Аполку похоронили с сыном на руках. По обычаю, в могилу положили ее вещи.

Сосновая роща стала вечным пристанищем мертвых. Похоронив своих мертвых, семинолы подожгли свои дома. Пылавшие сосновые строения освещали ночь пляшущими оранжевыми бликами, когда индейцы и конфедераты покидали поляну.

Рыжая Лисица повел своих людей к расположенному неподалеку становищу родственного племени микасуки. Густой лес, где жили в землянках люди этого племени, находился к северо-востоку от того пепелища, которое совсем недавно было средоточием жизни и веселья семинолов. Рыжая Лисица и Брент Макклейн плыли в пироге вождя по извилистым рукавам реки, ведя за собой племя и матросов с «Дженни-Лин».

Мужчины молчали. Первым нарушил тишину ночи Брент:

— Я слишком дорого тебе обошелся. Ты потерял дом, жену, ребенка…

— Ты ни во что мне не обошелся, Ночной Ястреб, — спокойно перебил друга Рыжая Лисица. — Ни ты, ни твои конфедераты. Мы всегда воевали. Нам всегда приходилось умирать. Не ты причина всего этого. И запомни. Ночной Ястреб, я всегда сам делал свой выбор. Сейчас мой выбор — сражаться.

Брент снова погрузился в мрачное молчание. Потом в темноте ночи попытался заглянуть в глаза индейца.

— Что с Чиколой? Я не видел…

— Его тела? — продолжил за друга Рыжая Лисица, видя, что Брент осекся на полуслове. — И не увидишь. Он жив. Убежал в лес. А теперь, мой друг, задай мне вопрос, который, как червь, грызет твою душу.

Брент не колебался, прямо взглянув в глаза вождя.

— Что случилось с ней… с Кендалл? — напряженным шепотом задал свой вопрос Макклейн.

— Она сражалась, — с удовлетворением и гордостью ответил Рыжая Лисица, — но не ножом и не пистолетом, а своей волей. Чикола рассказал мне, как она пыталась его спасти. А Джимми Эматла — он жив, но вряд ли увидит восход солнца — слышал, лежа на земле со смертельной раной в животе, как Кендалл говорила с синемундирником.

Брент почувствовал, как все его тело охватывает мертвящее оцепенение.

— И о чем же они говорили? — напрягшись, спросил он.

— Об этом лучше расскажет сам Джимми Эматла. — Рыжая Лисица был прав. Джимми не суждено было увидеть восход солнца. Глаза индейца уже подернулись пеленой смерти, когда вождь привел к нему Брента. Лежа на высоком помосте среди болота, Джимми мужественно ждал смерти.

Однако он явно обрадовался приходу Брента и с неожиданной силой сжал его руку, когда тот опустился на колени рядом с его циновкой.

— Ночной Ястреб, — произнес Джимми, плотно прикрыв глаза.

— Эматла, — произнес Брент, стискивая руку индейца. Гримаса боли исказила лицо Джимми.

— Может быть, тебе не стоит говорить, — сказал Брент, — побереги силы, они тебе еще пригодятся.

Эматла отрицательно покачал головой и облизнул пересохшие губы.

— Я не переживу эту ночь, мой друг. Я знаю это и благодарю богов, что успел увидеть тебя. Я обманул тебя, Ночной Ястреб, и прошу у тебя прощения.

— Ты не обманывал меня…

— Да, в своей самоуверенности я пообещал защитить женщин. Но белые пришли, словно волны моря. Я оказался слабее старухи.

— Один человек не может победить двадцать, как бы силен он ни был.

Эматла пожал плечами. Он с трудом мог говорить, но не сдавался. Он открыл глаза и посмотрел прямо в лицо Бренту.

— Тебе придется победить их, Ночной Ястреб. Эта женщина своей доблестью сравнялась с воинами. Она не думала о себе, стремясь спасти детей Рыжей Лисицы. А те, кого не убили обязаны ей своей жизнью. Она смогла вырваться из рук мужчины и, вернувшись на поляну, сумела затронуть милосердие, таившееся в душах пришедших к нам бледнолицых. Но тот, кто искал ее… она сказала, что убьет его. Лань против тигра. У него лицо убийцы. Он сам убьет ее или оставит жить, но каждый день она будет завидовать мертвым.

Брент судорожно вздохнул:

— Спасибо тебе за то, что ты рассказал мне, Джимми Эматла. — Джимми слабо кивнул в ответ. Он снова заговорил, но голос его звучал так тихо, что Бренту пришлось склонить ухо к самым губам индейца.

— Среди них был один… белый человек в синей форме… он не убивал. Должно быть, он плакал. Он был в ярости от убийства. И…

— И?.. — с надеждой спросил Брент, в волнении комкая одеяло, которым был укрыт Джимми.

— Трейвис… Его зовут Трейвис. Он…

— Что, Эматла? Джимми, думай. Скажи мне, что может сделать человек по имени Трейвис.

— Он поможет тебе. Я думаю, что он… любит эту женщину. Кендалл. Она бежала ко мне. Она верила мне?.. Кендалл…

Джимми произнес это имя едва слышно. То был его последний вздох. Лучи восходящего солнца позолотили восточный край неба, когда гремучая змея смерти нашла приют в груди Джимми Эматла. По телу его прошла судорога, и мужественный человек затих навсегда. С лица его исчезло страдальческое выражение. Все беды остались позади. Джимми отправился в страну счастливой охоты.

— Ты неплохо выступил в Джексонвилле, — сказал Чарли Макферсон, потрясая пальцем перед носом Брента. — Но это вовсе не значит, что ты сможешь то же самое проделать в Форт-Тэйлоре. Это тебе не аттракцион на ярмарке. Там солдат понапихано как сельдей в бочке!

— Я не собираюсь поднимать флаг и входить в порт с пушечным салютом! — взорвался в ответ Брент, беспокойно ероша волосы. — И потом не забывай, Чарли, что форт удерживают янки, но в Ки-Уэсте есть и преданные конфедераты.

— И что вы собираетесь делать, капитан? — сухо осведомился Чарли. — Попросить всех конфедератов поднять руки?

— Конечно, нет, но я собираюсь использовать в форте ту же тактику, что и в Джексонвилле. Но на этот раз я пойду один.

— У тебя есть только один шанс, — твердо заявил молчавший до сих пор Рыжая Лисица, — попасть в форт. С моря.

Брент выжидательно посмотрел на вождя. Все трое собрались на рассвете в его открытой хижине для серьезного разговора.

Рыжая Лисица продолжал:

— Ты можешь, конечно, войти в город пешком, мой друг, но какая от этого польза? Остается взорвать форт, но что толку? От этого получится один только вред, потому что в нем находится Кендалл. Ее избавление — в твоем терпении, Ночной Ястреб. Сейчас, понятное дело, ее держат под замком и тщательно охраняют. Но настанет день, когда ее муж, синемундирник, покинет форт. Охрана потеряет бдительность. Кендалл снова захочет покататься по морю, а это уже шанс.

— Но мы не можем сидеть и смотреть на Форт-Тэйлор! — горячо возразил Чарли. — Идет война, мы должны патрулировать побережье и сопровождать сквозь блокаду корабли с хлопком, в обмен на который в Англии покупают оружие.

— Освободить Кендалл могу я, — спокойно произнес Рыжая Лисица.

— Нет, — так же буднично проговорил Брент. — Только не ты. Рыжая Лисица. В моем сердце и так зияет рана, которая не заживет никогда, пока я дышу.

— Это никому не нужно! — раздраженно бросил Рыжая Лисица. Он встал и начал ходить по комнате взад-вперед, стараясь не горячиться. — Я же сказал тебе — это мой выбор. У меня гораздо больше прав мстить этим людям, чем у тебя, Ночной Ястреб. Я пострадал от них больше всех.

— Ты индеец, а это война белых!

— Я сделал ее своей войной! — С нарастающим гневом Брент уставился в глаза Рыжей Лисице. Казалось, эти двое вот-вот яростно подерутся. Макклейн глубоко вдохнул, стараясь умерить злость:

— Пойми, Рыжая Лисица, они ждут, не дождутся нападения индейцев. Они будут следить за твоими лодками внимательнее, чем за нашими кораблями, прорывающими их блокаду.

В разговор встрял Чарли. Он явно нервничал:

— Янки убьют любого краснокожего, который появится в их водах, а мы не сможем появиться там, размахивая звездно-полосатым флагом. И что нам остается?

— Янки… — тихо произнес Брент.

— Что? — разом выдохнули изумленные Чарли и Рыжая Лисица.

— Янки. Его зовут Трейвис. О нем перед смертью успел сказать Джимми Эматла.

Брент изо всех сил сцепил пальцы и взглянул в глаза Чарли. Это снова был решительный и властный командир.