— Дознание прошло отлично, — сказал он. — В самом деле отлично. Доктор Дэвидсон был чрезвычайно тактичен и внимателен. Нам просто повезло с коронером.

— Вероятно, — машинально ответила Франки.

— От него очень многое зависит, леди Франсез. Как повести дознание — это всецело в руках коронера. У него широкие полномочия. Он может все усложнить, а может и облегчить — это как ему будет угодно. В данном случае все прошло превосходно.

— В сущности, хороший спектакль, — резко сказала Франки.

Николсон посмотрел на нее удивленно.

— Я понимаю, что имеет в виду леди Франсез, — сказал Роджер. — Я и сам воспринял все именно так. Мой брат был убит, доктор Николсон.

Роджер стоял за спиной доктора и не видел в отличие от Франки, что в глазах доктора мелькнул страх.

— Я знаю, что говорю, — сказал Роджер, опередив Николсона, который собрался ответить. — Какие бы тут ни оглашали вердикты, я считаю произошедшее убийством. Те преступные твари, которые вынудили моего несчастного брата стать рабом страшного зелья, безусловно, убили его, не важно, что стрелял он сам.

Он сделал шаг вперед, и теперь его пылающие гневом глаза смотрели на доктора.

— Я намерен с ними расквитаться, — сказал он, и в его словах прозвучала угроза.

Доктор Николсон, не выдержав его взгляда, опустил глаза. Он печально покачал головой.

— Не могу с вами не согласиться. О пристрастии к наркотикам я знаю больше, чем вы, мистер Бассингтон-Ффренч. Заставить человека принимать наркотики и вправду страшное преступление.

В голове у Франки уже роились разные идеи, и одна особенно настойчиво. «Нет, нет, — говорила она себе. — Это было бы слишком чудовищно. И однако.., его алиби подтверждено только Сильвией. Но если так, то…»

Она встряхнулась, услышав, что к ней обращается доктор Николсон:

— Вы приехали на автомобиле, леди Франсез? На сей раз обошлось без несчастного случая?

Франки вдруг почувствовала, до чего ненавистна ей его улыбочка.

— Да, — ответила она. — По-моему, было бы просто обидно расходовать столько сил на несчастные случаи, не правда ли?

Интересно, ей показалось или он и вправду заморгал глазами?

— Наверное, на сей раз автомобиль вел ваш шофер?

— Мой шофер исчез, — сказала Франки, посмотрев доктору прямо в глаза.

— Что вы говорите…

— В последний раз его видели, когда он шел к Грэнджу, — продолжала Франки. Николсон поднял брови.

— В самом деле? Видимо, у меня на кухне имеется некая симпатичная приманка? — В его голосе слышалось приятное удивление. — Вот не знал.

— Так или иначе, в последний раз его видели у Грэнджа, — сказала Франки.

— Я смотрю, вы очень расстроены, — сказал Николсон. — Не надо так близко к сердцу принимать здешние слухи. Местным сплетникам доверять нельзя. Я слышал дичайшие истории. — Он сделал паузу и заговорил чуть тише:

— До моих ушей докатилась даже история о том, что мою жену и вашего шофера видели вместе у реки. — Николсон снова выдержал паузу. — Я полагаю, он был очень способный молодой человек, леди Франсез.

«Вот, значит, как, — подумала Франки. — Уж не собирается ли он делать вид, будто его жена сбежала с моим шофером? Вот, значит, какую игру он затеял?»

— Хоукинс умен, чем выгодно отличается от всех прочих шоферов, — сказала она.

— Я сразу это заметил, — сказал Николсон и обернулся к Роджеру:

— Мне пора. Поверьте, я искренне сочувствую вам и миссис Бассингтон-Ффренч.

Роджер пошел его проводить. Франки последовала за ними. На столике в холле лежали два адресованные ей письма. Одно — какой-то счет. Другое…

У нее екнуло сердце.

Другое надписано почерком Бобби.

Николсон и Роджер стояли на пороге.

Франки вскрыла конверт.

«Дорогая Франки, я наконец-то напал на след. Как можно скорее отправляйся в Чипинг-Сомертон, я уже там. Лучше приезжай поездом, а не на автомобиле. „Бентли“ слишком бросается в глаза. Поездом не очень удобно, но доехать можно. Приезжай в дом под названием „Тюдоровский коттедж“. Я объясню тебе, как туда добраться. Дорогу ни у кого не спрашивай. (Тут следовали подробные указания.) Тебе все ясно? Никому не говори. (Эта фраза была жирно подчеркнута.) Ни единой душе.

Всегда твой

Бобби».

Франки в волнении скомкала письмо. Значит, все в порядке. Ничего страшного с Бобби не произошло. Он напал на след — и надо же, какое совпадение, — на тот же след, что и она. Она уже побывала в Сомерсет-хаусе и ознакомилась с завещанием Джона Сэвиджа. Наследницей оказалась Роуз Эмили Темплтон, жена Эдгара Темплтона, проживающего в Тюдоровском коттедже в Чипинг-Сомертоне. И это опять же легко было соотнести с железнодорожным справочником в доме на Сент-Леонард-гарденз. Чипинг-Сомертон — одна из станций на той странице, которая была открыта. Значит, Кэймены уехали в Чипинг-Сомертон.

Все понемногу становилось на свои места. Они с Бобби все ближе к цели.

К ней подошел Роджер Бассингтон-Ффренч.

— Есть что-нибудь интересное? — спросил он мимоходом.

Франки смутилась. Конечно же, Бобби не имел в виду Роджера, когда заклинал ее никому не говорить?

Но она вспомнила, как жирно было подчеркнуто это предупреждение, вспомнила и свои недавние чудовищные домыслы. Если ее догадка верна, Роджер, по простоте душевной, может нечаянно выдать их с Бобби. Нет, она ни в коем случае не станет намекать ему о своих подозрениях…

— Нет. Ничего интересного, — только и сказала она.

Еще до того, как кончатся эти сутки, ей придется горько пожалеть о своей предосторожности.

А в следующие несколько часов она не раз каялась, что по настоянию Бобби не воспользовалась автомобилем. По прямой до Чипинг-Сомертона было не так уж и далеко, но ехать пришлось с тремя пересадками и при каждой в томительном ожидании сидеть на очередной провинциальной станции, для Франки с ее нетерпеливым характером все эти проволочки были просто невыносимы.

И все же Бобби, наверное, в чем-то прав: в этой глухомани ее «бентли» и вправду слишком бросался бы в глаза.

Объяснить Бассингтон-Ффренчам, почему она оставляет у них свой автомобиль, было не так просто, и она наскоро придумала что-то несусветное.

Когда поезд Франки дотащился наконец до маленькой станции Чипинг-Сомертон, только-только начинало темнеть. Но Франки казалось, что уже чуть ли не полночь. Ей казалось, что эта поездка никогда не кончится.

К тому же начинал накрапывать дождь — ей стало еще неуютней.

Франки застегнула пальто до самого верху, под станционной лампой кинула последний взгляд на письмо Бобби и, осмотревшись, двинулась в путь.

Благодаря разъяснениям Бобби она совсем не плутала. Впереди были видны огни селения. Франки свернула налево и по дорожке, ведшей на крутой холм, добралась до вершины, где была развилка. Франки пошла по правой тропе и, немного спустившись, увидела перед собой небольшие домики, а перед ними узенькую сосновую рощу — это была та самая деревушка, о которой писал Бобби. Она подошла к щеголеватой калитке и, чиркнув спичкой, увидела на ней надпись — «Тюдоровский коттедж». Вокруг не было ни души. Франки подняла щеколду и вошла внутрь ограды. Перед домом тоже росли сосны. Она притаилась среди деревьев, выбрав место, с которого хорошо был виден фасад. Потом, с чуть сильнее обычного бьющимся сердцем, она попыталась как можно натуральнее воспроизвести уханье совы. Прошло несколько минут — никого. Франки снова заухала.

Дверь коттеджа отворилась, и на пороге появился человек в шоферской ливрее, он опасливо вглядывался во тьму. Бобби! Он поднял руку, приглашая войти, и скрылся в доме, оставив дверь открытой.

Франки вышла из своего укрытия и направилась к дому. Ни в одном окошке не было света. Полная тишь и темнота.

Франки осторожно переступила через порог и очутилась в темном коридоре. Она остановилась, вглядываясь в мрак.

— Бобби? — прошептала она. И вдруг насторожилась. Почему ей так знаком этот запах — этот тяжелый, приторный запах?