Я спросил, откуда их привезли, он запричитал, что, кажется, «с берегов какого-то далёкого северного или самого западного острова, который находится где-то за Геркулесовыми столбами, куда в прошлом году один из славных византийских кораблей с благородными, бесстрашными мореплавателями на борту отправился на разведку в поисках удачи и приключений».
Ладно, не буду обратно их сдавать — языковой барьер со временем как-нибудь совместными усилиями преодолеем.
— Гоу хом, — скомандовал я, не зная, что ещё сказать этим беспаспортным островитянам, чтобы они хоть как-то меня поняли. Если работорговец в очередной раз не соврал, то тут возможны два варианта: либо это предки Джона Булля, либо потомки Святого Патрика.
— Нах хаус!— как из старой ржавой немецкой винтовки, выпалил им Кир. — Айн, цвайн! Ёмоё, опять походу не догоняют.
— Ну, а ты чем поможешь? — обратился я к Лене. — Ты же, вроде, эксперт по иностранным языкам.
— Ладно … Вулэву кушэ авек муа сесуа? — томным и страстным голосом пропела Лена парню с самыми волосатыми ногами. Он тупо улыбался, хлопал на неё проникновенными глазами, но ничего вразумительного не ответил. — Нее, это точно не пленные французы… Дасис фантастиш, — Лена пальцем показала на кифару и подмигнула её владельцу, который радостно закивал головой и что-там на своём пробормотал. — Ну, не немцы они, вы уже сами поняли, да? … Нууу, это вроде как- бы всё... Задала им все вопросы, которые знала. Ой, тогда получается, что это викинги стопудово. Горячие финские парни!
— Давай как-нибудь потом разберёмся ху из ху, мы же не ораторов для здешних политических дебатов покупали, - начал оправдываться передо мной Кир. – Тем более, ты предусмотрел такие внештатные ситуации — не зря же мы с тобой столько времени испанский долбили. Будем постепенно их учить.
— Конечно, а пока мы будем с ними общаться на языке высокого искусства! В этом деле слова не так важны и очень часто бывают даже лишними. И вообще, Александр, искусство национальности не имеет! Посмотри, какие милашки, я тоже буду помогать их обучать, — пообещала Лена.
Я повёл всех «нах хаус» под охраной Кира и двух стражников. Хорошо, что хоть секьюрити нас понимали.
В Лёшины владения мы вернулись уже поздним вечером. За ужином он отчитался, что сумел договориться с Никифором Вриеннием о встрече, а также подобрал для нас выставленную на продажу усадьбу, которую можно будет использовать для торговли.
Ещё мой новый помощник поведал о том, что закупочные цены на драгоценные камни, которые я собирался продавать в магазине, существенно снизились за последние дни. Так как появилось большое количество подобных предложений. Кроме того, Лёша сообщил мне новость о том, что священники начали сильно дёргаться, беспокоиться и суетиться.
Возможно, эти два факта свидетельствуют о том, что до Константинополя добрались и другие игроки, которые продают алмазы в большом количестве или вовсю используют магию, чем приводят священников в трепет.
Глава 100. Средневековый Хормисдас
На следующий день, как договаривались, Лёша повёл нас с Киром к своему другу детства, который выразил заинтересованность в крышевании, охране и поддержке моего игорного заведения.
Остальные наши подопечные остались в поместье под присмотром Лены и Гудислава осваивать изящные искусства.
По дороге Лёша стал рассказывать, что сейчас Византией правит Роман IV Диоген, политикой которого многие недовольны.
— А в чём конкретно он провинился? Из бочки редко вылезает? — начал расспрашивать Кир.
— Роман — второй муж нашей василиссы Евдокии Макремволитиссы. Её первый супруг — василевс Константин Х Дука на смертном одре взял с неё обещание никогда не выходить замуж и передать полномочия власти их старшему сыну — порфирогенету Михаилу.
Однако, через полгода после смерти первого мужа Евдокия нашла себе второго и провозгласила приглянувшегося ей каппадокийского патрикия-заговорщика Романа Диогена императором-василевсом, сославшись на то, её старший сын пока недостаточно взрослый, чтобы править нашей огромной державой.
— А сколько же её сыну тогда было лет? Пять? — полюбопытствовал Кир.
— Исполнилось двадцать. Михаил Дука — мой ровесник, — усмехнулся Лёша.
— Интересно, что думает этот одураченный Михаил по поводу такой подставы от своей же собственной мамаши.
— На людях выражает бурную радость по поводу её нового замужества и рождения двух братьев. Своё время посвящает изучению риторики и писанию стихов, а в глубине души боится, что Евдокия поступит с ним так же, как всем известная василисса Ирина со своим единственным сыном — Константином VI.
— И как же, оставит его без завтрака?
— Более двадцати лет василисса Ирина была регентшей при своём сыне после смерти мужа-императора. Когда двадцатишестилетний Константин стал предпринимать попытки править самостоятельно, то Ирина осталась этим очень недовольна и приказала выколоть сыну глаза в Порфировой спальне Священного Пурпурного дворца, в той самой комнате, где родила его.
Потому что, согласно кодексу Юстиниана и поправкам Прохирона, нашей державой не может править человек физически ущербный: калека, слепец, скопец, носоусечённый или с отрезанным языком. В одну минуту лишившись глаз и статуса василевса, Константин VI Слепой по приказу матери был сослан в монастырь, где вскоре скончался.
Тем не менее, василисса Ирина, пережившая сына всего на пять лет, была канонизирована церковью в лике святых за то, что очень почитала иконы.
— Воистину святая женщина.
— И законопослушная, — улыбнулся в ответ Лёша. — Никифор Вриенний приближён к императорской семье и стал ближайшим другом Михаила. Говорит, что они теперь, как родные духовные братья, обещает ему поддержку в законных правах на престол. Думается мне, они сговорились в ближайшее время свернуть узурпатора-Романа и посадить Михаила Дуку на трон как полноправного императора, а Никифор станет его Великим Магистром — правой рукой и ближайшим советником.
Недавно Никифор уже провернул несколько удачных придворных интриг и выгодных торговых операций, благодаря чему переселился в роскошный дворец — палатий Хормисдас, куда мы сейчас и направляемся, — завершил наш гид краткий экскурс в актуальную обстановку на политической константинопольской арене.
Хормисдас располагался в закрытой части города, напротив Ипподрома и рядом с Большим Императорским Дворцом. Позади Хормисдаса, поближе к морю, приютился собор Святого Сергея и Вакха.
У массивных железных ворот, на стене, выходящей на улицу, уже было высечено имя нового владельца «Никифор Вриенний Глориос — Великий Андумиаст13 Восточно-Римской Империи».
Нас встретили вооруженные охранники, которые попросили оставить оружие на входе. Лёша оставил большой нож, похожий на кинжал. Мы же с Киром ничего не сдали.
Дворец Никифора представлял собой белое отштукатуренное трёхэтажное здание с перистилиумом — внутренним открытым двором квадратной формы, окружённым двадцатью колоннами и расположенными между ними статуями на высоких постаментах. Пол был вымощен массивными каменными плитами. В глиняных горшках росли экзотические растения и цветы, наполняющие всё помещение дурманящим ароматом тропиков.
По полу, разбрасывая в разные стороны финики и каштаны, бегали три шустрые обезьяны, по виду напоминавшие бандерлогов. В дальнем углу перистилиума располагался огромный, выложенной сине-зелёной мозаикой бассейн, где в бирюзовой, искрящейся на солнце воде плескались четыре девушки, чьё присутствие выдал непрекращающийся смех.
Из атриума имелись выходы во все остальные залы и комнаты Хормисдаса.
Внутри дворец был также украшен колоннами, полы — полированным мрамором, а стены и даже потолки — мозаикой и фресками с античными мотивами, бесконечными сценами древнегреческих мифов и другими очень нецерковными сюжетами.
Первый этаж был сгруппирован вокруг центрального зала — триклиния, где предприимчивый Никифор Вриенний, вероятно, устраивал свои приёмы или тусовался в свободное от работы время. Сквозь высокие арочные окна открывался вид на галереи и оранжереи внутреннего двора. Мраморные колонны, находившиеся в зале, служили в качестве декора и поддержки для верхних этажей, где, по всей видимости, находились личные покои. Справа и слева от зала располагались две мраморные лестницы, перила которых сторожили гипсовые античные чудовища.
