Удовлетворившись результатом, Тревис отвел Моби на веранду и снова привязал. Он знал, что если отпустить пса сразу после купания, тот немедленно вернется на место преступления. Оставалось лишь держать его на поводке до тех пор, пока Моби не позабудет о рыбе. Боксер отряхнулся, убедился, что привязан, и с ворчанием улегся.

Потом Тревис подстриг газон. В отличие от большинства соседей, использовавших машинки для стрижки газона, Тревис по старинке пользовался косилкой, которую нужно было толкать перед собой. Это занимало чуть больше времени, зато было отличным упражнением. Вдобавок Тревис считал, что мерная ходьба туда-сюда по-настоящему расслабляет. За работой он то и дело посматривал в сторону дома Габи.

Несколько минут назад он видел, как она вышла из гаража и села в машину. Если Габи заметила Тревиса, то не подала виду. Она поехала в сторону города.

Он еще не встречал никого похожего на нее. И вот Габи пригласила его на ужин. Тревис не знал, как это понимать, и ломал голову с тех самых пор, как подвез девушку домой. Скорее всего он просто пробил брешь в ее обороне. Господь свидетель, он готовил почву с первой же минуты знакомства, но теперь Тревис сожалел о том, что ему недостало тонкости. Он спокойнее отнесся бы к приглашению на ужин, если бы знал, что сам не вынудил на это Габи.

Подобные мысли были для него внове. Но опять-таки Тревис не помнил, когда в последний раз так наслаждался жизнью в обществе женщины. В присутствии Габи он смеялся куда чаще, чем с Моникой, Джолин, Сарой или любой из прежних подружек. «Ищи женщину с чувством юмора» — таков был совет, который дал Тревису отец, когда тот начал всерьез ходить на свидания. Тревис наконец понял его. Если разговоры были словами песни, то смех — ее мелодией; время, проведенное вдвоем, превращалось в музыку, которую можно было проигрывать вновь и вновь, не утрачивая интереса.

Закончив стричь газон, он потащил косилку в сарай, отметив по пути, что Габи еще не вернулась. Она оставила дверь гаража приоткрытой. Молли вышла во двор, затем развернулась и затрусила обратно.

Вернувшись на кухню, Тревис одним глотком выпил стакан ледяного чая. Хоть и не следовало этого делать, он позволил себе задуматься о Кевине. Интересно, не знаком ли он, случайно, с этим парнем? Странно, что Габи так мало рассказывает о нем. Она даже не сразу назвала его по имени. Было бы легко списать все на чувство вины, если бы не то, что Габи пресекала разговоры на эту тему с самого начала. Интересно, что за человек Кевин и каким образом он внушил Габи любовь? Перед мысленным взором Тревиса поплыли стереотипы: атлет? «ботаник»? нечто среднее? Он понимал, что вряд ли…

Тревис решил, что нужно отогнать катер в гавань, а потом принять душ и собраться. Он взял ключи и отвязал Моби. Тот помчался к воде. Остановившись на краю причала, Тревис сказал:

— Можно. Залезай.

Моби запрыгнул в катер, бешено виляя хвостом. Тревис последовал за ним. Через минуту они уже плыли вниз по реке, оставляя за кормой длинный след. Минуя дом Габи, Тревис взглянул на ее окна и снова подумал о предстоящем ужине и о том, что может случиться. Он впервые, невзирая на весь свой опыт общения с женщинами, боялся сделать что-нибудь не так.

Габи заехала на переполненную парковку у магазина. В воскресенье здесь всегда было полно машин, так что в итоге пришлось встать в дальнем конце. Габи задумалась, отчего она вообще не прогулялась до магазина пешком.

Прихватив сумочку, вылезла из машины, взяла тележку и вошла.

Габи видела, как Тревис стриг газон, но не стала показывать, что обратила на него внимание. Ей хотелось держать ситуацию под контролем. Маленький упорядоченный мирок, который она создала, разлетелся в мгновение ока, и Габи нужно было время, чтобы вновь обрести спокойствие.

Она направилась в овощной отдел, взяла бобы и все необходимое для салата, потом прихватила упаковку спагетти и гренки. Вспомнив, что Тревис предпочитает птицу, бросила в тележку упаковку цыплячьих грудок и решила, что бутылка «Шардонне» придется к ним в самый раз. Габи не была уверена, любит ли Тревис вино — отчего-то она в этом сомневалась, — но ей показалось, что идея неплохая. Она изучила скудный ассортимент в поисках спиртного, которое было бы ей знакомо.

Очередь была длинная и двигалась медленно, но наконец Габи вернулась к машине. Заглянув в зеркальце заднего вида, мельком увидела свое отражение и на секунду задержалась, рассматривая себя как бы со стороны.

Сколько времени прошло с тех пор, как ее целовал кто-то, кроме Кевина? Как бы Габи ни старалась забыть этот маленький инцидент, мысленно она снова и снова возвращалась к своей тайне.

Ее влекло к Тревису, Габи не могла обманывать себя. Не только потому, что он был красив. И даже не потому, что он заставил ее почувствовать себя желанной. Дело было, скорее, в природной широте его души и в том, что Тревис позволил ей вкусить свободы. В том, что он вел удивительный образ жизни. Габи никогда не встречала никого похожего на Тревиса. Большинство ее приятелей — и уж точно все ученики фельдшерской школы — жили, как бы поднимаясь по ступеням. Прилежно учись, найди работу, заведи семью, купи дом, роди детей — и лишь вчера Габи осознала, что ничем от них не отличается. В сравнении с жизненными устремлениями Тревиса и местами, где он побывал, ее существование казалось таким… банальным.

Но стала бы она что-то менять, даже если бы могла? Габи сомневалась. Воспитание сделало ее такой, и Кевина тоже. Она ни о чем не жалела. И все-таки, включая зажигание, Габи понимала, что ее волнует другой вопрос. Она стояла перед выбором: что дальше?

Никогда не поздно все изменить. Эта мысль пугала ее и приводила в приятное волнение. Через несколько минут Габи ехала в Морхед-Сити, чувствуя себя так, как будто ей предоставили шанс начать все сначала.

Солнце уже клонилось к закату, когда Габи вернулась домой. Она заметила, что Молли лежит в высокой траве, навострив уши и виляя хвостом. Собака затрусила к хозяйке, едва та открыла заднюю дверь, и лизнула ей руку.

— Кажется, ты совсем оправилась, — улыбнулась Габи. — Как поживают малыши?

Словно уловив намек, Молли направилась в гараж.

Габи вытащила покупки, отнесла их в дом и разложила на столе. Поездка затянулась, но у нее еще было достаточно времени, чтобы все приготовить. Габи поставила на плиту кастрюлю с водой, порезала помидоры, латук и огурцы для салата, потом смешала все ингредиенты, добавив немного сыра и оливок (точно таких же, какими Тревис угощал ее накануне).

Она выложила в кастрюлю пасту, распаковала цыплячьи грудки и принялась жарить их в оливковом масле, одновременно сожалея, что не в силах приготовить ничего более изысканного. Габи добавила перца и прочих специй, но в конце процесса блюдо выглядело таким же скучным, как и в начале. Ну и ладно. Она включила духовку, подлила немного бульона к грудкам и поставила все внутрь, надеясь, что жидкость не позволит мясу пересушиться.

Поднявшись в спальню, Габи достала вещи из шкафа и отправилась в душ. Стоять под горячей водой было настоящим наслаждением. Она побрила ноги, приказывая себе не спешить, чтобы не порезаться, вымыла голову и наконец вышла из ванной.

На кровати лежали новые джинсы и вышитая бисером блузка с глубоким вырезом. Габи тщательно подбирала наряд на сегодняшний вечер, не желая показаться ни чересчур чопорной, ни небрежной. И решила, что джинсы — идеальный вариант. Она оделась, застегнула новые сандалии и надела длинные серьги. Встав перед большим зеркалом, Габи повертелась. Собственный облик ей нравился.

Поскольку времени оставалось немного, она расставила в гостиной несколько подсвечников и уже наносила последние штрихи, когда в дверь постучали. Габи выпрямилась и попыталась успокоиться, а потом пошла открывать.

Как только щелкнул замок, Молли подошла к Тревису, и тот почесал ей за ухом. Он чувствовал, что не в силах развернуться и уйти. И заговорить — тоже. Он молча уставился на Габи, стараясь совладать с бурей эмоций, поднявшейся в душе.