— И что мне теперь с тобой делать? — девочка посмотрела на сидящую рядом птицу. В отличие от неё, чьё тело представляло собой сплошную рану, сокол выглядел абсолютно обычным. Она несколько раз пыталась стряхнуть её, но та просто отказывалась улетать.

— Ты так мечтала о небе и свободе. А теперь что?

Та просто смотрела на свою подругу по несчастью, и не предпринимала ни единой попытки улететь.

— Я столько этой гадости приняла, что неизвестно, что ещё со мной произойдёт. Ты ведь меня понимаешь? — и не получив ответа, девочка тяжело вздохнула. — Знать бы ещё, что именно я с собой сделала, и какие последствия от этого будут. Подожду пару деньков, посмотрю. Не хочется, попасть к ним в руки снова, в плачевном физическом состоянии.

Пожар все ещё бушевал. Вот только огонь стал меньше и потихоньку затухал. Он так и не перекинулся на другие объекты. Все же, хорошо уметь контролировать такую стихию, как огонь. Как только погасли последние языки пламени, и округа погрузилась во тьму, девочка спрыгнула на землю, и тихонько растворилась в ночи. А люди ещё долго, пытались хоть что-то спасти. Вот только пламя было настолько сильным, что даже камни расплавились, не говоря уже об оборудовании, или каких-то других исследовательских материалах.

Час спустя. Головной офис.

— Что? Только не говорите, что и первый образец вы упустили!

— Он исчез, мы обыскали все здание, прежде чем начался пожар.

— И?

— В здании был посторонний. Перед тем как все было уничтожено, мы сумели забрать записи с камер наблюдения. Правда, просмотреть ещё не успели.

— Доставьте их сюда, срочно! Образцы крови?

— Уничтожены!

— Препарат?

— Не найден.

— Его невозможно уничтожить без следов. И огонь, не предназначен, для уничтожения данного вещества. Ищите!

Спустя несколько минут, в офис внесли записи с камер наблюдения. Мужчина включил воспроизведение, сначала наружных камер. Некоторое время, ничего не происходило. Потом собаки повели себя странно. Огромные сторожевые псы, скулили от страха и рвались с цепи, не для того, чтобы напасть на нарушителя, а наоборот, спастись от чего-то страшного. Потом около здания мелькнула тень. Хрупкая фигурка, закутанная в балахон, появилась у дальней стены. Мужчина напрягся. Вот хрупкая фигурка подходит ближе к зданию. Увидев, как та карабкается по отвесной стене, мужчина напрягся ещё больше. Камера была слишком далеко, и разглядеть как она это делает, он не мог. В помещении, где содержался сокол, камеры были отключены. Слишком высокая важность, ломала всю технику, кроме той, что поддерживала оптимальный климат для подопытного. А вот то, что произошло в лаборатории, заставило его сжимать зубы в бессильной ярости. Тогда, когда она громила лабораторию, стирала бесценные исследования, уничтожала все их труды за последние пять лет. Но когда он увидел, что она сделала с препаратом, то просто затрясся. Стоявший рядом, начальник службы безопасности, посмотрел на своего начальника.

— И что теперь?

— Теперь? У нас очень большие проблемы. Ты представляешь, что будет с объектом, от шести доз препарата? Если от одного, происходит такое, что только в кошмарах представить можно. Если объект до этого ещё сохранял разум, то теперь…

— Почему она просто не уничтожила сыворотку?

— Она это как раз и сделала. Это единственная возможность навсегда избавится от него. Вот только как она об этом узнала? Препарат нельзя уничтожить огнём и не растворяется в воде. Даже после того, как здание было уничтожено, мы смогли бы спасти хоть часть вещества. Но теперь, все. У нас ничего не осталось. Что остальные лаборатории?

— Все они уничтожены.

— Адам, что слышно от твоих людей?

— Их ждали. У жителей посёлка, оказалась великолепная вооружённая охрана. Причём очень опытная охрана. Вот уже несколько часов от них нет никакой информации.

— И все же свяжись с ними. Поторопи. Надеюсь, не слишком поздно.

— Миш, они все не отступают, что делать?

— Главное не пускайте в поселок.

— Ты как объяснил происходящее жителям?

— Сказал, что здесь проводятся военные учения. И запретил выходить из дома.

— То-то я смотрю, несколько мальчишек рядом ошивались. Им только скажи что нельзя, сделают все возможное? чтобы поучаствовать. На худой конец посмотреть что происходит.

— Куда их дел?

— Домой под охраной отправил. Пусть родители воспитывают. А вообще, зачем мы здесь?

— Тиму помогаем. У него особое дело, а людей не хватает. Вот он и просил обеспечить безопасность жителей поселка.

- Это конечно все хорошо. Но зачем им мирные жители понадобились? Или здесь где-то скрывается какой-нибудь криминальный авторитет? Слишком уж они опытные, чтобы быть обычными бандитами.

— Марат, вот зачем тебе все это знать, а? Меньше знаешь, крепче спишь. Разве не слышал такую поговорку?

— Да понимаю я все. Вот только мне что-то тревожно. Они отступать не собираются. Будто гонит их что-то. Буд-то сама смерть стоит за их спинами.

— Возможно, ты и прав. Вот только кто именно их напугал, я тебе сказать не могу. Поверь, тебе же лучше. А здесь им нужны заложники. Заложники против той самой «Смерти» что за ними гонится.

— Я все понимаю, Миша, но у нас трое раненных. А они должны были отправиться с тобой через две недели. Что прикажешь говорить твоему отцу?

— Они ранены не настолько тяжело, чтобы не суметь перенести перелет. Так что перестань причитать как столетний дед, а займись пленными. Кстати, сколько их?

— Четверо. Правда трое вряд ли в состоянии разговаривать. А последний, отказывается отвечать по-русски. Они что иностранные наемники?

— Почти. Ладно, отведи меня к нему. Я хочу узнать, что происходит, из первых рук.

— А за кем они явились, неинтересно?

— За кем они пришли, я и так знаю. Вот только они их не получат. Так что у меня совсем другой интерес.

Марат указал, куда дел пленного. А сам остался высматривать противников, которые наконец устроили небольшой перерыв. Идти вместе с Михаилом не имело смысла. Раз тот не говорит, что именно происходит, значит так надо. Ему, как и всей его семье, мужчина доверял полностью. Особенно после того, как отец и старший брат этого мальчишки спасли его и его семью. Здесь все, так или иначе, были обязаны им. И работали не только за деньги, которых получали немало, за каждую операцию. Но и просто для того, чтобы оплатить долг жизни.

Михаил, тем временем шел к пленнику. С трудом сдерживая ярость. Брат был прав, как и та несчастная девочка. Они таки прислали головорезов, чтобы увести её близких. Спустившись в небольшой подвал, давно заброшенного ветхого здания, он бросил взгляд на своих людей, охранявших пленника, и когда те покинули помещение, обратился к лежащему на полу человеку. У того, была прострелена рука, да и перелом ноги, не позволил сбежать, когда была возможность. Михаил обратился к нему по-русски, но тот то ли действительно ничего не понимал, что было сомнительно, то ли делал вид, но отвечать отказался, ссылаясь на незнание языка. Тогда он стал говорить с ним, на английском, немецком, французском. Даже на китайском. Тот не горел желанием отвечать. Мужчина резко приблизился к пленнику и без малейшей жалости надавил на рану. Тот вскрикнул от боли. В глазах застыл испуг. Но и тогда, он предпочел отмолчаться. Вот только не учел, что Михаил и так был слишком рассержен, чтобы воспринять его сопротивление адекватно. Спустя мгновение, раздался мучительный крик, и вторая рука пленника повисла плетью, переломанная в нескольких местах. И когда пленник, наконец осознал, что от своего мучителя, отвязаться незнанием языков невозможно пришлось ему вступить в диалог. Выбрав для себя английский, он наконец заговорил, морщась от боли.

— Я скажу. Что ты хочешь узнать?

— Так-то лучше. А то. ведь я мог продолжить. И так, я и так прекрасно знаю, зачем вы сюда явились. Мне не интересно, что именно вам приказали. Я хочу знать причину, почему вы так отчаянно пытаетесь выполнить этот приказ. Только не говорите, что настолько сильно боитесь свое начальство?