В меня полетели булыжники. Бюреры метали их на ходу, не успевая сосредоточиться; сквозь вой, которым они подбадривали себя, донесся частый стук: куски породы падали вокруг.

Повернувшись к Долине, я пригнулся, собираясь бежать навстречу карликам, в сторону отвесного склона. Расстреляю последние патроны, прорвусь сквозь толпу и спрыгну. Разобьюсь — но не достанусь им на обед.

Вой, хрип, бормотание, сиплый кашель и стук окутали гору плотным облаком звуков. Я оттолкнулся от венчающего вершину валуна — и тут в воздух взметнулось сразу несколько камней.

Большинство пролетели мимо, но один врезался в плечо, а небольшой голыш рассек кожу над бровью. В голове зазвенело, булыжник под ногой зашатался, я качнулся и, вместо того чтобы ринуться со склона, упал на грудь. Из раны на правый глаз потекла кровь. Карлики были прямо надо мной. Я поднялся на колени; мир вокруг посверкивал и вращался. Ближайшие бюреры тянули ко мне лапы. Подняв «браунинг», который я каким-то чудом не выпустил при падении, я выстрелил в оскаленную морду.

А потом они навалились, царапая и кусая. Я заорал, отпихивая их, ударил лбом в морщинистый нос самки, вывернул кисть и сломал руку бюреру-подростку, кулаком врезал в злобную харю самца, прижав ствол к обвисшим грудям бюрерши-старухи, выстрелил в упор, продырявив тело насквозь, увидел, как из спины между лопатками выплеснулась красно-коричневая кашица, — понимая при этом, что все бессмысленно, что пока я дерусь с пятью, еще пятьдесят приближаются и сейчас будут здесь, через мгновение все племя навалится и растопчет, растерзает, — а тем временем меня опрокинули на спину, рыча, начали пинать, кто-то занес над головой камень, чьи-то зубы вцепились в бок. Прозвучал взрыв. Гора задрожала. Еще один — каменные осколки разлетелись во все стороны вместе с кусками тел. Заслонившая небо рожа бюрера сломалась, когда в нее впилась пуля.

Застучал автомат, и самка, уже поднявшая надо мной тяжелую булыгу, с пробитой грудью опрокинулась назад. Я выстрелил в висок самца, потом раздробил лоб подростка. Над вершиной по длинной пологой дуге пролетела третья граната. Встав на колени посреди десятка едва шевелящихся и мертвых тел, я увидел, как бюреры ползут, скачут, катятся со склона к поселку, как взобравшийся на валун вождь гневно орет, потрясая костью, и как граната, упав ему под ноги, взрывается.

После этого на пару мгновений стало тише, и я, развернувшись, заорал Никите:

— Хватит! Обвал устроишь!

Поздно: вверху нарастал пока еще приглушенный, но быстро набирающий силу гул. Напарник карабкался по усеянному телами склону со стороны Долины — «вал» в одной руке, «браунинг» в другой.

— Что? — прокричал он в ответ.

— Обвал!

— Чего?

— Лавина, твою мать!!!

По другому склону бюреры с воплями бежали прочь. Пригоршня наконец добрался до меня и пустил им вслед длинную очередь. Поглядел вверх. Глаза его стали очень большими и выразительными.

— Уй, ё!

— Ты что наделал?! Это из-за гранат твоих!!

— А как бы я иначе тебя спас?! Бежим, быстро! — он дернулся обратно, но я заорал сквозь нарастающий грохот:

— Нет, стой!

Спустившись на пару шагов, он оглянулся.

— Химик, ходу отсюда!

— Куда? Со склона прыгнешь? Погоди, говорю, она не на нас падает!

Он задрал голову. Каменная складка над глыбой, где расположилась деревня бюреров, становилась все более пологой и выше постепенно исчезала, разглаживалась. Сейчас по ее верхней части катилось грохочущее пыльное облако — но мы-то находились в стороне, эта гора высилась на самом краю ущелья.

Бюреры тупы, но через несколько мгновений наиболее продвинутые представители племени осознали то же, что и я, — и метнулись обратно. Сделали они это в самый неудачный момент: им следовало бежать дальше, вглубь, к алтарю, под прикрытие торчащего из склона большого валуна, но вместо этого карлики столкнулись с теми, кто несся следом и посреди поселка образовалась куча-мала. Через мгновение лавина обрушилась на нее.

Некоторые бюреры пытались сопротивляться: отдельные камни из рухнувшей на поселок массы, нарушая законы природы, зависали в воздухе или устремлялись в стороны, сталкиваясь с другими, добавляя сумятицы в общую неразбериху. Мы с Пригоршней улеглись на вершине, наблюдая. Край лавины все же зацепил гору, камни падали на ее склон, она содрогалась, скрипела, медленно проседая, валуны под нами шевелились, будто живые. А в глубине ущелья булыжники с хрустом проламывали шатры, навесы и головы карликов, потоки пыли и мелкого крошева били во все стороны. В конце концов над поселком повисло густое светло-серое облако, состоящее будто из мириад обезумевших мушек.

Пыль покрыла нас с ног до головы, набилась в рот, ноздри, уши, она была за воротником, в ботинках… Когда все смолкло, Пригоршня, смачно плюнув, сел и начал отряхиваться. Прижав ладонь к окровавленному лбу, я поднялся на ноги, с удивлением понял, что «браунинг» до сих пор зажат в правой руке, а не потерян в этой свистопляске, и сунул его за ремень. Глыба, служившая основанием поселку, украсилась шапкой камней. Самого поселка видно не было, лишь кое-где между валунами торчали обломки досок и окровавленные конечности.

Покосившись на Никиту, я начал спускаться; немного погодя он последовал за мной.

— Что в колхозе? — спросил я.

— Когда туда пришел, военных уже не было, — ответил напарник. — Там пару человек всего в живых осталось. Попозже Шрам появился…

— Львович как?

— Он жив и еще псих тот, Звонарь. И все.

— А девчонка?

— Не видел ее, — буркнул он, догоняя меня. — Сказали, вроде она в вертолете.

— Ага.

— С Пирсняком…

— Ясно.

— …Сама к нему села, когда он на площади опустился. Мне хотелось сказать: «Я же говорил, помнишь?» — но я сдержался, потому что и так все было ясно.

— Шрам рассказал, что вы договорились возле того сарая встретиться. Ну мы и пошли туда. Только я не остался с ними, чего там торчать, а к дому Картографа сразу потопал.

— Но мы-то не в доме были. Как нашел? Он пожал плечами.

— Стреляли…

Мы достигли основания горы и пошли по самому краю глыбы.

— Что теперь, Химик? Где Блейк, где ноутбук?

— Ноутбук у него, а он ждет ниже, возле бассейна. Ты иди к нему, дождетесь меня. Я еще хочу подняться к одному месту…

— Возле какого бассейна? Это тот, что там ниже торчит из склона, с водой?

— Да, прямо под ним Блейк должен прятаться.

— Нет там никого, — сказал Пригоршня. — Я ж мимо проползал, даже попил из него, там чистая вода, выше родник бежит и прям в него стекает…

— Там он, ты просто не заметил, наверное.

— Ну да, скажешь еще! Нет его, точно говорю.

— Да не может быть! Я видел, лэптоп у него, и как он слезал, тоже видел… — Я замолчал, уставившись на Пригоршню, а он уставился на меня.

Мы одновременно сорвались с места и побежали — мимо разгромленного поселка, туда, где по склону было легче спуститься.

Стукнув ладонью по прозрачной ледяной воде и подняв тучу брызг, я пополз обратно.

— Щенок! Шкет! Сволочь!

— Ты куда? — спросил Никита. — Вниз давай, в Долину, может, догоним еще…

— Не догоним! Мы там коня оставили. Блейк сейчас садится на телегу — как мы его пешком догоним?

Вслед за мной выбравшись обратно в ущелье, напарник спросил:

— Думаешь, к Пирсняку лэптоп потащил?

— А ты что думаешь? — Я запрыгал по камням в сторону алтаря.

— Ну, я видел, как он на Марьяну заглядывался, язык высунув. Наверное, скажет теперь капитану: я ноутбук включу, если мне девчонку отдашь.

— Так и есть! А я — тормоз, лох! Нельзя было ему позволять с лэптопом оставаться наедине! Мог догадаться, какое ему до меня дело и до тебя? Сейчас, если машинка не сломалась и там просто защита была, он ее включит, они поймут, как выбраться отсюда, — а мы окончательно застрянем, навсегда!