– Вторая мировая дала огромный импульс военным разработкам, – задумчиво произнес сэр Майкл. – Вы, конечно, представляете: атомная бомба, затем водородная, баллистические ракеты, выход в ближний космос, программа HAARP [25]и, наконец, боевые орбитальные платформы. Все это так или иначе связано с атмосферой и космосом, и эффекты от запуска или взрыва иногда наблюдались в тысячах миль от стартовой точки. Люди видели светящиеся диски и шары, обломки ракетоносителей, шлейфы раскаленных газов, а временами находили то, что падало на Землю, – фрагменты устройств, созданных по секретным технологиям. Это породило своеобразную истерию, которая длилась лет восемьдесят. Одни утверждали, что наблюдают корабли пришельцев, другие – что вступили с пришельцами в связь и даже подверглись биологическим экспериментам… – Лорд Мэнсон откинул седовласую голову. – Ну что ж, безумцев на Земле всегда хватало и прежде, и теперь. Эти Лю и Фосс не из их числа?

Тлуме пожал плечами.

– Я помню эту историю, сэр. Скажу вам больше: мне известно, что упомянутая вами истерия была очень ловко использована – как одна из причин для создания ОКС. Но в наше время подобные инсинуации невозможны, так как мы контролируем Систему вплоть до Пояса Астероидов.

– Вы хотите сказать, что ошибки прошлого не повторятся? – спросил Монсерат. – А я полагаю, что это вздор! Человек упрям и глуп, и нет заблуждения, которое не проявилось бы десятикратно, со времен античности до наших дней.

– Согласен, – заявил Тацуми. – Тем более что тут усматриваются ясные цели: самореклама, увеличение тиражей и доходов от ти-ви и ультранетных сайтов.

– Всякую старую идею можно вытащить на свет божий, перелицевать и выгодно продать, – добавил Пфайфер. – Возьмите хотя бы Церковь Космических Сатанистов, нью-луддитов, новых зеленых и апологетов Великой Албании. А эти… как их…

– Уфологи, – подсказал сэр Майкл.

– Да, уфологи… Почему бы им не возродиться?

Джарвис хихикнул:

– В подходящей ситуации можно даже возродить сухой закон. Вот это был бы номер! Похлеще пришельцев!

Горчаков ничего не сказал, только с удивлением уставился на Умконто Тлуме. Лицо зулуса еще больше посерело, плечи поникли, кожа будто потеряла упругость и слегка обвисла, темные глаза казались потухшими и грустными. «Переживает?.. – подумал Горчаков. – Очевидно, принял близко к сердцу бредни репортера и сомнительного астронома. Непростительный грех для дипломата!»

– Я вижу, – произнес Тлуме, выпрямившись во весь рост, – что у нас проблемы с восприятием реальности. Ну что ж… Вы выслушали меня, я выслушал вас и не обижен недоверием. Такова, к несчастью, человеческая природа. Но все же подумайте, не стоит ли связаться со штабом ОКС? Такое ничтожное усилие! Можно не верить мне, можно считать ошибкой данные Лю Чена, можно подозревать, что Фосс – мошенник… Но остается неоспоримый довод… – сделав точно рассчитанную паузу, Тлуме выдохнул: – А вдруг?

В этом он прав, решил Горчаков. А вдруг? Шанс всегда остается.

Той же ночью с ним связался Асадин, влиятельная персона из окружения президента. Должность, которую он занимал, была Горчакову неизвестна – не исключалось, что никакого портфеля Асадин в руках вообще не держал и не был отягощен официальными постами. Ходили слухи, что он курирует секретную службу ЕАС, а также причастен к президентскому избирательному штабу. Кроме того, он, вероятно, учился с президентом в колледже или на политическом факультете МГУ и был, как утверждала пресса, президентским родичем. Может быть, не президентским, а родственником первой леди, но в любом случае особо доверенным лицом.

Слухи, сплетни, разговоры… Но одно Горчаков знал с полной определенностью: устами Асадина с ним говорит президент.

В Нью-Йорке был час ночи, в Москве – девять утра, а над Атлантикой, в зоне, где висел заатмосферный ретранслятор, тоже царили тьма и ночь. Общались голосом, без видео – код с многослойной защитой и шифровальное устройство не позволяли передать изображение. Оно и к лучшему – можно, не сохраняя дипломатическую мину, курить, пить кофе и зевать.

– Президент изучил запись последнего заседания, присланную вами, – произнес Асадин. – Кое-что вызвало интерес.

Горчаков затянулся сигаретой, выпустил струйку дыма в потолок, затем отхлебнул кофе.

– Нужна дополнительная информация?

– Нет, пожалуй, нет. Нужно поддержать предложение советника Тлуме. Причем активно поддержать. Так, чтобы всем было ясно: инициатива исходит от президента ЕАС.

– Ориентируемся на Южную Африку? С чего бы? – спросил Горчаков, удивленно поднимая брови. Он ожидал, что будет обсуждаться палестинский кризис – в плане получения мандата на расширение российской базы в Сирии. Интерес к бредням Тлуме мог, по его мнению, означать лишь одно: заигрывание с Зулу с неясными политическими целями.

Раздался суховатый смешок Асадина.

– Нет, Борис Сергеевич. Не нужен нам берег турецкий, а с ним и Территория Зулу… Просто мы считаем, что Тлуме прав: а вдруг? Мы сейчас анализируем информацию, что поступила от СМИ. Там упомянут доклад Джона Брэдфорда, руководителя обсерватории «Кеплер». Вероятно, эти материалы уже переданы в штаб Космических Сил, и Тимохин с ними ознакомился.

– Я с ним свяжусь. Немедленно!

– Свяжитесь, но не по поводу доклада. Независимо от его содержания мы бы хотели, чтобы Третий флот выдвинул крупные силы в ту область пространства, где может находиться гипотетический пришелец. Именно Третий флот, понимаете? Скажем, четыре тяжелых крейсера – «Памир», «Сахалин», «Тайга» и «Барракуда». Они ведь преимущественно с российским экипажем?

– Да, – подтвердил Горчаков, – да. Однако…

Он задумался, предчувствуя какую-то интригу. Интриг и подковерной возни Горчаков не любил, хотя, будучи трезвым политиком, сознавал неизбежность того и другого. Не раз случалось, что партнеры по ОКС пытались использовать их для решения внутренних проблем, поддержки падавшего рейтинга или в качестве дубины, которой можно пригрозить оппозиции. Создание же Объединенных Космических Сил преследовало иные цели – две явные, а также третью, которая официально не упоминалась, но всем была понятна. Во-первых, укреплялся союз Европы, российской Евразии и Северной Америки, а совместное развитие военно-космических технологий сулило фантастические перспективы – что и оправдалось в последние десятилетия. Термоядерный привод, сверхпрочные материалы и супернадежная электроника позволили создать корабли, оперирующие в пределах Солнечной системы, частично колонизировать Марс и добраться до сокровищ астероидного пояса. В этом заключалась первая цель, а вторая, которую пропагандировали еще более широко, была связана с космической безопасностью, с защитой Земли от комет, метеоритов и солнечных вспышек.

Что до третьей цели, то она состояла в глобальном господстве над Землей. Боевые орбитальные платформы и лунные базы для этого не годились, будучи отличными мишенями для ракет Китая, Кореи, Пакистана и прочих неблагонадежных соседей по планете. Собственно, та же Поднебесная могла развесить десятки таких платформ, и в результате перестрелок с ними озоновый экран был бы необратимо поврежден, а атмосфера заражена радиацией. Столь же непростой проблемой являлась борьба с террористами, сепаратистами, религиозными фанатиками и наркодельцами. Наземные операции против них сопровождались большими потерями, ожесточали население санируемых территорий и требовали недель, если не месяцев и лет. Это позволяло преступным элементам подготовиться к обороне, либо рассеяться среди гражданских лиц, либо наносить упреждающие удары, которые становились все болезненнее, так как прогресс двигался вперед, тяжелое оружие превращалось в ручное, ручное – в карманное, а капсула с ядом или вирулентным штаммом могла обезлюдить миллионный город. Против этих вызовов нового века были бессильны спецслужбы, армии и отряды коммандос – слишком медлительные, неповоротливые, а главное, сражавшиеся с врагом на равных, грудь о грудь и штык к штыку. Тут были нужны глобально превосходящая сила и такая мобильность, чтоб злоумышленник знал: он будет найден и уничтожен не через месяц, не через день, а через тридцать минут.