Вот в этот ностальгический дискурс и вписались гейши обоих полов.
Если сравнивать эту ситуацию с моментом зарождения профессии «человека искусства» в токугавской Японии, мы увидим определенное сходство: профессия зародилась опять-таки в момент ломки прежних социальных моделей и созидания новой, с той разницей, что ломка шла в сторону большего закрепощения женщины. Профессия гейши появилась благодаря тому, что ни жена в силу своего бесправного положения, ни куртизанка по причине своего низкого культурного развития уже не могли дать мужчине то, что называется «обществом», составить компанию, в которой непринужденная беседа сочетается с легким флиртом. Горожанину и самураю эпохи Токугава не с кем было заигрывать: супругу он получал по сговору родителей, проститутку покупал за деньги. Гейша вписалась в этот зазор между двумя телами, производящим и услаждающим, между двумя функциями — продолжения рода и утоления похоти.
Казалось бы, между токугавской Японией и пост-полуночной Россией нет ничего общего. Однако, присмотревшись, мы это общее легко найдем: как и в жизни горожан эпохи Токугава, в жизни «потерянных детей» не осталось места флирту. Брак стал тактическим союзом равных — в тех случаях, когда вообще удавался. Большинство половых связей приобрело сугубо функциональный и утилитарный характер, начисто исключающий всякую романтику. Женская проституция исчезла как таковая, настолько предложение превысило спрос, зато широко распространилась мужская. «Ковшевой Кате» некогда было осваивать искусство флирта, а мужчина, окончательно превратившийся из охотника в желанный приз, не считал нужным к нему прибегать. В итоге возникла необходимость в институте посредника, умеющего создавать непрочный, но желанный островок непринужденной игривости в мире, деловитом и бездушном, как муравейник.
Таким институтом и стали гейши.
Из раздела «Зарождение профессии»
Первоначально не было ни профессионального объединения, ни самоназвания «гейша». Если прочитать сохранившиеся газеты и электронные архивы объявлений тех лет, мы увидим, что «профессиональные развлекатели» называли себя «тамада», «аниматор» и даже «массовик-затейник». Впервые назвала себя гейшей Дарья (Дана) Аксютина из Сочи. Она же ввела в обиход традиционную атрибутику и символику «мира цветов и ив» с поправкой на русские реалии.
В своих мемуарах «Первая гейша России» Дарья пишет, что первоначальной ее целью было выделиться среди множества энтертейнеров, называвшихся «аниматорами» и «тамадами». По образованию она была классическим музыкантом, а не шоу-персон, и специализировалась по такому экзотическому инструменту как украинская бандура. Она признается откровенно, что не умела подолгу болтать, рассказывать анекдоты, провозглашать тосты, затевать массовые игры — и это также выводило ее за пределы круга профессиональных аниматоров. Потерпев неудачу в попытке конкурировать с ними на равных, Дарья сменила имя на Дана, назвала себя «гейшей» и начала культивировать тот ностальгически-женственный стиль, который впоследствии сделался приметой профессии.
Как и большинство первооткрывателей, Дана потерпела неудачу в своих начинаниях: приглашений по-прежнему было мало даже в сезон, Дане и ее дочерям приходилось голодать и жить скудными плодами со своего маленького приусадебного участка. Ситуация переломилась только в 62-м году, когда Краснодар окончательно закрепился в качестве «русского Лас-Вегаса», и Дана перебралась туда по приглашению старшей дочери Светланы, которая училась в Агропромышленном университете и подрабатывала хостессой на званых вечерах. Успех в качестве хостессы ей обеспечил именно тот ностальгический стиль, который практиковала Дана. Деловые женщины, которые устраивали приемы, приглашали Светлану, а впоследствии — и Дану с младшей дочерью, Лидией, чтобы придать вечеринкам тот «дополуночнный шарм», о котором они сами уже знали только из книг и уцелевших фильмов. Дана, Светлана и Лидия одевались в платья и длинные юбки, начисто исключив из гардероба даже женские брюки. При этом их платья никогда не педалировали сексуальность, и длина юбок, и глубина декольте отличались умеренностью. Тут важно помнить, что в Краснодаре тех времен было принято, чтобы обслуживающий персонал выставлял тело напоказ: девушек затягивали в корсеты, едва прикрывающие соски, юбки практически открывали ягодицы, а юноши-крупье и официанты часто работали голыми до пояса, и это помимо того, что в каждом заведении предполагался обязтельный стриптиз. Дана выбором одежды отделяла себя, таким образом, и от клиентуры, одевавшейся функционально, и от остального персонала развлекательных центров, скорее раздетого, чем одетого.
Преимущество этого стиля быстро оценили остальные энтертейнеры Краснодара, как мужчины, так и женщины. Многие тамады и аниматоры женского пола довольно скоро переоделись в длинные юбки и переименовались в гейш, при этом сама профессия тамады вернулась в более узкие рамки «организатора застолья» (особенно у тех, кто практиковал традиционный кавказский стиль). Из Краснодара мода на гейш распространилась по другим крупным городам, а сама Дана отправилась покорять Москву уже как создательница «школы цветов и ив».
Десять лет спустя профессия гейши сделалась настолько распространенной, что, согласно «Закону о профессиональных объединениях» появилась необходимость в создании профессионального союза. На первой учредительной конференции в Москве ведущую партию играли три крупнейших школы — Московская, под управлением Даны Аксютиной, Санкт-Петербургская Эрики Лебедевой и Южная, основанная в Краснодаре сильнейшей конкуренткой Даны, Инной Кбилцецхлашвили. Внутренние правила этих трех школ и легли в основу «Кодекса цветов и ив», который обязан соблюдать все, кто желает называться гейшами. Примечательно, что в запретительной части кодекса первым пунктом указано «Гейша не имеет права оказывать клиенту сексуальные услуги». Это забавно коррелирует с несколькими указами токугавских времен, также недвусмысленно запрещавшими гейшам отнимать хлеб у прдставительниц еще более древней профессии (подробнее об этом — в разделе «Гейша и секс»).
Многие ошибочно считают, что «Кодекс цветов и ив» регламентирует весь образ жизни гейши вплоть до того, как одеваться и какой длины ногти носить. Это не так: на двух страницах, где перечисляются профессиональные требования и профессиональные запреты, нет ни слова о том, как одеваться и как стричь ногти. Единственное требование, которое касается внешнего вида гейши, гласит «При исполнении профессиональных обязанностей одежда, волосы, дыхание и тело гейши должны быть чистыми, одежда — аккуратной и опрятной. Гейша служит красоте и всем своим внешним видом выражает стремление к ней». Все остальное, включая стиль, по которому гейшу можно безошибочно отличить в толпе, регламентируется либо внутренними правилами школы, либо неписаным кодексом, который соблюдается едва ли не тщательней, чем писаный, либо соображениями прагматичности. Так, например большинство гейш предпочитает стричь ногти коротко просто потому, что так удобней играть на музыкальных инструментах. Майко носят юбки до колен, потому что им чаще приходится танцевать, гейши в возрасте — юбки в пол, потому что такая юбка выглядит намного изящней, когда гейша играет для гостей сидя. Кроме того, юбка при танце красиво развевается и придает женщине дополнительное очарование. Длинные рукава, умеренные вырезы и акцентирующие талию широкие пояса появись потому, что безупречная фигура среди гейш — скорее исключение, чем правило. Настоящие красавицы в эту профессию идут очень редко, долгое и затратное обучение и суровый распорядок профессиональных школ многих отпугивает. Кроме того, на работе гейшам приходится довольно много пить, отсюда необходимость плотно закусывать жирной пищей, предотвращающей всасывание спирта в кровь. Время приходится посвящать постоянным репетициям, и даже танцы с возрастом многим не помогают. Гейши крайне редко соответствуют модельным стандартам, предпочитая искать свой особый, индивидуальный стиль. При помощи гардероба и украшений гейша с удовольствием подчеркнет те достоинства фигуры, какие у нее есть — и не менее изящно замаскирует то, что считает недостатком…
