— Ну, парень! Готова прозакладывать все, что у меня есть, ты не сможешь отбить мяч.

— Избыток энергии! — засмеялся Торк. — Кажется, это так называют в вашей стране!

Он наклонился ниже: горячее дыхание дразнило ее приоткрытые губы. Торк с самодовольной улыбкой прошептал:

— А что я получу, если выиграю пари?

Нагнув голову, он легко коснулся губами ее губ, а когда отстранился, Руби инстинктивно потянулась за ним. Торк торжествующе усмехнулся.

— У меня нет ничего ценного, — задыхаясь, пробормотала она и села, обняв колени руками. Торк последовал ее примеру и взглянул ей в глаза.

— По-моему, ты ошибаешься.

Руби с сомнением подняла брови.

— Я предлагала тебе больше, чем любая женщина на моем месте, но ты каждый раз отвергал меня.

— Ха! Вовсе не потому, что я не хочу тебя, сладкая ведьмочка. Нет, нет, и не смей так думать!

Руби широко улыбнулась этому странному комплименту. Торк игриво ткнул ее в ребро пальцем и предупредил:

— Не воображай, что выиграла сражение, просто я сегодня добрый.

— Сражение — нет… но маленькую стычку… Могу я считать, что победа за мной?

По правде говоря, Руби была уверена, что завоевала целый мир, после того как Торк подошел к ней. Неужели это первый шаг к чему-то большему?

— Ах, милая, не смотри на меня так.

— Как?

— Твоя улыбка светится грустью, но в глазах все еще блестит надежда. Неужели не можешь смириться с тем, что для нас нет будущего?

Торк покачал головой, чтобы подчеркнуть свои слова, и тихо добавил:

— Хотя приятно думать о том, что могло бы быть между нами.

Он резко встал, очевидно не желая продолжать разговор, и, глядя на Руби сверху вниз, объявил с надменной самоуверенностью:

— Значит, считаешь, что я не смогу отбить этот жалкий комок дурацким деревянным обрубком?

И устремился на поле, где мальчики играли в бейсбол, сообщив на ходу:

— А потом я скажу, чего потребую от тебя.

Перед тем как взять в руки биту, Торк поговорил о чем-то с Эйриком. Потом взвесил биту в руке, определил направление ветра и занял позицию напротив подающего.

Шмяк!

Руби не удивилась, увидев, как мяч описал огромную дугу над головами потрясенных игроков. Эйрик вспыхнул от гордости за отца. Торк отказался играть дальше и передал биту следующему участнику, а сам удовлетворенно ухмыльнулся Руби и с самодовольным видом направился к ней.

— Ну что, поговорим о том, что ты задолжала мне, девушка? — вкрадчиво осведомился он, поднимая ее с земли. Сердце Руби встрепенулось. Они направились к шатрам.

— Ты не дождалась меня вчера, — с упреком шепнул Торк.

— Не думала, что ты этого хочешь, — призналась Руби, с удивлением поглядывая на него. Неужели его расстроило, что она ушла? — Считала, что момент прошел и твоя горячая кровь успела охладиться, поскольку ты с обычной рассудительностью решил, что не стоит нам больше видеться наедине.

— Горячая кровь? Думаешь, что я захотел тебя, только лишь когда ты зажгла во мне вожделение этим… прозрачным кусочком ткани, который напялила на себя. Кстати, я нашел его сегодня утром под кроватью.

В сердце Руби в который раз загорелась надежда. Что он имеет в виду?

Она изучала его непроницаемое лицо, видя лишь только, как он напряжен. Торк, казалось, колебался, не желая открыть, что у него на душе. Костяшкой пальца правой руки он нежно провел по ее щеке, от уха до подбородка и обратно. Наконец с сожалением прошептал:

— Милая, я хочу тебя по утрам, когда просыпаюсь и вспоминаю сны о том, как дерзко ты соблазняешь меня.

Синие глаза встретились с серо-зелеными, и Руби показалось, что земля дрогнула.

— Я хочу тебя, когда вижу, как ласково ты обнимаешь моих сыновей. Я хочу тебя, когда ты поешь о том, как пережить ночь. Я хочу тебя, когда ты говоришь о поцелуях, которые продолжаются три дня. Кровь Господня! Я хочу тебя, когда ты заставляешь меня смеяться. В одном ты никогда не должна усомниться, милая, Я хочу тебя.

Руби почти не могла говорить из-за застрявшего в горле комка.

— Но ты противишься мне, Торк. Несмотря на все, что говоришь сейчас, ты не подпускаешь меня ближе. Веришь ли ты или нет моим словам о будущем, между нами есть связь, которую ты не можешь отрицать. Не знаю, Джек ли ты или его близнец во времени, но я люблю тебя. Только не могу понять, что теперь делать.

Она подняла налитые слезами глаза, ища ответа.

— Я пыталась, как могла, соблазнить тебя, но…

— Тише, — прошептал Торк, сжимая ее в объятиях. — Этому не суждено случиться. Теперь не ваше время, Руб. Может, поэтому Господь дал мне другой шанс в другой жизни, если твои сказки о будущем действительно правдивы.

В голосе Торка звучало неизбывное сожаление.

Руб! Он назвал ее «Руб»!

— Почему ты назвал меня так?

— Что?

— Почему ты назвал меня «Руб»?

Торк недоумевающе пожал плечами:

— А что тут такого? Разве твой народ не укорачивает имена?

По коже Руби пробежали мурашки.

— О Торк! Это прозвище дал мне Джек! Неужели не понимаешь, что это словно предзнаменование, и Господь или другое верховное существо дает понять, что все будет хорошо?

— Давай не будем больше говорить об этом, милая. Только зря будем мучиться и тосковать.

Задыхаясь от нахлынувших чувств, Руби сквозь слезы рассмеялась:

— Что ты сделал с моей грацией? Собираешься класть ее под подушку длинными зимними ночами в Джомсборге, чтобы вспоминать обо мне и о том, что ты мог бы иметь?

— Называешь это кружевное издевательство над мужчиной грацией? Как странно!

Уголки губ Торка смешливо приподнялись, хотя в глазах по-прежнему таилась печаль. Руби вытерла слезы ладошкой:

— Это мое изобретение!

И, сузив глаза, зловеще осведомилась:

— Надеюсь, ты не собираешься отдать ее другой женщине? Попробуй только, и, клянусь, я наложу на тебя проклятье, где бы ни была в ту минуту.

Торк рассмеялся и, радостно сжав ее в объятиях, закружил. Когда ноги Руби вновь коснулись земли, он ответил:

— Нет, ты единственная женщина, которой она подойдет. А я наконец решил, что ты должна заплатить за проигрыш пари. Ты наденешь эту… грацию для меня. Снова. Последний раз.

— Тебе лучше поторопиться и успеть до альтинга, — мрачно объявила Руби. — Грация лучше смотрится, когда на мне есть голова, и к тому же кровь плохо отмывается от шелка.

— Я нахожу твои шутки неуместными и не очень смешными, — процедил Торк и, повернувшись, отошел. Руби решила, что мысль о ее смерти пугает Торка. Видимо, не очень он оптимистичен относительно ее судьбы. Руби вздрогнула от дурного предчувствия.

Дойдя до шатра, Руби увидела Селика. Вид у него был расстроенный, плечи опущены.

— Что стряслось? — поддразнила она. — Не попал в самую точку?

Этот красавец был известным бабником. Руби жалела Астрид, решившую, по всей видимости, держать этого повесу у домашнего очага.

— Не попал? Нет, сегодня я в бейсбол не играл.

Селик поднял темные брови, резко контрастирующие с почти белыми волосами, и вопросительно наклонил голову, по-видимому, прикидывая, стоит ли попытаться поухаживать за ней.

— Я говорила не о бейсболе, — пояснила Руби, мгновенно разгадав незатейливый ход мыслей Селика. — Просто ты выглядишь, как охваченный вожделением мужчина, которому сегодня не повезло.

— «Повезло»? Что это такое?

— О, Селик! Это просто такое выражение! Знаешь, если найдешь женщину, которая разделит с тобой шатер, можешь сказать, что тебе сегодня повезло.

Селик понимающе кивнул:

— Значит, если не повезло, я, считай, не попал в самую точку?

— Вот именно.

— Здорово! — кивнул Селик, — хотя обычно мне везет.

Селик широко улыбнулся, открывая самые белые и ровные зубы, которые когда-либо видела Руби. Но, несмотря на неотразимо красивую внешность, Селик совсем ее не привлекал. Она задумалась над этой странностью, но Селик неожиданно спросил, тихо и вкрадчиво: