День начался не слишком удачно. Тристан дотащил Нелл до лаборатории у самой поверхности Ганимеда, усадил ее перед экраном и запустил запись.

Нелл терпела ее десять минут, пока дюжины картинок Сатурна, Урана, Нептуна и Плутона вместе со всеми их спутниками прокатывались по экрану под сопровождение дьявольски гнусавого комментария.

— Тристан, я не смотрю шоу, я сама делаю шоу. Какой во всем этом смысл?

— Извините. Всему этому предполагается подчеркнуть, что больше половины полезных ресурсов Солнечной системы находится за пределами орбиты Юпитера. До по-настоящему хорошего материала мы еще не добрались, но он уже на подходе.

Наконец они оказались за пределами орбит всех известных планет Солнечной системы, курсируя от тела к телу в облаке Оорта.

— Это благодаря РСН, — пояснил Тристан, убирая записанный комментарий. — Несколько недель тому назад у нас таких картинок и в помине не было. Кометы в процессе развития, хотя я уверен, что мы доберемся до большинства из них раньше, чем они начнут падать в Солнечную систему, и использовать их для чего-то еще. Вот эта примерно тридцать километров в диаметре. РСН способна зафиксировать на ее поверхности объект размером с мышку. Хотя, конечно, если в облаке и впрямь есть жизнь, она должна быть микроскопической. И глубоко запрятанной.

«Бесполезно для программы, — Нелл машинально добавляла замечания, хотя никакого видео не записывала. — Единственное, что здесь достойно записи, это рвение Тристана Моргана. Вот это бы подошло — будь у него что-то достойное прослушивания».

— ...и когда мы достигаем края облака, что тогда? — Гнусавый голос диктора вернулся. — Что ж, тогда мы по-прежнему находимся менее чем в четверти пути до наших ближайших звездных соседей. Итак, давайте исследуем ближайшие звезды.

Нелл уже начинала терять всякое терпение. Впрочем, то же самое, судя по всему, испытывал и Тристан.

— Я знаю — материал скучный. — Он выключил экран. — Все это будет очень полезно лет через сто, но то, что вы видели в самом начале, для нас намного важнее. Наружная система, за Юпитером. Вот где будет проходить главное действие. Старая Внутренняя система — Земля, Марс, даже миры Пояса — все это мертво.

Очень подходящие слова для включения их в шоу, которое будет иметь самую большую аудиторию на Марсе и на Земле. Однако странно было услышать такие слова от человека, чей главный жизненный труд был посвящен беспилотным зондам, разработанным для исследования звезд — тех самых звезд, которые он пренебрежительно отмел как скучный материал.

— Не все на Земле безмозглые медузы, Тристан, даже если среди нас имеется солидная доля тупоголовых, — Нелл пришлось довериться своей интуиции. Она по-тихому включила видеокамеру. — Я хотела вас спросить — как так получилось, что вы с Хильдой Брандт стали такими добрыми друзьями?

— Что заставляет вас так думать? — Но в глазах Тристана уже сверкнула искорка понимания.

— Прежде всего, вы сами это сказали. Вчера вечером вы сказали, что вы добрые друзья и коллеги. И еще вы так непринужденно вмешались сегодня утром в нашу встречу.

— Вмешался? — Настороженность сменило возмущение. — Ничего подобного. Ни один человек просто так не «вмешивается» в личные встречи Хильды. Если ему, конечно, хочется оттуда с головой на плечах уйти. Она назначила мне встречу — велела мне быть там в четыре шестьдесят. Хотя, если вдуматься, я так и не понял, зачем. Я был слишком заморочен побегом Вильсы на Европу.

«Зато я теперь поняла, — подумала Нелл. — Тебе было предписано явиться вскоре после меня, чтобы Хильда Брандт смогла отослать нас утешать друг друга. Впрочем, я тоже не знаю, зачем это ей».

— Но все же вы сказали, что вы — союзники.

— Да. — Настороженность и евангелический энтузиазм боролись на лице Тристана. В итоге первая проиграла. — Мы действительно союзники, хотя большинство людей этого не понимают. Вы только что сказали, что не все на Земле одинаковы. Я это признаю и извиняюсь за глупую ремарку. Но я уверен: если вы скажете землянам «система Юпитера», выяснится, что они считают нас всех одинаковыми.

— Боюсь, вы правы.

— Что ж, они ошибаются. Здесь есть отсталые консерваторы — точно так же, как на любой другой планете. Им наплевать, что в один прекрасный день ресурсы системы Юпитера у нас закончатся.

— Но вы не из них.

— Нет, конечно, — Тристана переполняла страстная убежденность. — Мы должны стремиться наружу, двигаться дальше. Должны исследовать и развивать Внешнюю систему — до самого облака Оорта. Если мы этого не сделаем, то окажемся застрявшими в перенаселенных, изношенных мирах — примерно таких же, каким была Земля, прежде чем война сняла с вас часть напряжения.

Уже не впервые Нелл слышала предположение о том, что Великая война стала для Земли благом, потому что истребила три четверти ее населения и предоставила остальным свободное пространство. Если быстро-быстро произнести «девять миллиардов погибших», это уже не звучит так чудовищно.

— Я не вижу, как это связывает вас с Хильдой Брандт. Разве она не привержена чему-то совершенно противоположному, нежели вы? Предотвращению развития Европы?

— Привержена. Но Хильда умная женщина. Она понимает, что лучший способ позаботиться о том, чтобы Европа осталась нетронутой, — это предложить сторонникам развития другие миры. Новые миры. Спутники Сатурна и то, что еще дальше. И это ставит нас на одну сторону в споре. — Тут Тристан оглядел комнату, хотя не существовало никакой возможности, чтобы кто-то по-тихому сюда вошел. Он понизил голос. — Мы оба члены движения «Наружу»!

Сколько ему лет? Пожалуй, года тридцать три. Он старше Нелл. Но она заглянула в ясные глаза Тристана, с наивным энтузиазмом бубнящего всякую ерунду, и почувствовала себя столетней старухой.

«Страшно бы не хотелось иметь его в качестве соратника по заговору, — подумала Нелл. — Он говорит так, будто движение «Наружу» — большой секрет, тогда как это одна из самых известных организаций в Солнечной системе».

— Вы слышали об этом движении? — спросил Тристан.

— Конечно. Много раз. Даже на Земле есть наружники.

— Но не такие, как здесь, — Тристан заколебался. — Честно говоря, сегодня будет собрание. Хильда Брандт не сможет его посетить, но если вы хотите пойти... разумеется, все эти камеры вам придется оставить. — Он указал на ее рабочий чемоданчик.

— Конечно.

«Эти я охотно оставлю, — подумала Нелл. — Но неужели он никогда не слышал о микрокамерах? С такой наивностью ему впору в священники подаваться. Но могу поклясться, под всем этим что-то кроется, если только мне удастся найти способ достаточно глубоко копнуть. Погоди надо мной смеяться, Глин Сефарис».

— Я бы с удовольствием его посетила, Тристан. Только скажите мне, где и когда.

Соглашаясь пойти на собрание движения «Наружу», Нелл ничего конкретного в голове не имела. Она просто следовала первому правилу репортажа: «Иди и посмотри».

Но Тристан Морган явно делал из этого большое событие. Он провел ее по целому лабиринту темных и мало используемых коридоров, в котором Нелл совершенно запуталась, и наконец подошел к двери с панельной обшивкой. Тристан дал Нелл маленький значок, который следовало особенным образом приколоть к лацкану. Этот значок удостоверял, что Нелл не член движения, но одобренная гостья. Наконец Тристан выстучал на панели синкопированную последовательность.

Нелл хотелось смеяться. Почему там не было щели на уровне глаз, которая бы приоткрылась, после чего хриплый голос прорычал: «Ладно, давайте пароль».

Вместо этого дверь открыл двадцатилетний парнишка с совсем юным лицом. Он бросил на Нелл один быстрый взгляд, затем еле слышно сказал:

— Тристан, вы опоздали. Ваш материал готов? Вы первый. Идемте!

И он повел Тристана в дальний конец длинного зала, оставляя Нелл одну, вооруженную своими устройствами. Вот тебе и предельная конспирация! Она несла на себе три камеры, две из которых были устроены так, чтобы не обнаруживаться при нормальном телесном осмотре, но здесь даже не предприняли попытки такого осмотра.