Вот глаза жертвы начали закатываться. Лицо приобрело синеватый оттенок, появились множественные складки. Держась за ошейник из натуральных мышц, мужчина из последних сил попытался хоть как-то себе помочь, но силы были не равны. Тело, охваченное агонией, устремило оставшиеся силы к голове. Шея вздулась, голова вжалась в грудь незнакомца, дав возможность открыть рот. Язык вывалился наружу, открыв путь мириадам пузырей, наполненных немым криком.

Взгляд девушки встретился с взглядом незнакомца. Сквозь пластиковую маску, она увидела зелёные глаза полные невозмутимости. Они смеялись над ней. Над её беспомощными попытками. Над её глупостью и наивностью. Но девушка не стушевалась. Протянув руки к его лицу, испещрённому кривыми бледными шрамами, она попыталась стянуть маску.

Взгляд мужчины изменился. Он испугался.

Женские пальцы практически коснулись пластиковой маски.

Мужская рука скользнула к ножнам. Страх сменился на гнев.

Девушка дёрнулась. Пальцы сжались в кулак, не успев прикоснуться к маске. Дикая боль вспыхнула в глазах ярким светом. Судорога пробежалась по телу. Зубы стиснулись, оставив характерный отпечаток на резиновом загубнике.

Лезвие вошло быстро, безболезненно и незаметно, словно врач местной поликлиники сделал вам укольчик, когда вы рыдали, поглядывая на изображения кошечек на стене. Но, когда рука потянула нож обратно, вспарывая мягкие ткани, мышцы и выпуская жир, — боль была нестерпимой.

Гренадиновая кровь струилась из раны, как табачный дым из кривой ноздри старухи. Кожа вокруг пореза вздулась и стала похожей на пухлые губы, с размазанной помадой после страстного поцелуя.

Девушка двигалась — губы что-то шептали. Девушка корчилась — губы кривились, выпуская очередную порцию дыма.

Мужские тела парили в кровавом облаке. Еще чуть-чуть и они полностью пропадут, запомнившись жуткими образами, созданными как раз для вашего сна или кошмара. Один посинел и закатил глаза. Другой убирал нож, наслаждаясь видом беспомощной жертвы, корчившейся от боли.

Тот другой, что появился из ниоткуда, внимательно наблюдает. Вот девушка зажимает ладонью рану под рёбрами, и он чувствует, как его пульс начинает расти. Она слепо машет рукой, пытаясь хоть за что-то схватиться, а в это время его фантазия рисует новый альбом грациозных движений. Пузыри воздуха вырываются из красивого личика, и летят к поверхности стаей круглых зеркал. В них отражаются выпученные глаза, молящие о помощи. Ему хочется снять маску, подплыть и почувствовать её запах. Запах страха и боли.

Незнакомец возбуждён. Хочет бесконечно наслаждаться картиной, но времени нет. Добыча крепко сидит в руках, не сопротивляется. Девушка медленно отдалятся. Он вынужден торопиться.

Хватка ослабевает. Голова рыжебородого мужчины выскальзывает из мясного ошейника. Лицо сплющено, рот открыт. Один глаз закрыт, второй уставился на поверхность, ни на что не реагируя. Его вид и поза напоминают мертворождённого младенца, чья головка показалась белому свету, но хрупкие плечики застряли в чреслах матери. Пуповину отрезали, сняли с шеи, но уже поздно.

Мужчина хватает мертворождённого за шкирку и уплывает, оставив девушку сражаться за жизнь в одиночестве.

Косяки рыб взрываются салютом, пропуская плывущих людей. Медузы поглаживают чёрную неопреновую кожу, но ужалить не могут. Двупалые ласты с прозрачной перепонкой посередине, придавали уверенную скорость своему хозяину. Даже не смотря на балласт, тянущийся за ним, он ускорялся с каждой секундой. Конечно, с дельфином не потягаться, но вот обогнать ската плывущего к самке — легко.

Возле надувной чёрной лодки показалась голова в маске, через секунду еще одна, но без маски. Забравшись в лодку, мужчина затащил жертву и уложил её на дно.

— Потерпи, сейчас полегчает, — говорит мужчина, облизывая губы. В руках его нож.

Лезвие ныряет в рукав жертвы и несётся к локтю, разрезая неопрен пополам. Из рюкзака, лежащего в углу лодки, он достаёт металлическую шкатулку, покрытую множеством вмятин. Чёрным фломастером на крышке написано: “Кайф”. Сняв крышку, он кладёт её на неподвижный живот жертвы. Внутри два шприца и десять ампул с мутноватой жидкостью.

Незнакомец так увлечён, что даже не замечает, как прокусывает клыком кончик своего язык. Тёплая кровь пачкает губы, но ему всё равно. Он глотает слюну, чувствует вкус, тепло, и снова кусает язык.

— Я разбужу тебя, но ненадолго, — его губы в крови, словно в помаде. Голос спокойный. Дыхание ровное, даже не смотря на то, что последние минут семь он провёл под водой.

Лезвие ножа ныряет под воротник жертвы и несётся к пупку, разделяя на груди золотистую надпись на части: “ЗИЛ” и “СТРОЙ”. Он отдёргивает лоскуты костюма в разные стороны и видит мужскую грудь, покрытую рыжими кудрями. Кожа бледная, покрыта множеством родинок. Можно взять ручку и по точкам нарисовать созвездие малой медведицы, большой, а вот там — созвездие тощего мужика, чьи рёбра проступают наружу.

Мужчина лежит неподвижно. Он не дышит, не двигается, и даже не спорит.

Достав шприц, голос говорит:

— Сейчас я запущу твоё сердце, — игла вонзается в резиновую крышечку ампулы с надписью: “ЭПИНЕФРИН”. — Это адреналин, я введу иглу прямо в твоё сердце. Не бойся, больно не будет.

Он сдавливает язык зубами, чтобы чувствовать вкус крови. Набирает шприц и кладёт на неподвижный живот, упирая в край мятой крышки.

— Это может прозвучать парадоксально, но вот это, — он достал второй шприц и взял еще одну ампулу, но уже с надписью: “КЕТАМИН”, - снова погрузит тебя в сон. В очень глубокий сон.

Наполнив шприц, мужчина кладёт его рядом с адреналиновой ракетой. Рука снова потянулась к рюкзаку. Из бокового кармана он выудил красный жгут и перетянул им руку жертвы выше локтя.

Спящее сердце не раздувало зелёные вены, но их можно было увидеть под тонкой кожей, словно реки на снимках из космоса.

Стравив воздух из шприца, незнакомец наполнил вену кетамином, как кишку фаршем.

— Полдела сделано, — язык отдаёт болью, от чего незнакомец начинает слегка шепелявить. — Мы уже у черты.

В правой руке он зажимает шприц с адреналином, а пальцами левой руки отсчитывает рёбра на груди жертвы. Раз, два, три, четыре. Игла касается точки возле указательного пальца и начинает медленно подниматься. В какой-то момент рука замирает. Незнакомец выдыхает.

Удар.

Два кубика адреналина впрыскиваются в сердечную мышцу. Шприц улетает за борт.

Сложив ладони в могучий кулак, мужчина обрушивает их на кудрявую грудь. Затем еще раз.

О чудо! Мертворожденный младенец ожил. Он распахнул глаза и открыл рот. Но вместо первого вдоха, фонтаном изверг из себя воду. Из зевы вырвался острый кашель и только потом он смог жадно вздохнуть.

Спаситель улыбнулся. Провёл ладонью по щеке новорожденного и сказал:

— А теперь спать, — и резким движением стянул жгут.

Успевшие набухнуть вены сдулись, отправив по своим туннелям глубокий кетаминовый сон прямиком в мозг.

Губы, прячущиеся за рыжими усами, скривились от страха, но сразу же расслабились, растянувшись в блаженной улыбке от нахлынувшего потока фантазий.

Глава 19

Медовый женский голос, действующий похлеще любого афродизиака, оторвал мужчину от изучения сложных чертежей будущего микрорайона, прячущегося от посторонних глаз под стеклянным колпаком. Только не сейчас, подумал он, но женская тень уже успела накрыть стол. Потерев переносицу, мужчина устало поднял глаза.

Богиня. Её волосы, цвета золотого слитка, вырванного из окоченевшей ладони, струились высокими волнами, накрывая хрупкие плечи. В её голубых глазах утопали многие, но только не он. Он — другой. Он умный. Он богатый. Он с лёгкостью плыл по бурунам идеального женского тела, растворяясь на пухлых губах, как сахар.

Она всегда могла поднять ему настроение, и даже самый тяжкий день превратить в праздник. Да еще какой! Но только не сейчас… Только не сегодня…