— Слушай меня хорошенько, девчонка! Держись подальше от меня и моих родных!

И, обернувшись к Виджи, прорычал:

— Последнее предупреждение, болван! Попробуй еще раз притащиться сюда и живо окажешься на невольничьем судне, отплывающем из Джорвика!

Войдя в дом, Руби увидела Дара, стоявшего у открытого окна; он наблюдал всю сцену, и сейчас, вместо того чтобы наброситься на нее, подобно Торку и Эйрику, он хитро улыбнулся, словно они вдвоем знали какой-то секрет, недоступный другим.

Злобное выражение на лице Торка во время ужина помешало Руби попытаться снова приблизиться к нему. Он упрямо избегал смотреть в ее сторону, но и на Линетт не обращал внимания, к удовлетворению Руби. Торк ел мало и пил один кубок эля за другим.

Только однажды, всего на мгновение, их взгляды встретились, но Руби не могла решить, что было в его глазах? Гнев или страсть?

Раздраженная пренебрежением Торка, Линетт наклонилась поближе, повисла на его руке и прошептала что-то на ухо. Руби не слышала резких слов, брошенных в ответ Торком, когда тот с отвращением отстранился, но увидела покрасневшее, оскорбленное лицо Линетт, прежде чем та разразилась слезами и бросилась вон из комнаты. Руби почти стало жаль ее.

— Не слыхала новости насчет этой сучки, Линетт? — спросила Элла, подбегая к Руби.

— Элла, не стоит употреблять такие выражения, особенно там, где тебя могут слышать. Какие еще новости?

Элла помедлила, выдерживая паузу, как это делала только истинная сплетница, вроде ее двойника Роды:

— Линетт выходит замуж.

Сердце Руби упало, на глазах выступили слезы.

— Ай-ай-ай, ну и дура же ты, девочка! Не Торку же быть ее мужем! По настоянию госпожи Ауд Дар договорился о свадьбе Линетт с викингом, датским гесиром, по имени Аскольд. Он, конечно, не слыхал о ее любовниках, иначе наверняка разъярился бы! Хорошая получится парочка!

Руби была так благодарна Элле за сочувствие, что быстро обняла женщину и прижалась к ней. Элла неловко высвободилась, оглядываясь, уж не заметил ли кто, как неуместно добра Руби к низкорожденной служанке. Поняв, что никто ничего не видел, она улыбнулась Руби:

— Аскольд приедет на альтинг, где они поженятся и вернутся на его ферму в Дании.

Элла злорадно ухмыльнулась:

— Можешь представить, как Линетт будет доить коров?!

Подошедшая Ауд холодно осведомилась:

— Тебе что, нечего делать кроме как заниматься сплетнями?

— Да… то есть нет, хозяйка, — смущенно прошептала Элла и шмыгнула на кухню. Ауд повернулась к Руби.

— Развлеки нас какой-нибудь песней. Я много слышала о твоих сагах и музыке.

Может, они решили позабавиться напоследок, поскольку уже близится час, когда ее тела коснется тоор палача или острый кинжал.

— О, только не сегодня, Ауд.

— Это просьба Дара, — непререкаемо возразила Ауд. — Завтра прибудут скальды и наши первые гости. Все они приехали издалека, чтобы отправиться с нами на альтинг на следующей неделе. Вряд ли у нас выдастся время послушать твои замечательные истории.

— Гости? — слабо переспросила Руби. Значит, песок в песочных часах почти весь просыпался и альтинг вот-вот соберется. Пессимистическое заявление Ауд насчет того, что больше им не удастся послушать Руби, почти не оставляло сомнений в исходе суда.

Семейство расселось вокруг камина. Дар прихлебывал эль, старательно избегая взгляда Руби. Что задумал на этот раз старый козел? Иногда он заговаривал с Торком, бурчавшим в ответ что-то односложное. Увидев Руби, он поморщился так, словно решил поскорее встать и уйти. Но вместо этого с ненавистью уставился на нее, скривив губы.

Взяв у слуги лютню, Руби спела несколько песен, которые исполняла в замке Зигтрига: «Руби», «Люсиль», «У меня друзья в притонах», «Господи, как трудно быть смиренным». И чем больше она пела, тем мрачнее становился Торк. Кроме того, он выглядел усталым. Синие круги под глазами и измученное лицо говорили о бессонной ночи. Может, до утра занимался любовью с Линетт? Или это напряжение между ним и Руби, становящееся почти непереносимым, терзало его в бесконечные ночи, как, впрочем, и ее?

Когда голос у нее сорвался, Торк бросил что-то грубое, и Ауд упрекнула внука:

— Торк, не будь жлобом.

Присутствующие, широко раскрыв глаза, повернулись к Ауд, но та лишь пожала плечами. Дар и Торк осуждающе уставились на Руби, и та ответила невинной улыбкой. Заметив неподалеку Тайкира и Тиру, она позабавила детей, спев Рождественский гимн «Звените, колокольчики». Раньше она не могла припомнить детских песен, но сейчас на ум пришли слова старой песни, которая, как она подумала, им понравится: «Убирайся, волшебный дракон». Интересно, есть у викингов саги про драконов? Вероятно.

Торк продолжал хмуриться, как старый медведь. Поэтому Руби рассказала сказку о трех медведях, потом, не в силах противостоять искушению, сказку о Торке и бобовом зернышке, и настоящий Торк удержался от скандала, вероятно, лишь потому, что несколько десятков завороженных членов семьи и гесиров столпились вокруг Руби. Даже непривычно тихая Линетт стояла за креслом Торка, не в силах противостоять притяжению Руби и ее историй.

Когда Дэвид и Эдди были маленькими, мать с отцом часто усаживали их вот так у камина, но потом Джек все больше и больше задерживался в офисе, а вскоре и она начала приносить на дом работу. Тогда они были гораздо беднее, но насколько богаче казалась их жизнь!

Сладостные слезы воспоминаний и сожаления наполнили глаза Руби, и она хрипло объявила:

— Я спою сейчас любимую песню моего мужа Джека.

Легко перебирая струны лютни, она начала петь «Помоги мне пережить эту ночь». Когда она дошла до cтрок, где мужчина просит женщину положить голову ему на плечо, Торк невежливо встал и ушел. Линетт побежала за ним. Все удивленно смотрели вслед Торку, но Руби продолжала петь, хотя от слез голос перерывался. В конце она случайно взглянула на Дара. Тот ухмылялся, словно полная луна.

С утра пораньше начали прибывать гости. Скамьи, встроенные в стены холла, должны были служить лежанками. Всем пришлось потесниться, даже девочки Олафа и Джиды перебрались в комнату родителей, потому что их спальню отдали заезжему ярлу и его жене. К счастью, комната в башне была слишком мала, чтобы вместить еще кого-то.

В суматохе никто не обращал внимания на Руби, за ужином ее посадили у самой двери. Но она не возражала. Главное, подольше оставаться незаметной.

Ауд подала уставшим гостям простой ужин. Потом скальд рассказывал трогательные саги о славных деяниях викингов. Руби понимала, что никто никогда не записывал саги и поэтому лишь немногие из них дошли до следующих поколений. Она поклялась назавтра же найти скальда и попросить повторить одну из них, которая ей особенно понравилась. В ней повествовалось о вражде сводных братьев Хлота и Анжентира, претендующих на отцовский трон. В конце Анжентир разыскивает мертвого брата на поле брани и говорит при этом такие слова:

… Неслыханные богатства обещал я тебе, брат мой, Но вражда уничтожила все и не принесла нам ни золота, ни славы. Жестокая судьба разлучила нас, о брат мой. И я убил тебя. Как теперь жить?..

Слушая поэму, Руби поражалась тому, насколько чувствительными могут быть эти примитивные люди. И вспоминала о Торке и его сводном брате Эрике. Подобно героям саги, они так и умрут, не примирившись.

На следующее утро Ауд была в своей стихии и управляла кипучей деятельностью на кухне. Джида хлопотала рядом, готовя роскошный пир к вечеру. Бесчисленные слуги, включая Эллу, бегали из комнаты в комнату с полотенцами и тазиками воды для гостей. Мужчины на рассвете отправились ненадолго поохотиться и привезти к обеду свежей дичины. Некоторые рабы уже вернулись с первой добычей — кроликами, двумя оленями и несколькими дикими гусями.

— Руби, может, пойдешь с Виджи набрать грибов к обеду? — спросила Ауд.

— Конечно, — обрадовалась Руби, всегда готовая помочь. — Может, поискать голубику? Она хороша со свежими сливками и как начинка для пирожных.