Йо неслышной тенью возникла у входа, прервав его размышления. Села, расправила на коленях принесенный комбинезон, того же хризолитового оттенка, как на ней самой, – видно, подобрала его к рыжим волосам Макнил. Протянула руку, прикоснулась к шее девушки и замерла, прикрыв веками серебристые глаза.

– Скоро она очнется. Я чувствую биение двух сердец, ее и ребенка. Ритм уже нормальный, и это значит, что они вышли из фазы ускорения.

– Ускорения чего?

– Жизненных процессов.

Литвин кивнул и начал стаскивать скафандр. Затем направился в переднюю узкую часть отсека, где стены сходились к полусферическому экрану, постоял у контактной пленки, размышляя о сокрушительной силе оружия прямо под его ногами, о камере, обвитой спиралью. Аннигилятор! Если бы он мог им управлять!.. За ангаром, в самом центре корабельных конструкций, лежала полость гиперсветового привода, гигантская шахта длиною три-четыре километра. Проникнуть бы туда и сжечь конвертер… Но, пожалуй, «сжечь» тут не подходило; поток антиматерии вызовет более сильный эффект, чем плазма, лазеры и ядерные ракеты. Скорее всего, если ударить из аннигилятора по двигателям, Корабль обратится в прах…

Ощупав пленку, тихо шелестевшую под пальцами, Литвин потянул застежку комбинезона, собравшись провести еще один эксперимент, но тут его окликнула Йо:

– Иди сюда! Сейчас она очнется.

Веки Макнил приподнялись. Минуту-другую она смотрела на Литвина бессмысленным взглядом, потом, узнав его, пробормотала:

– Пол! Это ты, Пол? А где Рихард? Что с ним?

Он стиснул ее руку:

– Мужайся, Эби… Рихарда больше нет.

Светлые брови девушки выгнулись, лицо исказила страдальческая гримаса.

– Нет Рихарда… я помню… он умирал, а мы не знали, как ему помочь… И эта чертова машина… их компьютер… сказала, что парализованы дыхательные центры… – Она повернула голову, осматривая тесный отсек, потом провела ладонью по груди и животу. Ее глаза округлились. – Пол! Где мы, Пол? Почему я без одежды? И это… это… – Рука Макнил лежала на животе. – Это откуда?

– Ты не волнуйся, я все объясню, – поспешно произнес Литвин. – Здесь не то помещение, куда нас засадили, я из него выбрался, а ты… тебя унесли еще раньше. Ты была беременна… то есть, дьявол, ты и сейчас беременна и носишь дитя Коркорана. Они… те, кто нас захватил… словом, они поместили тебя в такое поле, что ускоряет жизненные процессы. Я думаю, хотели понаблюдать за развитием плода… Двух недель не прошло, а ты уже на шестом месяце. – Он судорожно сглотнул и добавил: – Рихард был бы счастлив. Ты и он… вы…

Макнил, нахмурившись, созерцала свой живот.

– Мы предохранялись. Ты же знаешь порядок и видел контракт ОКС для женщин-десантников. Я его подписала… пять лет не рожать…

– Неважно, значит, предохранялись. Ну, что об этом толковать… Может, оно и к лучшему – будет у тебя сын или дочка, и значит, Рихард не совсем мертв. Понимаешь?

Она послушно кивнула.

– Понимаю, но не все. Где моя одежда?

– Вот она. Йо тебе поможет.

– Йо?

– Женщина фаата. Наш друг. Она говорит на английском.

Литвин отвернулся к стене. За его спиной зашелестела ткань, Макнил охнула, приподнимаясь, пробормотала что-то сквозь зубы, потом раздался голос Йо: «Застегивается здесь. Нет, не так… просто соедини края разреза». Наконец сзади затихли, и он повернул голову. Макнил, уже одетая, стояла, опираясь на плечо Йо и придерживая живот двумя руками.

– Она милая. И от нее приятно пахнет. – Эби глубоко вздохнула и осторожно опустилась на пол. – Я в порядке, командир… в порядке, насколько возможно в данных обстоятельствах… Я десантник и помню об этом, так что можешь мне все рассказать. – Макнил приложила руку к животу и сморщилась. – Наверное, плохи наши дела?

– Плохи, но не безнадежны, – заметил Литвин. – Мы, разумеется, в бегах, но есть у нас один союзник… нет, не Йо и вообще не человек, но очень важная персона. В общем, можно на него надеяться – на него и Третий флот.

Присев рядом с Эби, он приступил к рассказу.

Судя по таймеру на манжете комбинезона, прошло около двух часов. Макнил, притомившись, уснула, Литвин и Йо сидели на мягком полу, погруженные в молчание. Свет в отсеке померк, гулкая вязкая тишина окутала беглецов, угасла маленькая сфера в волосах женщины – видимо, ей было не о чем спрашивать Корабль. Казалось, молчание и тишина распространились вдаль и вширь во всем огромном судне и за его пределами, до Солнца, планет и далеких звезд, но это было лишь иллюзией покоя. Ночное небо больше не являлось источником мечты и безмятежной красоты, и всякий взгляд в его просторы мог отразиться вопросами: кто еще придет из этих бездн?.. когда?.. с какою целью?..

Тонкие пальцы Йо скользнули в ладонь Литвина.

– Когда это кончится, и если мы будем живы, – шепнул он, – ты согласишься остаться на Земле?

– Чем бы ни кончилось, я останусь, живая или мертвая, – ответила она. – Тхо не вернутся на Новые Миры, тхо проживут здесь жизнь и умрут на вашей планете. Когда придет их срок.

«Когда же?..» – хотел спросить Литвин, но побоялся и стал рассказывать Йо о тихом Смоленске, дремавшем на берегах Днепра, о старой крепости с кирпичными башнями и зубчатыми стенами, о соборе, что высится у крутого спуска к реке, о цветущих яблонях и кустах сирени, дух которых окутывает весной городские улицы. Йо слушала, глаза ее блестели, и что-то похожее на неумелую улыбку скользило по губам.

– Смо-ленск… – медленно произнесла она. – Смоленск – это город? Много домов в одном месте?

– Город, – подтвердил Литвин. – Улицы, площади, дома, и в одних живут люди, а в других работают, учатся, развлекаются. Над рекой – мосты, у берега – пристань, и можно сесть на корабль и уплыть к другому городу, к Орше, Могилеву и даже к Киеву. У вас есть города?

– Нет. Когда-то были, в эпохи Первой и Второй Фазы. Теперь нет.

– Почему?

– Если нет городов, то нечего разрушить. Населенные центры становились первыми жертвами Затмений.

– Где же вы живете?

– Полностью разумные – на орбитальных станциях, таких же огромных, как этот Корабль, а тхо… – шарик каффа вспыхнул, – тхо в казармах. Да, казарма самый подходящий термин. Там есть…

Модуль ощутимо встряхнуло, и Йо замерла, приоткрыв рот. Тряхнуло снова. Макнил заворочалась, открыла глаза, приподнялась на локте.

– Что?..

– Не иначе как с Третьим флотом схватились, – хрипло произнес Литвин, упершись взглядом в стену. – Корабль, поясни! Что происходит?

«Отстрел боевых модулей».

«Таких, как наш?»

«Нет, больше и мощнее. Они стартуют с наружной обшивки».

Стена перед ним растаяла. Он снова увидел девять земных крейсеров, кольцом окружавших Корабль, и угловатые аппараты, что поднимались с его поверхности. Десять, двадцать, тридцать… Он потерял счет. Эти машины фаата также имели форму коробки со срезанным углом, но были гораздо крупнее, чем модуль, где он прятался. Ему показалось, что в длину они такие же, как «Сахалин», самый мощный рейдер Третьего флота, но много больше его в сечении. Этот рой летающих канистр выглядел бы смехотворным, если бы не маячившее в памяти видение аннигилятора.

Боевые модули расходились двумя веерами в секторах пространства выше и ниже плоскости эклиптики. Кольцо земных кораблей, охвативших пришельца, вдруг сделалось подвижным, завертелось, роняя длинные яркие струи огня; выхлопы дюз тянулись к звездам, затмевая их сияние. Эта карусель стремительно набирала скорость, и через чуткие глаза видеодатчиков Литвин рассмотрел, как поворачиваются орудийные башни, подрагивают стволы метателей плазмы и свомов, как в темных каналах ракетных портов блестит металл. Прошла, должно быть, секунда – и стая серебристых стрелок оторвалась от корпуса «Сахалина» и ринулась в темноту. Не прекращая смертоносного кружения, выпустили ракеты «Памир» и «Ланкастер», за ними – «Сидней», «Фудзи» и другие крейсера. Залп, залп, и снова залп… Стреляли не по модулям, по Кораблю пришельцев, а эта мишень была такой огромной, что миновать ее снаряды не могли.