Куп вытянул ноги перед собой и небрежно скрестил лодыжки, устраиваясь прочнее на сиденье.

— Я не репортер, мистер Пиви, — сказал он, — я… — Куп вытащил из заднего кармана джинсов чековую книжку. — Вот. Позвольте выписать вам предварительный гонорар.

Пиви сдвинул брови.

— Почему вы хотите это сделать?

— Потому что я заинтересован в той же конфиденциальности, за которую ратуете вы в деле Чапмена. Мне нужна уверенность, что все, о чем мы говорим здесь, останется между нами.

Куп видел, что адвокат раздираем сомнениями, но, как он и ожидал, победило любопытство. Пиви коротко кивнул:

— Хорошо.

— Пяти сотен будет достаточно?

Адвокат подтвердил свое согласие. Куп выписал чек и, вырвав его из книжки, протянул Пиви.

— Ладно. — Нейл Пиви положил чек перед собой на поблескивающий стол, затем облокотился и посмотрел на Купа. — Но скажите, что стоит за всем этим?

— Эдди Чапмен — мой брат.

В глазах адвоката вспыхнула искра гнева.

— Я не знаю, что вы задумали, мистер Блэксток, — сказал Пиви, — но я думаю, вам лучше уйти. Эдди Чапмен — единственный сын в семье.

— Он мой сводный брат. Мне следовало это сказать. — Куп пожал плечами, не принося извинений за недоговоренность. Может, они с Эдди в течение жизни встречались нечасто, но это не мешало им всегда считать себя братьями, не задумываясь о юридических удостоверениях. — Эдди — единственный ребенок Томаса Чапмена. Но до того как наша мать связала с ним свою жизнь, она была замужем за Дейвом Блэкстоком.

Нейл медленно занял свое место.

— Хорошо, допустим. Но я все равно не понимаю, что вы хотите от меня. Конфиденциальность во взаимоотношениях клиента с адвокатом — вещь незыблемая. Я не имею права обсуждать то, что он сообщил мне.

— Да я и так знаю, что Эдди невиновен, — сказал Куп. — Поэтому мне нет нужды спрашивать, признался ли он вам в каких-либо действиях. Я просто пытаюсь понять, что вынудило его скрыться от правосудия.

— Если бы я знал! — Нейл распластал пальцы на письменном столе, изучая свои полированные ногти. Затем поднял глаза на Купа. — Возбуждение уголовного дела — это еще не все. Ваш брат добивался опеки над своей дочерью, и его попытка решить вопрос в судебном порядке вполне могла увенчаться успехом. Что бы там ему ни вменяла окружная прокуратура, для убийства в ту ночь у него не было никаких оснований. Да, между ним и Кристл тогда произошла публичная стычка, но они ссорились и раньше. Единственное доказательство в данном случае — это следы крови на его кожаном пиджаке, но не на нем самом. А он имел привычку забывать свою одежду везде, где бывал. Однажды он даже оставил этот пиджак здесь. Поэтому его мог надеть кто угодно. Мазок для исследования ДНК не брали, Поэтому по закону приписать ему преступление нельзя. И после того как они с Кристл покинули бар, никто не видел Эдди вместе с покойной, не говоря уж о том, что он хватал ее за горло и душил. — На виске Нейла начала пульсировать жилка, и лицо его залилось краской. Он бросил на Купа извиняющийся взгляд и махнул рукой. — Не обращайте внимания. Меня каждый раз в жар бросает, когда я думаю об этом. Доказательств окружной прокуратуры недостаточно, и у нас были хорошие шансы добиться его оправдания. Он был оставлен на свободе под залог, и все шло хорошо. Но когда вынесли определение, что имеются резонные основания для судебного разбирательства, он убежал. Но ни правоохранительные органы, ни присяжные заседатели не располагали никакими доказательствами, чтобы вынести предварительное обвинение так быстро, как они это сделали.

— Эдди, должно быть, запаниковал. — Куп выпрямился в кресле. — У вас есть какие-то предположения, что его так испугало?

Адвокат покачал головой:

— Нет, к сожалению. Ума не приложу. Если бы он просто сидел и не дергался, сейчас, вероятно, все бы уже закончилось.

— Так или иначе, — сказал Куп, поднимаясь с кресла, — я намерен разобраться в этом деле.

Нейл тоже встал и протянул ему руку.

— Желаю удачи, — сказал адвокат, когда они с Купом встряхнули друг другу руки. — Если узнаете что-то, дайте мне знать. Я буду вам признателен.

— Обязательно. Может, и вам придет в голову еще что-то, что может пролить свет на это дело. Тогда имейте меня в виду. По вечерам я большей частью в «Тонке». — Куп криво усмехнулся при виде поднявшейся брови адвоката. — В качестве бармена и управляющего — не хозяина.

Нейл ответил ему отеческой улыбкой.

— Приятно слышать. Нужно взять на заметку и как-нибудь зайти на кружку пива. — Он подобрал с полированной поверхности стола чек и протянул Купу. — Возьмите. Это неоправданно много для потраченного времени.

— Засчитайте это время, а остальное положите на мои счет, — сказал Куп. — У меня к вам, вероятно, будут другие вопросы. И еще, я это серьезно говорил по поводу того, что хотел бы, чтобы наша беседа не получила огласки. О наших родственных связях с Эдди знают немногие. Тем лучше, так как это не даст настоящему убийце испортить дело. Или вмешаться еще кому-то.

Нейл пожал плечами, будто все еще сомневался, оставлять ли ему чек, но в конце концов положил обратно на стол.

— Хорошо, — сказал он и проводил Купа до двери.

Когда через несколько секунд Куп вышел на улицу, дождь уже был не такой сильный. Визит оказался не столь информативным, как хотелось бы. Но это было только начало, и нужно было продолжать раскопки дальше.

Терпение и труд все перетрут. Рано или поздно гордиев узел будет развязан.

Закончив серию эскизов для потенциального покупателя дома, Вероника приложила последний чертеж к сопроводительному письму и ранее подготовленной смете. Она заклеила картонный конверт с адресом биржи, чтобы отправить бумаги по почте, когда будет выходить из дома.

Остановившись в арке между кухней и гостиной, она на секунду задержала взгляд на позолоте убранства. Золото, золото, золото. Все кругом было уставлено и покрыто им. Хорошо, что день выдался дождливый, с иронией подумала Вероника. Она, наверное, ослепла бы, если бы сюда ненароком проник луч солнца. Как это может быть, чтобы у двух родных сестер были столь несовместимые вкусы? Задаваясь этим вопросом, Вероника прикидывала, с чего ей начать разгребать завалы.

Весь хлам из спальни Кристл был уже убран. Теперь она хотела очистить остальную часть дома. Ее минималистская душа терпеть не могла беспорядочного скопления слишком яркого барахла. Если бы ей предстояло жить здесь более или менее долго, несомненно, она сбагрила бы все это кому-нибудь по почте. На такой случай у нее были и продуманное приемлемое оправдание, и заготовленные слова. Если кто-то станет докучать ей вопросами сейчас, она может сослаться на чрезвычайно малую вероятность того, что отыщется охотник купить этот дом в том виде, в каком он находится.

Наконец, в такой тесноте вообще с трудом можно было повернуться, чтобы не удариться обо что-то. Где тогда играть Лиззи? Если ужасающая безвкусица не задушила в ней капли жизнерадостности, то засилье бьющихся предметов могло закончиться печально. Двигательная неловкость, свойственная детям, нарушает их способность к перемещению в пространстве без риска травматизма.

Но вдруг девочке будет крайне неприятно, что ее тетя изменяет что-то в доме ее матери? Новые обязанности свалились как снег на голову. Вероника была просто ошеломлена. Она вдруг почувствовала, что задыхается. В панике она изо всех сил пыталась сделать вдох, чтобы легкие насытились кислородом. Но чем усерднее она старалась, тем, казалось, неосуществимее становилась задача.

Где-то на задворках сознания неожиданно промелькнула мысль. Гипервентиляция[8].

Вероника вернулась на кухню и выхватила из ящика бумажный пакет для ленча. Она быстро села на пол, согнула ноги в коленях и встряхнула пакет. Поднесла его к лицу, сомкнув края вокруг рта и носа, и, упираясь локтями в колени, принялась исступленно дышать в бумажный мешок.