— О-о-о... — протяжно вздохнула я, как какая-нибудь глупышка под транквилизатором.

Ли просто молчал. Но чем крепче он прижимал руки к моей пояснице, тем сильнее мне нужно было отойти в сторонку. И наконец я просто вынуждена была отстраниться.

— Не надо, — пробормотал Ли. — Не останавливайся...

— Ох, но мне нужно!

Я ещё несколько секунд целовала его, потом отодвинулась окончательно. Я стояла рядом с ним на коленках, глупо держа поднятыми вверх перебинтованные пальцы. Ещё раз наклонившись, я несколько раз быстро поцеловала Ли в губы. Но он отвернул голову в сторону и спросил:

— Куда ты? — и как будто рассердился.

— По естественным надобностям, — засмеялась я, — если тебе действительно хочется знать.

— Ты вернёшься?

— Не знаю, могу ли я сама себе доверять. И уж точно я не могу доверять тебе.

Ли неохотно улыбнулся. Я встала и ещё мгновение помедлила, глядя на него сверху вниз.

— Ты мне нравишься, — сказала я. — Но я не уверена... То, что нам пришлось жить здесь, выбило нас из нормы. Во всяком случае, меня выбило.

Я не была уверена в том, что Ли меня понял. Но пока ему пришлось удовлетвориться этим. Я захромала к кустам, отыскивая местечко, где можно присесть. По крайней мере, к тому времени, когда я без посторонней помощи сумела расстегнуть и спустить джинсы, Ли должен был слегка остыть.

Треск атмосферного электричества в нашем радиоприёмнике почти заглушал голоса. Под стать треску был и дождь, мерно колотивший по крыше, кое-где просачиваясь между листами оцинкованного железа, а где-то стекая по стенам. Сквозь каминную трубу он вообще лился потоком, выплёскиваясь из камина на голый деревянный пол.

Натянув на себя все тёплые вещи, что у нас были, мы сгрудились вокруг маленького чёрного транзистора. Батарейки уже выдыхались, и хотя в первую минуту мы могли отчётливо разбирать голоса, теперь они едва звучали. И всё же то, что мы успели услышать, вселяло радость. Это вообще были первые ободряющие новости за всё прошедшее время. Американский голос сообщил нам нечто важное:

«Большая часть южного побережья освобождена. В яростных боях возле Ньюингтона воздушные и наземные военные силы Новой Зеландии, судя по всему, нанесли тяжкий урон вражеским частям. Успешная высадка войск из Новой Гвинеи была совершена на севере страны, в районе залива Мартиндейл. А в Вашингтоне сенатор Рози Симс настоятельно призвала пересмотреть внешнюю политику Соединённых Штатов в свете нового поворота событий в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сенатор Симс выделила помощь в размере ста миллионов долларов на военные поставки в осаждённую страну, и хотя сенат, похоже, не собирается одобрить её план, тем не менее массовое движение в поддержку оккупированных явно возрастает».

А потом мы услышали голос нашего Великого Лидера, премьер-министра, который стремительно сбежал из страны, когда понял, что война, по сути, проиграна. «Мы продолжаем борьбу всеми силами, — сказал он. — Но мы не можем...»

Тут в приёмнике начался такой шум, что мы, придерживая одеяла, поспешили его выключить.

А потом улеглись рядышком на старых матрасах, которые уложили вдоль стены. Мы наблюдали за тем, как вода капает вокруг. Мы были у дома Кевина, устроились в старом жилище стригалей — оно стояло под прямым углом к новому сараю для стрижки овец. Было приятно снова поспать в деревянном доме, пусть даже таком дряхлом и протекающем насквозь, как этот. Две недели непрерывного дождя так расшатали наши нервы, что мы в конце концов собрались и сбежали из Ада. Всё, что у нас было, отсырело, а потом вообще стало насквозь мокрым. Вода переполняла дренажные канавки и текла в палатки. Вставать утром совсем не хотелось, потому что это и смысла не имело, мы ведь знали, что ничего не сможем сделать, никуда не сможем пойти. Так что мы устроили кормушки для кур, чтобы иметь возможность оставить их надолго, и наконец, сложив в узлы мокрую одежду вместо рюкзаков, потащились прочь из Ада. Нас уже просто тошнило от общества друг друга и отчаянно хотелось нормальной жизни. Понадобилось три ночи тайком жечь огонь, чтобы просушить наши вещи, но я снова почувствовала себя человеком. Было нечто утешающее в чистой одежде и постели, сухой, гладко застеленной, пусть даже нам впятером приходилось спать на четырёх старых тонких тюфяках, из которых с каждым часом высыпалось всё больше набивки.

Вообще-то, состояние сухости и относительно нормальной крыши над головой привело нас в какое-то глупое настроение. Гомер и Робин до выпуска новостей полчаса играли в «отгадай слово», но потом игра зашла в тупик, потому что Робин начала загадывать нечто невероятное. Например, слово, начинавшееся с «н», могло означать «неопределённое будущее», а нечто с буквы «э» — «эротические фантазии», насчёт которых Робин заявила, что они есть у всех нас.

После новостей мы стали играть в «виселицу», потом в шарады. Я заставила всех минут десять ломать голову, весьма выразительно изобразив сцену из «Влияния гамма-лучей на бледно-жёлтые ноготки»[8], а оказалось, никто из них и не слыхал о таком фильме. А я его смотрела по видео, когда чем-то болела и сидела дома. Меня чуть не убили, когда я наконец сказала ответ.

Дождь прекратился, и Ли отправился на прогулку. Ему хотелось пойти со мной, но я отказалась — читала роман под названием «Пришли мне белые цветы».

Я прочла уже три четверти книги, и Фай, лёжа на своём тюфяке, наблюдала за мной, ожидая, заплачу я или нет, когда Ли бесшумно вернулся. Осторожно закрыв за собой дверь, он сообщил:

— Солдаты идут.

Я вскочила, уронив книгу, и подбежала к окну, хотела было выглянуть наружу, но сообразила, что это слишком опасно. Поэтому я поступила так же, как остальные, и, отыскав щель в дощатой стене, прижалась к ней. Мы тревожно наблюдали. По подъездной дороге ползли два грузовика, один армейский, с затянутым брезентом кузовом, и второй — маленький, из грузовой компании Виррави. Они остановились с западной стороны дома, рядом с сараем для хранения оборудования, встали аккуратно, бок о бок. Из кабины каждого выскочили по два солдата.

— О боже! — простонала Фай. — Они, должно быть, знают, что мы здесь!

Я не заметила, как Гомер отошёл со своего места, но он вдруг очутился рядом со мной, протягивая мне винтовку, ту самую, которую я забрала у убитого солдата возле скалы. Гомер дал Фай пистолет сорок первого калибра, Робин — обрез двадцать второго, Ли — обрез двенадцатого. Себе он оставил вторую автоматическую винтовку. Робин взяла своё оружие, но я видела, как она мгновение-другое смотрела на него, а потом осторожно положила на пол рядом с собой. Я не знала, что об этом думать. Можно ли положиться на Робин, если дело дойдёт до перестрелки? Правильно она поступит, если откажется стрелять, или нет? Если права она, то, значит, ошибаюсь я. Пот покалывал мою кожу, будто я тёрлась спиной о какую-то колючую сетку. Я смахнула с лица капли дождя и снова посмотрела в длинную вертикальную щель.

Из крытого кузова военного грузовика выскакивали люди. Солдаты стояли вокруг, наблюдая. Хотя у них были винтовки, они даже не потрудились снять их с плеч, они выглядели расслабленно и уверенно. Люди в грузовике явно были пленниками, их оказалось десять: пятеро мужчин и пять женщин. Я никого из них не узнала, хотя мне и почудилось, что одна из женщин немного похожа на маму Корри.

Пленники как будто знали, что должны делать. Кто-то из них достал из кузова маленького грузовика мешки и отправился к фруктовым деревьям. Кто-то вошёл в дом, двое — в сарай для техники. Каждую группу сопровождал солдат, четвёртый остался у грузовиков и закурил.

Я оглянулась на Гомера:

— Что думаешь?

— Это очередная рабочая группа.

— Мы могли бы у них кое-что узнать.

— Давай лучше понаблюдаем ещё.

— Время, потраченное на разведку? Одна похожа на маму Корри.