Император попытался как-то осмыслить происходящее. Голова болела, и реальность ускользала от него. Наконец-то он собрался с мыслями и сообразил, что сейчас у самых стен дворца создаются заградительные барьеры. Его рыцари оборонялись и, кажется, оборонялись безуспешно.

– Боже мой! – выдохнул он. – Неужели же все это зашло так далеко?

– В настоящий момент – да. – Элибер внимательно посмотрела в его потухшие зеленые глаза. Может быть, эта юная леди была чуточку жестока, и все-таки она показалась императору прекрасной.

– У вас есть какие-нибудь идеи?

– Нет. – Пепис покачал головой. Тело болело, но это была еще половина беды. Гораздо хуже было то, что многие участки кожи потеряли чувствительность. Он немножко подумал: – А где медсестры?

– А-а... – Элибер как-то равнодушно посмотрела в сторону. – Большинство персонала сбежало из дворца... Лакеи, повара, горничные, ну и, конечно же, медики. Но это не страшно. – она как-то криво усмехнулась. – Главное, что у вас еще остались ваши рыцари.

– Да... Я должен был предвидеть такой поворот событий. – Что-то, отдаленно напоминающее угрызения совести, шевельнулось в душе императора: каких интриг ни плел он против Джека Шторма, а командир рыцарей все же не оставил своего императора в тяжелую минуту! Хотя... конечно, он оставался во дворце совсем не из-за привязанности к императору. Просто у

этого человека было свое понятие долга. – А где Баластер?

– О-о... – Элибер неопределенно махнула рукой. – Ваш министр отдает какие-то распоряжения офицерам полиции, Как вы знаете, сейчас он выполняет ваши обязанности.

– Знаю, знаю, дорогая, – излишне торопливо ответил Пепис и закашлялся. Элибер поднялась со стула и поддержала его голову до той минуты, пока кашель не прошел, потом протерла влажною марлей пересохшие губы императора и дала ему отпить несколько глотков воды из специальной хрустальной поилки в виде маленького чайничка. Элибер смотрела на Пеписа хмуро и озабоченно:

– Мне кажется, что все обойдется и вы будете жить.

– В самом деле? – император зажмурился. – Если бы у меня была ваша вера!..

– Вера... вера... вера... во что? – В палату вошел Вандовер Баластер. – Пепис, насколько я могу судить, вы выглядите значительно лучше!

– Что происходит? – здоровый глаз императора требовательно смотрел на министра.

Министр поглядел на Элибер, а потом опять перевел взгляд на Его Величество.

– Пытаюсь держать ситуацию под контролем. Рыцари не очень-то хотят проливать кровь своих собственных сограждан, поэтому Крок дал приказ отступать. Я думаю, что это неплохое решение. Зачем проливать реки крови, если без этого вполне можно обойтись.

Император попытался приоткрыть левый глаз. Нет, у него опять ничего не получилось.

– Как вы думаете, моя гвардия удержит позиции? – спросил он. Элибер отвела глаза в сторону. Пеписа больно резануло выражение отчужденности, появившееся на её лице. Кажется, и тут он сделал ошибку – ему не следовало вверять её судьбу собственному министру. Пепис опять закашлялся, но па этот раз никто не пришел ему на помощь. Когда приступ кашля прошел и Его Величество смог опустить голову на подушку, коридор перед его палатой наполнился вооруженными рыцарями. Император отчетливо слышал столь привычный ему грохот их бронескафандров.

– Рыцари императора! – на здоровый глаз Пеписа набежала слеза. – Уж они-то будут до конца сражаться за мои интересы!

Этот день длился бесконечно долго. В коридорах дворца постоянно стреляли и дрались. Крики, стоны, разрывы снарядов создавали неимоверный шум. Его Величество чувствовал смертельную усталость, но, несмотря ни на что, старался не засыпать. Собственно, сейчас бодрствование и было единственным признаком жизни, который он мог проявить. Наконец-таки, все стихло.

Бронекостюм, изготовленный специально для Элибер, стоял тут же, в углу медицинской палаты. Она то и дело косилась на него, но пока не двигалась со стула. Происходящее, как это и случалось с ней всегда, не могло отбить аппетита, и чувство голода заставило Элибер подняться, найти пакет с сухим завтраком и раскупорить его. Сухой завтрак был отменно вкусен. Элибер нанизывала на вилку кусочки сочного холодного мяса и с удовольствием отправляла их себе в рот.

– Не беспокойтесь, Ваше Величество. – Элибер подцепила на вилку очередной кусок. – Рыцари будут бороться за свою жизнь, а это очень важно – ведь в таком случае и их и ваша цели совпадают!

Пепис внимательно посмотрел на нее. Конечно, её стоило бы побранить за отсутствие всяческого уважения к собственному императору, но, кажется, в данном случае это было бесполезно – он знал эту юную леди слишком хорошо. её манеры всегда напоминали ему какой-то огромный шкаф, набитый фантастическими нарядами – в зависимости от обстановки и ситуации эта полуледи, полууличная девчонка вытаскивала из своей коллекции нужную интонацию, нужный жест, нужное словцо и таким образом создавала очередной феерический наряд. Император вздохнул. В чем-то, конечно же, она была права – на медицинской койке, опутанный сетью проводов и зависящий от работы медицинской аппаратуры, он был беспомощнее грудного младенца. Пепис еще раз посмотрел на Элибер. Кажется, он начинал понимать, чем она привлекла Шторма – кроме природных красоты и грации, в ней жило прирожденное свойство узнавать правду, какой бы она ни была, и сохранять о ней ясное представление.

– Кажется, я здорово в вас ошибался, – сказал император и сам удивился своим словам.

И вдруг глаза Элибер наполнились ненавистью. Пепис сжался от неожиданности, но через секунду эта черная злость в её глазах пропала, и император засомневался, была ли она на самом деле.

Элибер проглотила кусок мяса:

– Сознайтесь, император, вы ведь специально мешали Джеку во всех его начинаниях! Сознайтесь, и я освобожу вас от всех ваших трубок!

Пепис поперхнулся. Его слабое дыхание поддерживалось медицинскими аппаратами. Конечно, через какое-то время он поправится, но сейчас освободить его от этих бесчисленных трубок – значило освободить его от жизни. Уж это-то он понимал хорошо.

– Напротив. – Пепис постарался говорить спокойно. – Я делал все, чтобы хоть как-то помочь ему.

Элибер качнула ногой:

– В таком случае, ему вредил Вандовер.

Пепис едва заметно кивнул.

– А! – Элибер смяла пакет со съеденным завтраком и, как какого-то заклятого врага, со злостью отшвырнула его в угол. – Все мы проводим тут свою жизнь, как мухи в паучьей паутине.

Пепис посмотрел на смятый пакет.

– Я оставил его специально для вас, – тихо сказал он, так тихо, что эта юная леди едва ли расслышала то, что он произнес.

Элибер подошла к своему бронекостюму. Он был блестящим, так как поверх темно-синей, почти что черной эмали, был покрыт норцитом, На вкус императора юная женщина могла бы выбрать не столь мрачный цвет. Кажется, Элибер что-то пробормотала. А может быть, императору это почудилось?

– Кажется, я тоже ошиблась в вас, – долетел до Пеписа её еле слышный голос.

Лавина событий, обрушившихся на них за последние сутки, донельзя утомила императора. Да и разговор с этой строптивой девчонкой давался ему с большим трудом.

– Я думаю... что мне пора поспать... – тихо сказал он.

– Хорошо. – Элибер не соизволила к нему повернуться. Последнее, что увидел Пепис перед навалившимся на него сном, – хрупкую женскую фигурку, задумчиво гладящую рукой бронированный рукав бронекостюма.

Император проснулся от неимоверного грохота. В коридорах стреляли. Элибер подошла к Пепису и изменила угол наклона его кровати так, чтобы император мог видеть получше.

– Что случилось? – спросил Его Величество, взглянув на её напряженное лицо.

– Они бежали... хотя... я совсем не уверена...

Дверь в палату открылась, и в помещение вошел Шторм. Он снял свой шлем, прикрепил его к поясу и посмотрел на императора.