На нижней полке лежали три браунинга «хай пауэр», при виде которых у напарника загорелись глазки и участилось дыхание, как у девушки после первого поцелуя, — магазины, пистолетные обоймы и, в специальном длинном чехле с кожаными петлями, — полтора десятка гранат.

— Семьдесят третий тип, — объявил Пригоршня, доставая одну и взвешивая в руке. — Видишь, небольшая? Хотя там слой уже готовых осколков выложен, которые при взрыве разлетаются. Замедление у нее секунды три с половиной. Хорошая! Люблю! С собой возьмем!

— Остальное тоже с собой возьмешь? — спросил я и прошел к шкафу в дальнем конце комнаты. Там оказалась одежда: комбинезоны, куртки, несколько пар штанов, плащи. На крючках висели ремни, внизу стояла обувь, сапоги и ботинки, на верхней полке лежали головные уборы: несколько военных фуражек без кокард, каски, вязаные и клеенчатые шапочки.

Справа от шкафа были армейские ящики, в которых нашлись консервы, бутылки минеральной воды, пакеты с сухарями и аккуратные стопки спецпайков.

— Хороший у Картографа схрон, — одобрительно произнес Никита сзади, и я оглянулся. Пятнадцать гранат весят килограмма три, но он решил ни одной не оставлять, нацепил кожаную полоску на плечо, пристегнув концами к ремню спереди и сзади. — Или не его все же? Ну то есть Картограф тут точно недавно обитал, но, может, до него кто другой жил? Потому что зачем ему столько оружия? Слушай, что-то плечо опять разболелось. У тебя лекарство то осталось? Очень оно мне хорошо тогда…

— Позже, — ответил я. — Надо, чтоб время прошло между двумя уколами, а то еще сделаю тебя наркоманом. Давай поедим и переоденемся, раз тут такое богатство. А потом будем решать, что дальше делать.

Через пару часов, успев немного поспать после сытного обеда и экипироваться, мы вышли на крыльцо. Я переставил канистру на доски и пристроился сверху, а Пригоршня уселся на край настила, свесив ноги. Он таки уломал меня вколоть ему еще промедола, а под стеллажом мы нашли деревянный ящик, где лежали бинты, йод и прочее. Напарник обработал мне спину, после чего я съел еще пару таблеток пенталгина.

Пока мы находились в доме, снаружи ничего не изменилось: все та же пуховая желтая дымка вверху и внизу, такое же освещение и тишина.

— Здесь, как на той базе, — произнес Никита, задумчиво озираясь. — Чё ты тогда сказал? Будто время остановилось? — Он поглядел на часы. — Слушай, а ведь уже часов пять прошло, как мы на базу попали. Что ты молчишь?

Еще некоторое время я смотрел остановившимся взглядом себе под ноги, потом встрепенулся и сказал:

— Медведь же их сам и положил.

— Что? Кого положил?

— Тех, кого Курильщик с ним отправил. Пригоршня вылупил на меня глаза.

— Андрюха, ты что говоришь?

— По-моему, Медведь их специально через ловушки повел.

— Чтобы отделаться от них?

— Да. Он ведь этот район лучше всех изучил, сам знаешь: они с Рваным и Турком тут много шастали и на грузовике своем разъезжали. Я, конечно, не в курсе, откуда к нему сведения попали, что поле артефактов где-то возле Чернобыля, но ты вспомни — он уже больше полугода с этой идеей носится.

— Медведь на поле головой поехал, — согласился Пригоршня.

— Это само собой, но я о другом: он с чего-то взял, что оно именно где-то в районе Чернобыля. Значит, выходит, как дело было? Потеряв напарников, Медведь сам сюда опять пришел, и его чуть зомби не кончили. Но что-то он тут разведал тогда, обнаружил. И хотел за этим вернуться, но после зомби, да еще и попав в заросли ржавых волос, остался, во-первых, без ничего, во-вторых, раненый. Ему средства были нужны, чтобы к Чернобылю вновь идти, амуниция всякая, оружие. Где взять? У Курильщика, ясное дело. Но Курильщик тоже не последний болван, он навязал Медведю своих людей. А Медведь не хотел, чтобы они узнали то, что знал он. И делиться ни с кем не хотел. Тогда что? Тогда он пришел с ними со всеми к башне. Как-то заставил их дверь открыть, сам свалил… не один, возле башни лишь одного «потерял», а еще пятерых заманил на паром. Сам оттуда и сбежал. Ну а на базе военной темные пришили последнего, Горбуна. Он, получается, Медведю от них отбиться помог, а сам в ящик сыграл… Урод этот Медведь, вот что я тебе скажу.

— А теперь он где? Тоже в пузыре этом? Слишком много случайностей — чтоб и он, и мы в одну и ту же карусель угодили.

— А вдруг она на базе не одна такая? Хотя, может, он возле Припяти остался. Ищет дальше свое поле или нашел уже, если, конечно, оно вообще есть.

— Ага… Значит, отставим пока Медведя в сторону, — заключил Никита. — Ну так что теперь будем делать?

— Идем дальше.

— И что там? Неизвестные мутанты, ужасные аномалии, темные группировки?

— А тебе будет легче стоять на месте?

— Нет.

— Ну, тогда идем…

Привстав, я поглядел за крышу, потом кинул взгляд под ноги.

— Куда дальше-то, Химик?

— Лучше вниз, чем вверх.

— Ясное дело. Там чем выше, тем склон круче. Жалко, бинокль совсем сломанный, ничего в него не видно…

Чего не нашлось в схроне, так это нормальной оптики. Единственный обнаруженный нами бинокль оказался без одной линзы и с треснувшей второй.

Я окинул взглядом напарника: он напоминал ходячий оружейный магазин. Сам я взял лишь пистолет-пулемет, обычный пистолет да запасные рожки. И еще кое-что, найденное в шкафу, — особый контейнер, который, как говорили, недавно стала производить какая-то японская фирма. Вроде бы он стоил чуть ли не десять тысяч евро, точно не знаю, сам я раньше таких не видел, только слышал рассказы про них. Длинный, гибкий, со множеством ячеек разных размеров и форм… Он вешался на спину, где почти не мешал. В нем можно было разместить до пятнадцати артефактов, причем предполагалось, что перегородки между ячейками не позволят им взаимодействовать. Правда, весил он прилично, так что я не был уверен, что смогу долго тащить его вместе с оружием.

— Ну так что? — спросил напарник, и я поднялся с канистры. На мгновение мелькнула мысль: закурить бы, но я тут же передумал, потому что ситуация располагала к этому еще меньше, чем тогда, на холме возле водонапорной башни. Вместо этого я достал четки и принялся перебирать их.

— Ладно, идем так идем. Вниз, правильно? Пригоршня кивнул. Мы сошли с крыльца и стали спускаться по осыпающимся камням.

Что это там блестит, Химик? На артефакты похоже, а? — У бинокля мы отломали половину, ту, что с выбитой линзой, и стали пользоваться им как подзорной трубой. Теперь напарник, присев и привалившись боком к склону, смотрел на то, что невооруженным глазом я увидеть не мог.

— На. — Он сунул мне полбинокля и задрал голову. Кривой домик давно исчез из виду, желто-белая кремовая дымка будто спускалась вслед за нами.

Должно быть, я как-то выдал себя, допускаю даже, что у меня все тело этак сладострастно содрогнулось, потому что Пригоршня тут же спросил примерно с таким же Выражением, с каким я в домике говорил ему про то, что в соседней комнате полно оружия:

— Эх, жаль, тяжело отсюда до артефактов добраться, а, Химик?

Сквозь треснувшую линзу видно было плохо, но все же я разглядел золотистые проблески, перелив искр… Нуда, похоже на шрапнель. А рядом, кажется, заросли ржавых волос.

— Да и незачем сейчас туда добираться, — сказал я как можно равнодушнее. — Далеко слишком. Но место запомнить надо.

Артефакты — если это были они — находились на самом краю большого выступа, напоминающего ребром вонзенную в склон тарелку. Выступ виднелся далеко вверху и в стороне, под ним и над ним склон тянулся отвесно, дальше, как мне показалось, тоже, а вот с нашей стороны подобраться было можно. В этом месте висело облако особо плотного густо-желтого тумана, поэтому толком я ничего не разглядел, хотя мне показалось, что в тумане что-то движется.