Вот остальные эмоции, были другие. Злорадство, брезгливость, безразличие, и только одно сочувствующее.

— Что вы с ними сделали? — голос матери звучал глухо и как-то странно. Отец стоящий рядом, только прижимал жену к себе, то ли пытаясь успокоить её, то ли успокоиться самому.

— Мы не причем. Я вам говорил, болезнь протекает слишком агрессивно. И хочу предупредить, что девочки вряд ли очнуться. На данной стадии, мы можем только поддерживать их жизнь и надеясь на чудо. Но ни как не вылечить.

Женщина, которая с трудом держалась на ногах, сползла на пол. Её глаза, то и дело возвращались к практически изодранному, по другому сказать сложно, телу дочери. Даже с расстояние в двадцать метров, не мешало ей видеть, что стало с её девочкой. И понимая, что скорее всего врач прав, и Алина не выживет, не могла остановить слезы, из вот уже два месяца не просыхающих глаз. От попытки ворваться внутрь палаты, и прижать к себе дочь, её удерживала только мысль о том, что дома её ждут еще двое детей, которые тоже могут подхватить эту заразу. А подобная гибель еще хоть одного своего ребенка она не переживет. Как раз в эту минуту, из-под одеяла выскользнула рука девочки. Сжатая в кулак ладонь, скрыла когти, но обратила внимание на блеснувшее на пальце кольцо. Такое знакомое, что все сомнения на счет того, что перед ними именно Алина, отпали.

Женщина нахмурилась, она знала, что девочка не любила это украшение, но только по нему сейчас возможно было определить, что перед ними именно их дочь. Девочки сейчас были очень похожи, и если бы их лица не скрывала кислородная маска, она только подтвердила бы это подозрение. Кровавая маска на лицах обоих, была слишком уж идентична. Подошедший позднее всех врач, это тоже заметил. Вот только ледяной блеск в глазах, и легкая усмешка, исказившая его губы, прошла незамеченной ни коллегами, ни родными одной из девочек, ни камерами слежения, избегать которых он уже давно научился. Его взгляд не отрывался от окровавленной руки. Позже посмотрев на другого ребенка, в его глазах блеснуло сожаление.

Через мгновение сменившееся решимостью. Он знал, то что не знали остальные присутствующие. Инна, не переживет третью стадию. Свертываемость крови девочки оказалось из рук вон плохой. В этот раз удалось остановить кровотечение с большим трудом. Следующие изменения будут гораздо обширнее, и затронут внутренние органы. А это для девочки прямой путь на тот свет. Необходимо успеть пока организм не начнет следующую стадию трансформации.

Мать Алины увели в практически невменяемом состоянии. Отец был не в лучшем виде, но ради жены старался держаться, и поддержать убитую горем мать. А Зарема, то и дело оглядывалась назад, будто зная, что это в последний раз, когда она видит дочь живой. Потребовалось не менее часа, чтобы вывести её из здания и отправить домой. И только потом все обитатели данной лаборатории вздохнули с облегчением.

Алина, все время посещения родителей была в таком нервном напряжении, что едва услышала, как отъезжает их старенькая лада снова погрузилась в беспамятство, чтобы в следующий раз очнуться от крика подруги.

— Ин, успокойся. Криком все равно ничего не поправишь. — голос был странный, глухой. Пересохшее горло с трудом позволяло издавать звуки. Потянувшись, она взяла непослушными руками стакан с водой, стоящий на тумбочке, и с трудом сделала небольшой глоток. На большее просто не было сил.

— Ты просто еще не видела себя!

— Так ты из-за моего вида так кричишь?

— Нет, еще больно, очень.

— Я знаю, не ори, прошу, голова и так раскалывается. Да и смотреть на себя мне не имеет смысла. Ведь я тебя прекрасно вижу. Значит сама не намного краше.

— Почему ты так спокойна?

— А что еще делать? Кричать? Смысл? Только горлу еще больнее станет.

— Значит и у меня кровавая маска вместо лица, и вздувшиеся мышцы и вены на шее?

— А также скрюченные пальцы, и когти на руках. Что на ногах и как изменилось тело в целом, я не знаю, да и знать не хочу. И так тошно.

— Знаешь, а ведь мне не так больно, как могло бы быть, если учесть изменения во внешности.

— Мы просто уже неделю в отключке, вот боль и притупилась.

— Что будем делать?

- Что и раньше, жить.

— Извини Лин, я не хочу так жить!

— Прекрати! Это не конец света или жизни. Почему ты сразу решаешь сдаться?

— Ну, хорошо, мы выживем, а что дальше? Кому мы такие нужны?

— Пластическую операцию никто не отменял!

— Для него нужны деньги. У тебя большая семья, они может и смогут наскрести нужную сумму. А я? Ты действительно думаешь, что дядя со своей жёнушкой мне что-нибудь дадут? Будто ты их не знаешь. Они только обрадуются, если я умру!

— Ин, слушай меня, и слушай внимательно. Нет ничего дороже в этом мире, чем жизнь. Будь то твоя или твоих близких. Только жизнь, ты получаешь, когда появляешься на свет. И любой нормальный человек, да и не только человек должен его беречь, цепляться всеми руками и ногами. Запомни в этом мире только смерть нельзя изменить. Все остальное не так страшно. Например, пока у меня есть силы, я буду цепляться за эту жизнь. Пусть уродливую и искалеченную. Но, тем не менее, единственную. К большому сожалению, дважды прожить жизнь нельзя. И исправить сделанное, тоже. Но сдаваться я не собираюсь, и тебе не дам!

— Я слабая Лин. Я гораздо слабее тебя. Я всю свою жизнь, прячусь в твоей тени.

— Хватит! Ты сильная. Ты сильнее всех, кого я знала. Я ни разу не видела, чтобы ты грустила или опускала руки. И это учитывая твои обстоятельства. Рядом с тобой, я всегда радовалась жизни. Ты очень талантлива. Всегда завидовала тому, как ты играешь на музыкальных инструментах, или поешь. Ты прекрасно рисуешь, в отличие от меня. У меня же, слуха никогда не было, а голос во время уроков пения напоминал карканье вороны. Ты сама смеялась, когда видела мои потуги в рисовании.

— Да уж, велики достижения. Но твой портрет нашего физрука забыть не могу. — впервые за последние два месяца девочка рассмеялась.

— Да уж, после того, как он увидел мой шедевр, я две недели отрабатывала кросс. Пожалуйста, Ин, не сдавайся. Не бросай меня одну. А вместе мы справимся. Обязательно!

— Я попытаюсь. — девочки замолчали. Несмотря на свои собственные слова, Алине было страшно и плохо на душе. А Инна, с большим трудом удерживалась от слез, не желая, чтобы подруга снова переживала за неё. Ведь обстоятельства у обоих схожи. Они действительно теперь остались только друг у друга. Вот только сил, бороться она в себе уже не чувствовала. Хватило взгляда на собственное отражение в стекле, чтобы черная безысходность снова поселилась в её душе.

Группа ученых собралась в небольшом кабинете, чтобы обсудить последние исследования. Их было всего девять человек. В основном генетики, вирусологи и психологи. Хотя здесь были и те, кто занимался другими разделами медицины. Грузный, коренастый мужчина под лет пятьдесят оглядел собравшихся ледяным взглядом, и начал собрание.

— Как обстоят дела с подопытными? Ли?

— Дети живы, переход во вторую стадию прошел успешно, и в отведенное время. В данный момент, оба объекта находятся в сознании, и прошли все тесты какие мы проводили.

— Дениел?

— Психологическое состояние детей очень неустойчиво. Причем обоих. При этом, после произошедших с ними изменений, только один раз был срыв у объекта номер один. При этом наша помощь не понадобилась, второй объект, справился сам. Вообще невероятная психологическая картина у девчонки. И боюсь опасная.

— И в чем это выражается?

— Объект номер два очень хладнокровно на все реагирует. Никаких эмоций за все время нахождения в клинике. Девочка вышла из себя только один раз, в первый день. Когда она стала свидетелем трансформации одного из испытуемых. Но после того, как с ней тогда поработал я лично, она успокоилась, и как мне кажется, слишком быстро все поняла и восприняла. Впрочем, эта холодность может быть из-за того, что она сдалась, и морально уже готова к гибели.