбку, я пробормотал какие-то извинения, после чего буквально выбежал на улицу. Ладно! И черт с ними со всеми! Пусть берут свои сраные воображаемые кредиты, чтобы купить себе сраные воображаемые дома. Мне плевать! Хотят жить внутри детской сказки про драконов? Скатертью дорога! Я все равно найду способ добраться до этих сукиных детей из «Фолькстек». Пусть меня удаляют к чертям собачьим, но я достучусь до этих тварей! Я почувствовал, что в глазах у меня щиплет, и, завидев впереди нескольких прохожих, отвернулся, а потом вообще свернул в какой-то проулок и пошел вперед, глядя себе под ноги.

Минут двадцать я бродил по городу, пока не вышел на набережную. Небольшая, но шустрая речушка пересекала городок. Я оперся о деревянный парапет и глядел на быструю темную воду внизу. Высокая изящная женщина стояла в нескольких шагах от меня и бросала вниз кусочки хлеба. «Рыб что ли кормит?» — подумал я, но потом заметил нескольких крупных лебедей, плывущих против течения и пытающихся вылавливать кусочки хлеба до того, как их унесет течением.

— Никогда не кормила птиц там, — вдруг сказала женщина.

Вроде бы она и не обращалась ко мне, но, поскольку никого больше вокруг не было, невольно получалось, что ко мне.

— А этих мне почему-то жалко, хотя чего их жалеть? — продолжала она. — Они всего лишь пиксели на экранчике. Но когда сам становишься таким, начинаешь смотреть на это обстоятельство несколько иначе. Ах, старое доброе лицемерие, такими темпами от тебя скоро ничего не останется, и что же тогда с нами будет?

— Вы думаете, может стать еще хуже? — мрачно уточнил я.

— О, гораздо хуже! — сказала она, — Не знаю, как насчет вас, но мне, например, изрядно повезло.

Я пожал плечами. Должно быть, в реальности она была смертельно больна или что-то в этом роде. Дама взглянула на меня и лукаво улыбнулась:

— Знаю, что вы подумали, но я имела в виду совсем не это. Я хотела сказать, что здесь, как ни странно, мне есть чем заняться. Мне не скучно! А вот если бы было наоборот, тогда я не знаю, сколько времени я бы выдержала.

— А чем вы занимаетесь?

— Я работаю в университете. Занимаюсь исследованиями, читаю лекции.

— И что такого захватывающего в этой нашей чудесной компьютерной игрушке? — с горечью спросил я.

Она молчала, глядя на лебедей, копошившихся внизу. Хлеб закончился.

— Как вас звали в том мире? — спросила она через минутку.

— Меня так больше не зовут.

— Меня звали Гвендолен Харрис. Я биоинформатик из Франкфорта Кентукки. Но теперь я — Камилла Харрис из университета Нью Нью-Йорка.

Я вздохнул. Удивительно много все-таки я повстречал в игре людей науки!

— Стив. Меня звали Стивен Мерсли.

— Так вот, Стив, если позволите, вы имеете представление о том, как делаются компьютерные игры?

— Ну, наверное, имею общее представление, но деталей не знаю. Я юрист.

— Место, в котором вы сейчас находитесь, не одна из них.

— И что же это тогда?

— Я точно не знаю, что это. Никто точно не знает. Вам доводилось чистить картошку в этой «игре»?

Я уже хотел сказать, что доводилось, и неожиданно вспомнил свое ощущение от того, насколько реалистично запрограммирован этот процесс. Кажется, я начинал понимать, к чему она клонит.

— Настолько подробный мир нельзя просто так взять, спроектировать и сделать. Знаете, как в том старом меме? Это слишком объемная и дорогостоящая работа, чтобы хоть одна компания взялась ее выполнить, да еще и сохраняя все в тайне. Никто никогда не делал цифровых проектов такого грандиозного масштаба. Это не игра. Скорее — гигантский таинственный арт-проект. А мы — часть экспозиции.

Я с удивлением посмотрел на нее.

— Скажите, профессор, — неожиданно спросил я, — вы, наверняка, знаете, кому установлен памятник на главной площади?

Она прищурилась.

— А у вас, однако, интуиция, Стив, — сказала она. — На площади стоит человек, которого видели многие, но лично не знает никто. По одной из версий, он — единоличный создатель этого мира.

— Ерунда. Такой объем работы должна была делать команда из тысяч человек. Как минимум.