Энн Мередит подошла к камину и увидела, что мистер Шайтана мертв! Она остановилась около него, возможно, протянула руку к сверкающей драгоценными камнями булавке.
Ее губы раскрылись было для крика, но она не закричала, нет. Она помнила разговор Шайтаны за обедом. Может быть, он оставил какую-нибудь записку. Она, Энн Мередит, имела мотив для его убийства. Ей скажут, что она его убила. Она решила не звать на помощь. Дрожа от страха и мрачных предчувствий, она идет обратно на свое место.
Выходит, миссис Лорример была права, поскольку она думала, что видела, как совершается убийство, но я также прав, потому что на самом деле она этого не видела.
Если бы Робертс остановился на этом, сомневаюсь, чтобы мы смогли когда-нибудь уличить его в совершенном преступлении. Мы могли бы, конечно, попытаться это сделать, опираясь на сочетание обмана и разных хитроумных приемов. Я бы, во всяком случае, попытался.
Несомненно, ему было неспокойно. Он знал, что Баттл рыщет рядом. Он предвидел нынешнюю ситуацию, понимал, что полиция, продолжая поиски, все-таки может чудом выйти на следы его предыдущих преступлений. Он ухватился за блестящую идею сделать миссис Лорример козлом отпущения. Его опытный глаз, конечно, не мог не заметить, что она больна и что дни ее сочтены. Как естественно для нее при подобных обстоятельствах выбрать скорый исход и, перед тем как уйти, сознаться в преступлении! И вот ему удается раздобыть образец ее почерка, он подделывает три одинаковых письма и быстренько прибывает утром в дом со своей историей о письме, которое он только что получил. Горничной он совершенно правильно рекомендует позвонить в полицию. Все, что ему надо было, – это получить возможность действовать. И он ее получает. Ко времени, когда приезжает полицейский врач, все кончено. И доктор Робертс готов рассказывать об искусственном дыхании, которое было безуспешным. Все было совершенно правдоподобно, совершенно просто.
При всем этом у него и мысли не было бросить тень подозрения на Энн Мередит. Он даже не знал о ее визите накануне. Ему требовалось только, инсценировав самоубийство, обеспечить свою безопасность.
Для него действительно было испытанием, когда я спросил его, знаком ли ему почерк миссис Лорример. Если подделка обнаружена, он должен спасать себя, сказав, что никогда не видел ее почерка. Ум его работает быстро, но не так уж безошибочно.
Из Уоллингфорда я позвонил миссис Оливер. Она выполняет свою роль – усыпив его бдительность, везет его сюда. И вот когда он поздравляет себя, что все кончилось благополучно, хотя и не совсем так, как он запланировал, ему наносится удар. Эркюль Пуаро совершает прыжок! Итак, этот игрок больше не сможет блефовать. Его карты на столе. C’est fini.[183]
Наступило молчание. Рода нарушила его вопросом:
– Поразительно повезло, что там случайно оказался мойщик стекол, – сказала она.
– Повезло?! Случайно?! Никакого везения, мадемуазель. Это серые клеточки Эркюля Пуаро. Кстати, я совсем забыл… – Он прошел к двери.
– Заходите, заходите, дорогой мой дружище! Вы сыграли свою роль a mervielle.[184]
Он вошел в комнату в сопровождении мойщика стекол, который держал в руке свои рыжие волосы и выглядел совсем другим человеком.
– Мой друг мистер Джералд Хемингуэй. Весьма многообещающий актер.
– Значит, никакого мойщика стекол не было? – воскликнула Рода. – Доктора никто не видел?
– Я видел, – сказал Пуаро. – Разумом можно видеть больше, чем глазами. Расслабишься и закрываешь их…
Деспард весело сказал:
– Давай заколем его, Рода, и посмотрим, сможет ли его призрак вернуться и найти того, кто это сделал.
