Оказавшись в кабине самолёта и заняв место в бизнес — классе, я выкинул все воспоминания и думы об утре к чертям. Просто уснул и весь час полёта, тупо проспал. А дальше заехав в гостиницу, ополоснулся в душе и, надев костюм, отправился на консилиум, предварительно оставив записку, и распоряжение на ресепшене для Линн.

Речь шла о пересадке сердца парню двадцати четырёх лет, который только-только победил рак. Слабое сердце, измотанное одной из страшнейших болезней нашего времени, не справлялась с нагрузкой, и грозило полной остановкой.

Проблема была в том, что ослаблено не только сердце, но и сам пациент. Он мог просто не пережить эту операцию. По факту варианта было два. Либо он умрёт из-за остановки сердца, либо от его пересадки. Конечно третий вариант, что он переживет операцию, тоже существовал, но был ничтожно мал. На протяжении пяти часов. Мы просматривали все анамнезы, диагностики и анализы.

По итогу, операцию всё же назначили через десять часов, используя в качестве подстраховки трёх ведущих хирургов России. К счастью я был одним из счастливцев. Получить подобную практику, просто шикарная перспектива.

Усталость отступила, и настроение поднялось. Но всё равно стоило отправиться в гостиницу и посвятить время отдыху. Сколько могла продлиться подобная операция, знать наверняка никто не мог.

Я уже выходил из больницы, когда меня окрикнул один из коллег. Вербицкий Антон Михайлович. Светило нейрохирургии, точнее один из лучших. Но в силу возраста уже осел за преподаванием на медицинской кафедре. Я был тем везунчиком, кому ещё повезло проходить практику у этого человека с волшебными руками.

— Игорь Николаевич, — поравнялся со мной светило отечественной медицины. — Могу ли я переговорить с вами?

— Конечно, Антон Михайлович, для вас всегда свободен, даже если занят операционный стол.

Он кивнул в сторону небольшого парка, где прогуливались пациенты данного заведения вместе с посетителями.

— Тогда пройдёмся.

Какое-то время мы шли молча. Только Вербицкий все время то морщился, то покусывал плотно сжатые губы. Видимо он нервничал или пытался подобрать правильные слова.

— Что-то случилось, Антон Михайлович. Вам требуется какая-то помощь? — начал я разговор сам, облегчив старику задачу.

— Вы правы. Игорь Николаевич. Мне нужна ваша помощь. Вот только проблема в том, что финансирование на её оказание нет.

Мне даже стало немного страшно. Неужели этот чудесный человек, врач от Бога, и с большой буквы, болен. Я, конечно, понимал, что он уже давно старик, и ему уже даже перевалило за девяносто. В прошлом году лично был на празднике, где он задувал ровно девяносто две свечки. Но он стал мне дорог, тем, кому можно позвонить и спросить совета, кто подскажет верное направление в том или ином диагнозе. Он с самого первого момента взял на до мной шефство, когда я ещё зелёным юнцом пришел к нему на практику. По сути, став мне отцом и другом в одном лице.

— С вами всё хорошо? Вы не больны? — тут же стал более внимательно рассматривать морщинистое лицо собеседника.

— Я в полном порядке, и если верить моим анализам, то проживу лет до ста минимум. Войду в чёрный список пенсионного фонда тем, что отберу все налоги, уплаченные за меня в своё время, — пошутил Вербицкий. — Тут будет просьба личного характера, за другого человека. Просто знаю, что скажут остальные, а ты молодой парень ещё не ожесточенный усталостью от операций на благо государства. Я даже слышал, что ты ездил в Африку с одной из их миссий. — Он как-то просительно заглянул мне в глаза.

— Кому-то требуется сложная операция? — понял я намёки наставника.

— Ему ещё стоять в очереди очень долго. Есть вероятность, что и не доживёт в тех условиях, что ему предоставлены. Но мальчонке всего пять лет, и он очень смышленый. Опережая твой вопрос, отвечу, что родители собрать деньги на операцию не могут, так как их просто нет.

— Отказник?

— Сирота. Они погибли, когда ему было три. Он остался тогда с бабкой, по материнской линии. А ту хватил обширный инсульт, когда она узнала о смерти единственной дочери. О других родственниках ничего не известно. У него ВПС, пролапс митрального клапана. Уже вторая стадия.

— Считаете, имплантации ригидного кольца будет достаточной мерой?

— На данном этапе, да. Но проблема в том, что сейчас субсидий на подобную операцию у детского дома в котором находится мальчик, нет. Меня попросила о содействии его заведующая. Она уже больше года пытается выбить для него финансирование, но пока администрация откладывает всё в долгий ящик, отписываясь, что на данный момент денег нет.

Старик с надеждой посмотрел на меня.

— Ты знаешь, я бы и сам провёл подобную операцию, но зрение уже подводит, да и руки уже не те…

— Я всё сделаю. Пришлите мне историю болезни, и контакты детского дома. Финансирование будет, — со спокойной уверенностью заявил я.

— Я не сомневался в тебе мой мальчик, — по морщинистой щеке старика стекла слеза.

«Я всегда придерживался мнения, что мелочи существеннее всего»

Артур Конан Доил

Вероника

Из очередного постоянного кошмара, где я смотрела в глаза Ильева, наблюдая, как их покидает жизнь, меня вывел настойчивый сигнал смартфона. С трудом оторвав голову от подушки, глянула сначала на стоящие, на прикроватной тумбочке часы. Шесть сорок пять! А входящий вызов был как не странно от Бряновой.

— Ты ваще гикнулась звонить в такую рань? — проворчала я в трубку.

— Нииик, у меня проблема, — шепотом завыла Надя.

Причём шепот был такой страшный в её исполнении, что даже я испугалась, подскочив на кровати.

— Что с тобой? Где ты?

— Ник, у меня проблема, — повторяясь, прохлюпала она еле слышно в трубку. — Ты могла бы прислать за мной машину к Стасу?

Что?

И это проблема?

В этот момент я готова была её убить. Ну, надо же так перепугать меня. Когда она среди ночи испарилась из бара, я решила что Надя, уехала домой. А тут вон оно чЁ.

— А у ваших, водителей выходной? — зло съязвила я.

В трубке раздался тяжелый вздох.

— Просто ни хочу, что бы папа знал, где я провела сегодняшнюю ночь…

— А его этот вопрос прямо так волнует, — усмехнулась я.

Ещё один тяжелый вздох, и шепот подруги перешел на тихий голос.

— Блин, Ника. Ну что тебе стоит прислать машину? Я переживаю, что сегодняшнее моё приключение станет достоянием ушей Тито, и тогда…

— Что тогда? Брось, Надь. Выкинь ты этого кобеля из своей жизни. То, что для тебя стало интересным приключением, для Тито скука смертная. Он оргии предпочитает, а главное участвовать в них, — как можно ехиднее пропела я в трубку.

Раздался всхлип. Это окончательно меня доконало, и я уже зло проворчала в телефон.

— Ладно, жди, ща Макса разбужу и отправлю к тебе. И сама подумай, если бы тебе так нужен был итальянский граф, то ты бы не провела ночь в постели обычного русского барабанщика.

После этого я сбросила вызов и, выбравшись из кровати, пошла, будить свою охрану.

То, что нужно было накинуть хотя бы халат, я поняла уже поздно. И несмотря на то, что моя пижама очень даже приличная, состояла из шортиков и маячки, но облегала во всех стратегических местах. И, наверное, хорошо, что я всё-таки живу сейчас у Дамизовых. Иначе о моём подвиге уже доложили бы отцу. И бедный Максимка, которому и так со мной не сладко ещё бы и работу потерял.

Ведь мне пришлось залезть на его кровать, что бы растолкать эту детину. Вроде как охранник он должен чутко спать, а этот… мамон рядом пройдёт, а он не заметит.

— Масяня, — трясла я его за плечо, — ну Масяня. Блин, Платонов подъём, — крикнула я уже громче.

Мой крик дал два эффекта. Первый оказался нужным. Макс подорвался и вроде бы хотел начать метаться либо по кровати, либо по комнате. Но разглядев меня, шокировано уставился. Сначала на моё лицо, а потом взгляд съехал ниже. И в тот момент, когда я уже собиралась изложить, мою просьбу, появился второй эффект от моего выкрика. Дверь в спальню охраны открылась, являя на пороге Миронова.