Тем временем бюрер поймал самку за волосы, опрокинул на спину и отвесил ей несколько затрещин. Она завизжала громче, но вскоре смолкла и покорно сжалась у его ног. Карлик схватил ее за грязные спутанные волосы и деловито потащил к ближайшему шалашу, сложенному из кусков жести и утыканных гвоздями досок.

А я пополз дальше. До вершины было недалеко, когда навстречу мне покатился камешек. Небольшой, округлый, он запрыгал между камнями покрупнее, стуча, подскакивая, пролетел мимо. Я поднял голову. И увидел того дозорного, которого убил… Значит, не убил, лишь ранил. Он вдруг возник на фоне склона — выпрямился, шатаясь, с торчащей из глаза костью, упал на колени, но поднялся и сделал шаг к поселку. Я вскочил, пригибаясь, метнулся к нему. В последний момент он заметил меня здоровым глазом и повернулся — но я уже был рядом и ухватил его за горло. Сжал, впившись пальцами в шершавую кожу, дернул на себя, всадив в брюхо ствол пистолета, опрокинул карлика на спину и несколько раз ударил рукоятью по голове. Он дернулся и замер, из приоткрытой пасти потекла кровь. Все, теперь точно мертв. Но какие живучие твари! Хорошо, что после того как кость пробила глаз, дозорный долго оставался в отключке и пришел в себя только сейчас, когда я вернулся, а то успел бы добрести до сородичей и… Снизу донесся вопль.

Развернувшись, я увидел детеныша. Сидя на корточках, он верещал, выпучив глаза, показывая рукой в мою сторону.

— Чтоб ты сдох! — с чувством сказал я, внезапно осознав, что весь план провалился к чертям собачьим и лэптопа теперь не достать, потому что меня обнаружили слишком рано… А внизу тем временем сначала одна, потом вторая заросшая густой щетиной морда обратились вверх, завыла самка, заголосил второй детеныш… И тут же находящийся ближе других к вершине самец вскинул руку. Из-под его ног взлетел камень, понесся к вершине, но упал, не долетев нескольких метров.

Вой, бормотание, сиплый кашель и визг стояли уже по всему лагерю. С разных сторон уродливые фигуры потянулись ко мне. Кто-то еще швырнул камень, потом второй — все они упали далеко внизу.

Плюнув, я схватил тело карлика, поднял высоко над головой и швырнул. Конечно, тоже не добросил, но, по крайней мере, слегка умерил злость.

От алтаря показался сгорбленный старый бюрер и медленно заковылял к нам, опираясь на необычайно длинную кость. Голову его украшал целый набор перьев разной длины — то ли это был шаман, то ли вождь, то ли он совмещал эти должности.

Камни не долетали до меня, катились обратно или застревали. Я повернулся, высматривая путь к отступлению и не находя его. Чтобы достичь склона ущелья, нужно вначале спуститься по противоположному склону, но теперь там появились карлики. Сзади — отвесный спуск и далеко внизу Долина, с трех других сторон — бюреры.

У основания горы бесновалась уже большая толпа. От нее отделился крупный карлик, должно быть, один из местных альфа-самцов, претендующих на главенство в стае: вскочив на валун побольше, он выгнулся назад, задрал голову и взревел, ударяя себя кулаками в грудь, как недоделанный Кинг-Конг. На нем были мохнатые шорты, а в волосах три пера — тот самый, который гонялся за бюрершей и, поймав, потащил ее в шалаш. На его рев толпа ответила одобрительными криками; бюрер соскочил с валуна и заскакал по склону. Толпа восторженно взревела, будто болельщики, наблюдающие, как форвард от середины поля прорывается к воротам противника. Преодолев примерно треть расстояния, самец пригнулся, взглядом выбирая подходящий камень, посмотрел вверх, оскалившись, выпрямился — и тогда я влепил ему пулю в лоб.

Камень, который уже задрожал и начал сам собой выворачиваться из склона, чтобы отправиться в стремительный полет, упал обратно. Гул толпы всколыхнулся, словно футболист вышел один на один с голкипером. Бюрер опрокинулся на спину, дернул ногой и замер — гул оборвался разочарованным хоровым «у-ух», как если бы форвард, обойдя вратаря, с двух метров со всей дури долбанул мячом в штангу.

Однако на том дело, конечно же, не кончилось. К вершине бегом приближался еще один самец. Я прицелился и отправил смельчака к его бюрерским праотцам, прострелив из «браунинга» мохнатую грудь. Уильям Блейк отдал мне обычный «тэтэшник», и я пока не спешил доставать его: «хай пауэры» все же, покруче смертоносного изобретения гражданина Токарева. Патроны для «ТТ» лежали в левом кармане, для «браунинга» — в правом. Я начал было пересчитывать их, но не досчитал: пришлось стрелять еще раз, потом еще. Теперь четыре трупа лежали в разных местах на склоне. Карлики неистовствовали, будто стая обозленных павианов, кричали, размахивая руками, грозили мне — но поделать ничего не могли. В воздух то и дело взлетали булыжники.

Несколько раз я высматривал среди камней в глубине ущелья Блейка, но безуспешно. Тем временем старый бюрер с веником из перьев на голове достиг толпы и пошел дальше, нанося костяным посохом удары по плечам и спинам. Он явно был в авторитете: карлики подскакивали, рычали, огрызались — и пропускали его, не пытаясь дать сдачи. Краем глаза заметив движение далеко слева, я повернулся. Какой-то хитрый бюрер потихоньку обогнул гору и теперь мчался ко мне. Я вскинул «тэтэшник», нажал на курок — он лишь клацнул. Пришлось стрелять из «браунинга» и, после того как карлик с пулей в горле покатился вниз, спешно перезаряжать пистолет.

Когда я повернулся обратно, пахан в перьях уже залез на валун, повернувшись к толпе лицом, что-то ревел, потрясая костью. Слишком поздно я сообразил, что надо пристрелить его, как самого крутого в стае, без которого она, скорее всего, не способна на организованные действия.

Я вскинул оружие, но он, спрыгнув, присел за валуном. А бюреры рванулись вверх — всей толпой.

И «ТТ», и «браунинг» были заряжены. Я опустился на колени, поднял пистолеты, прицеливаясь, и сказал им:

— Подождите немного, пока не увидите блеск из глаз.

Грохот и крики сменились неразборчивым бормотанием, стонами, хрипом, подвыванием. Оставив на склоне два десятка тел, толпа откатилась обратно. Из-за валуна показалась голова вождя. Вскинув «браунинг», я выстрелил — но пуля лишь стесала пару перьев.

Оба кармана были пусты. В обойме «браунинга» оставалось пять патронов, в «ТТ» три.

Сев на валун, я перепроверил карманы, похлопал себя по бокам. Пусто, ничего, только «зиппа» висит на поясе да контейнер на спине. И ячейки в нем пусты, ни одного артефакта.

Все еще прячась от меня, вождь заорал что-то неразборчивое. Бюреры вновь собрались толпой вокруг подножия горы. Второй раз с ними не сладить: сначала закидают камнями, а потом, добравшись до вершины, разорвут на части и сожрут то, что останется. Закончив осмотр одежды и не найдя ни одного завалящего патрона, я выпрямился во весь рост, уставившись в глубину ущелья… и не увидел ноутбука! Не веря своим глазам, присмотрелся к алтарю и окрестностям. Все правильно, вон, слева от конуса черепов, неподалеку от смятого контейнера… Значит, получилось у Блейка? Пока карлики перли на меня, он таки пробрался к алтарю и даже успел вернуться обратно. Так где он, уже возле бассейна? Я окинул внимательным взглядом все ущелье и наконец увидел: Уильям бочком сползал по щебню, перебираясь на более отвесную часть склона. Его голова мелькнула в последний раз и пропала из вида.

Я повернулся вокруг оси, выискивая хоть какой-то путь к отступлению. До боковой стенки ущелья, куда я с самого начала хотел залезть, недалеко, но, чтобы добраться до нее, надо спуститься с этой горы, а в узком пространстве между ее основанием и стеной — бюреры. Впереди, слева, сзади — везде карлики, причем сзади прямо за их пятками начинается отвесный склон.

Вождь взревел, и они побежали.

Сунув «браунинг» за ремень, я двумя руками поднял «тэтэшник», прицелился, выстрелил. Один из нескольких десятков упал. Я прицелился вновь. Нажал на курок. Потом еще раз.

Три мертвеца — и в пистолете закончились патроны. А бюреры преодолели треть расстояния до вершины. Я бросил пистолет, вытащил второй. Прицелился. Выстрелил. И одновременно кинутый снизу камень попал мне в бедро. Совсем не сильно — враги были на предельном для броска расстоянии, — но рука дрогнула, и я промазал. В «браунинге» осталось четыре патрона.