— Могу.

— И турки наш струг вообще не увидят?!

— Могу сделать, чтобы вообще не увидели. Могу сделать, чтобы за корягу на воде приняли. А могу сделать так, что увидят струг, да не в том месте, где мы находимся на самом деле. Морок наведу на пушкарей, и они будут палить туда, где ничего нет.

— Ну, Иван!!! Ежели это правда, то… Ладно, отдыхай пока. Рассветет, тогда и будет ясно, что дальше делать…

Иван устроился поудобнее, и вскоре уснул, но спать пришлось недолго. Разбудили его крики и шум гребцов, рассаживающихся по местам. Проснувшись окончательно и оглядевшись, он все понял. Уже окончательно рассвело, и под северным берегом залива — возле мыса Таганий Рог были хорошо видны турецкие боевые галеры. Иван насчитал семь штук, но кто-то мог быть скрыт за корпусами ближайших кораблей. Турки тоже заметили казачью флотилию, спешно снимались с якоря и разворачивались в погоню. Ветер, как назло, еще больше стих, и вся надежда была теперь только на весла. Но бежать казаки не собирались. Флотилия из двадцати пяти стругов развернулась, выстроилась полумесяцем, и пошла на сближение с противником. Вскоре турки тоже снялись с якорей и стали выстраиваться для боя.

Иван внимательно рассматривал разворачивающуюся перед ним картину. Девять крупных галер — серьезный противник. Связываться с таким опасно, если там не струсят при виде казаков. Похоже, не струсили…

Противники быстро сближались, идя навстречу друг другу. Более легкие и маневренные струги начали было охватывать турецкую эскадру с двух сторон, но тут ситуация неожиданно изменилась. Восемь стругов, в которых находились московские стрельцы, резко повернули и направились к берегу — в сторону донских гирл, откуда вышли совсем недавно. Тут же посыпались ругань и проклятия на головы беглецов. Флотилия казаков уменьшилась на треть, и остановилась. Струги сблизились, чтобы решить, что делать дальше. Следовало хорошо подумать — а стоит ли в такой ситуации вообще связываться с турками. Атаман думал недолго, и принял решение.

— Трем стругам отвлекать со стороны берега, но близко не подходить. Остальные заходят со стороны моря. Берем сначала крайнюю галеру, а потом, если все хорошо пойдет, — адмиральскую. Ко мне близко не подходить, пока не схвачусь с турком. А как схвачусь, сразу ко мне. Все понятно, казаки?

— Понятно, атаман! Не впервой!

— Ну, с богом!

Атаман Михайло Самаренин снял шапку и перекрестился. Его примеру последовали все остальные. Снова весла ударили по воде, и легкие казачьи суденышки стали быстро набирать ход, охватывая турок с двух сторон. Адмиральская галера была уже опознана благодаря флагу, но не она была первоочередной целью, поскольку находилась в глубине строя. Дело оставалось за малым — сойтись вплотную, и забраться по высокому борту на палубу турецкого корабля. Правда, сначала надо преодолеть плотный артиллерийский и ружейный огонь со стороны турок, которых перспектива абордажного боя совершенно не устраивает. Но избежать боя уже не удастся. Противники неслись навстречу друг другу, налегая на весла. И вскоре первыми заговорили турецкие пушки. Со вполне предсказуемым результатом — ни одно ядро не попало в цель. Очевидно, турки на это и не рассчитывали, а хотели напугать казаков. Со стругов огня не открывали, так как это было бессмысленно.

Строй турецких кораблей приближался, и тут струги разделились. Три ушли на фланг, обращенный к берегу, ведя беспокоящий огонь из фальконетов, а остальные повернули в сторону моря, и довольно быстро оказались в мертвой зоне для кораблей противника, находящихся в центре. Теперь по ним могли беспрепятственно вести огонь только две крайних галеры, но казаки не собирались играть роль мишеней, и близко не приближались.

Для наблюдающего бой со стороны ситуация могла показаться тупиковой. Тяжелые турецкие галеры удерживали казачьи струги на расстоянии огнем своей артиллерии, пытаясь занять более удобную позицию для стрельбы, а казаки не позволяли им это сделать, используя свое преимущество в скорости и маневренности. Почему-то они не шли на привычный им абордаж. Но вот один струг отделился от своих товарищей, и помчался к корме галеры, находящейся с краю. Прямо под огонь ее кормовых пушек. Расстояние быстро сокращалось, и казалось, что безрассудных смельчаков может спасти только чудо…

И чудо произошло. С кормы турецкого корабля грянул залп почти в упор, и она окуталась дымом. Но… Картечь вспенила воду в стороне от струга! Струг же продолжал рваться вперед, перезарядить орудия турецкие канониры не успеют. В ответ затрещали выстрелы казачьих ружей и фальконетов, сметая с палубы всех, кто рисковал высунуться. Еще немного, и струг оказывается прямо под кормой галеры, в мертвой зоне для ее пушек. А в следующее мгновение абордажные крючья взлетели в воздух, намертво впившись в фальшборт. Тут же раздался леденящий душу, и страшный для всех турок крик.

— Сарынь на кичку!!!

Казаки ринулись на вражеский корабль, быстро захватив кормовую часть палубы, и сделав невозможной стрельбу кормовых пушек. Остальные казачьи струги тут же воспользовались благоприятной ситуацией, устремившись к корме галеры, на палубе которой кипел бой. Задействовать носовые орудия турки не могли, поскольку атакующие струги находились для них в мертвой зоне. Неожиданная помощь пришла со стороны гребцов-невольников, которые отказались грести. Вскоре уже семь стругов стояли под кормой у турецкого корабля, и перевес казаков в абордажном бою стал подавляющим. Турки сопротивлялись отчаянно, но силы были слишком неравны. Остальные турецкие корабли ничем не могли помочь, поскольку пришлось бы стрелять по своим. Взять на абордаж практически захваченную галеру тоже не было возможности — казаков на ней уже было в несколько раз больше, чем на любом из турецких кораблей. Кроме этого, нельзя было забывать о возможном бунте среди гребцов, если что-то пойдет не так. Ведь они сразу поддержат казаков, если только поймут, что их поработители проигрывают.

Вскоре бой на палубе затих, поскольку турки были перебиты почти полностью. Оставили в живых только четверых пленных в богатой одежде. Сама галера повреждений практически не имела. Атаман окинул взглядом то, что творилось вокруг. Три струга продолжали отвлекать противника со стороны донских гирл, постреливая с дальней дистанции, но не приближаясь близко. Другие семь делали то же самое, но со стороны моря, угрожая возможным абордажем крайних кораблей, чем заставили турок сломать строй. Была хорошая возможность постараться захватить еще кого-нибудь, пока турки не бросятся удирать в сторону Азова. В данных условиях почти полного безветрия преимущество в скорости и маневренности было на стороне казаков, и турецкий командующий не может этого не понимать. Но пока еще у него боевой задор не прошел, можно увеличить количество трофеев…

— Будем брать следующего, казаки. Точно так же, как и этот. Сначала я подхожу с кормы, потом все ко мне. Понятно?

— Понятно, атаман!

— Ну, с богом!

Оказавшись на своем струге, Самаренин сразу же обратился к Ивану, которому строго настрого запретил принимать участие в абордаже, и оставил его с тремя казаками сторожить суденышко. От случайной пули никто не застрахован. Тем более, толмачу в абордажной схватке на палубе вражеского корабля делать нечего. Он позже потребуется.

— Ну, Ваня, не ожидал такого!!! Все истинная правда. До последнего сомневался, но как увидел, что турецкие пушкари в сторону картечью пальнули… А ты всегда так делать сможешь?

— Всегда, атаман! Когда надо, тогда и сделаю.

— Добре! Значит, за дело, казаки!

Струги перегруппировались, и стали отслеживать очередную цель, а захваченная галера отошла в сторону. Турки пока что и не думали выходить из боя, всячески стараясь достать своих врагов артиллерией. Но поскольку казачьи струги на рожон не лезли, соблюдая дистанцию, ничего не получалось. Все это время Михайло Самаренин пытался подобраться к адмиральской галере, но она благоразумно держалась в глубине строя. Покружив какое-то время, атаман плюнул, и решил атаковать другую, более удобную цель — на фланге. Струги резко изменили курс, и бросились к новой жертве, что в какой-то мере застало турок врасплох. Они были уверены, что казаки обязательно постараются напасть на флагман, и выстроились соответственно. Неожиданный маневр спутал все карты, и галера на фланге оказалась фактически одна против половины казачьей флотилии. Вторая половина продолжала отвлекать турок угрозой абордажа, и не давала никакой возможности оказать помощь в отражении атаки.