«Кирлангич» развернулась и пошла на сближение. «Мария Магдалина» то и дело рыскала, и ее паруса теряли ветер. На палубе суетились люди, но корабль двигался, как пьяный. Возможно, взрыв повредил рулевое управление, и чтобы восстановить его, требовалось время. Но вот времени на это у них как раз и не было. Иван повел «Кирлангич» так, чтобы зайти с кормы «Марии Магдалины», поставив ее под продольный огонь.

Дистанция сокращалась довольно быстро. «Кирлангич», восстановившая свою скорость и маневренность, теперь легко удерживалась в мертвой зоне для бортовой артиллерии противника. Там всячески пытались развернуться бортом, даже начали устанавливать для этого весла, но не успели. Приблизившись, «Кирлангич» открыла огонь картечью, что сразу же привело к существенным потерям у противника. О нападении там уже никто не думал, все пытались удрать, но в планы Ивана это не входило. Появилась реальная возможность узнать имя того, кто это затеял и с какой целью. Поэтому он маневрировал, все время удерживая «Кирлангич» под кормой «Марии Магдалины», и оставаясь в мертвой зоне для ее бортовых пушек, вел беглый огонь картечью, Очень скоро паруса противника были изорваны в клочья, такелаж перебит, а на палубе прекратилось всякое шевеление. Если там кто и уцелел, то спрятался внизу. «Мария Магдалина» дрейфовала по ветру, и на ее палубе не было видно ни одного живого человека. Авантюра, рассчитанная на внезапность нападения и самоуспокоенность поджидаемой добычи, закончилась полным фиаско. Теперь следовало довести до конца акт разыгравшейся здесь драмы.

«Кирлангич» не стала подходить вплотную к борту «Марии Магдалины», а легла в дрейф неподалеку. Пушки заряжены картечью, и канониры ждут команды, готовые смести все живое с палубы корабля противника, если там появится хоть какая-то опасность. Расстояние между кораблями не более пятидесяти метров, поэтому за фальшбортом расположились также стрелки с ружьями. Команда горела желанием сполна расплатиться за оказанное «гостеприимство». Сразу брать врага на абордаж Иван все же не рискнул. Неизвестно, сколько их там уцелело. А стоя под бортом, «Кирлангич» полностью лишится своего преимущества. Поэтому на воду спустили шлюпку, и шестеро матросов-добровольцев, один из которых мог через пень-колоду объясниться на итальянском, отправились на разведку. Но с палубы «Кирлангич» и так были видны ужасающие последствия обстрела картечью. Хоть и не во всех подробностях, но вполне достаточно. Сейчас там просто некому было оказывать сопротивление.

Если поначалу у Ивана и промелькнула мысль затрофеить кораблик, привести его в ближайший османский порт и продать, то теперь она растаяла, как дым. Здесь требовался серьезный ремонт, выполнить который быстро своими силами было трудновато. А задерживаться здесь нельзя. Поэтому оставалось только пошарить на трофее в поисках ответов на возникшие вопросы, прихватить все ценное, что найдется, и с чувством выполненного долга отправить трофей ко дну. Но не ранее, чем вернется разведка. А то, не хотелось бы нарваться на несколько десятков уцелевших и вооруженных до зубов головорезов, которые притаились под палубой, и которым в создавшейся ситуации абсолютно нечего терять.

Шлюпка подошла к борту «Марии Магдалины», и разведчики, забросив «кошку», быстро оказались на палубе. Походили, посмотрели, после этого решили спуститься в трюм. Наконец вернулись обратно на палубу и подали условный сигнал — опасности нет. Дальнейшее труда не составило — завели швартовные концы с помощью лодки, и просто подтащили «Марию Магдалину» к своему борту. Благо, погода позволяла. И теперь Иван воочию увидел то, что они натворили.

Картечью по толпе — это страшно. Неподготовленному человеку стало бы дурно от такого зрелища. Даже Ивана передернуло. Но османские моряки были уже привычны к такому, поэтому никого это не удивило. Здесь действительно было не менее сотни человек. Разведчики доложили — в трюме есть люди. Очевидно те, кто смог туда добраться, спасаясь от обстрела. На палубе много раненых. Но шансов выжить у них нет.

Окинув взглядом открывшуюся картину, Иван понял, что произошло. Разрыв ствола одной из кормовых пушек уничтожил все начальство, находившееся неподалеку. Несколько изувеченных трупов в богатой одежде, лежавших на палубе юта, подтверждали эту версию. Кроме этого, осколком ствола снесло румпель, из-за чего «Мария Магдалина» лишилась управления. Остальных охватила паника, и они сделали попытку уйти. Но действовали так бездарно, что команде «Кирлангич» удалось в полной мере воспользовалась ситуацией. А это наводило на определенные мысли. Что большая часть команды корабля противника — не моряки, а обыкновенные бандиты, решившие попытать счастья на море. Впрочем, сейчас это можно выяснить. И приказал привести пленных.

Вскоре перед ним стояли девять человек. Трое закованных в кандалы и сильно избитых, и шестеро без кандалов, но со свежими ссадинами и порезами. Боцман, едва увидел пленных, радостно воскликнул.

— Луиджи, старый грешник, ты еще жив?! Портовые шлюхи еще не отгрызли твой стручок?

— И от кого я такое слышу, Мехмед?! Не дождешься, старый развратник! У меня все «курицы» пищат от восторга! Так значит, это вы надрали задницу этим недостойным плодам любви осла и обезьяны? Прими мои поздравления!

Последовал дальнейший обмен «любезностями», из-за чего вся команда разразилась хохотом. Пленник неплохо говорил по-турецки, и его все понимали. Боцман объяснил Ивану.

— Хасан-бей, этого человека я хорошо знаю. Это Луиджи из Венеции — боцман «Марии Магдалины». Он уже давно служит на ней.

— А остальные?

— Остальные — не знаю.

Из беглого опроса выяснили, что закованные в кандалы — боцман Луиджи и матросы Джованни и Пьетро из прежней команды «Марии Магдалины». Те, кто уцелел в бою с пиратами, и отказался примкнуть к ним. Остальные — пираты, укрывшиеся в трюме от обстрела. На корабль напали в Ионическом море три дня назад, неподалеку от мыса Тенарон. Ценный груз сразу же забрали, и «Мария Магдалина» пришла в Ватику с пустым трюмом. Пленники уже не наделись остаться в живых, как неожиданно пришло спасение в лице команды «Кирлангич», для встречи с которой они и вышли из Венеции. Велев расковать венецианцев и переправить всех на «Кирлангич», а также запереть пленных пиратов, Иван решил заняться обстоятельным допросом позже, в спокойной обстановке. А пока надо осмотреть трофей и забрать все ценное. Хоть какая-то польза от этого похода в Эгейское море будет. Обидно, конечно, что груз ушел на сторону. Но можно снять с «Марии Магдалины» пушки, забрать запасы пороха, ядер и картечи. Уже только это потянет на весьма приличную сумму. Выгрести все продовольствие и воду — самим пригодится. По боцманской кладовой пройтись, может быть и там что ценное найдется. Грабить — так грабить. Ну и первым делом — капитанская каюта. Денег там уже давно нет, рассчитывать на них глупо, а вот что-нибудь интересное найтись может. Бумаги, например. Чем Иван и занялся, пока остальные начали перегружать пушки. Самое ценное, что осталось на борту «Марии Магдалины».

Капитанская каюта в корме мало пострадала от обстрела, поскольку канониры «Кирлангич» старались бить по палубе и по мачтам. Никаких денег и ценностей, как он и предполагал, здесь уже не оказалось. Если что и было, все выгребли подчистую. А вот бумаги нашлись, на них труженики с большой морской дороги не позарились. Большинство документов касались коммерческих дел и на первый взгляд вряд ли могли чем-нибудь помочь в разгадке этой истории. Но Иван так не считал. Он уже хотел сунуть все бумаги в снятое с койки покрывало, чтобы не торопясь ознакомиться с ними позже, как неожиданно его взгляд выхватил из текста знакомые имя и фамилию — Франческо Барбиери. Однако, с виду это была обычная записка, содержание которой никак не вязалось с чем-то тайным. И Франческо Барбиери упоминался в ней в качестве третьего лица, а не был ее автором. Если бы не это, то Иван не обратил бы на данную бумагу никакого внимания. Но в свете последних событий находка наводила на определенные мысли…