Торк! Не собирался же! А она как знала — специально смотрит, да еще и подмигнула! Правда, сегодня в этой голубой бездне не видной опасной зелени, но все равно глаза у нее демонические!
— Так что ты решил? — строго спросила у светлого Белка, уперев руки в бока. — Без мечей. Без ножей. Только руки, ноги и скорость. В голову не бить, под зад не пинать, подножки не ставить. В остальном — без ограничений.
Элиар только вздохнул. Как ей откажешь? Обижать не хочется, ударить страшно, столкнуть на землю — тем более. Вдруг она опять бравирует, а у самой еле сил хватает ползать? С нее станется — уже понял, что себя жалеть не любит.
— Хорошо, — уныло согласился он. — Только один круг, не больше.
— Отлично. Траш, ты где? Ищи себе пару и поехали!
— Что?! — всполошился светлый. — Какая пара?! Белик, ты что опять задумал?!
— Хочу узнать, чего ты стоишь, Элиар, — неожиданно жестко усмехнулась Гончая. — И собираюсь это проверить. Ты станешь моей парой на этот круг, а девочка подберет себе кого-нибудь из парней. Шранк, ты так? Горазд на подвиги?
— Тебе же завтра в рейд, — недовольно напомнил Страж.
— Знаю. Тебе тоже.
— Бел…
Но Траш неожиданно сама разрешила все споры. Ввинтившись между подавшимися в стороны воинами, деловито обошла и обнюхала Гончих, которые неодобрительно косились на хозяйку. Фыркнула и раздраженно дернула хвостом. Хоть бы кто понял! Хоть бы кто сообразил, что в таких делах нет места шуткам, даже если предложение облечено в такую форму, как привыкла делать Белка! Ну не станешь же их слезно умолять?! Воевода в этом однозначно не участвует, молодежь не справится, да и боится хмеру как огня. Шранк колеблется, а тут колебания неуместны, Адвик… хмера его не любила. Крилл много ржет, Иктар и Брок вечно грызутся, Навир еще руку бережет после саламандры, а остальные зализывают раны посерьезнее. На чужаков тоже надежи никакой. Кого же выбрать?
Хмера уткнулась мокрым носом в темного эльфа, словно говоря: «Ну? И ты туда же? Тоже станешь ее жалеть? Но она сильная. И ей действительно нужна помощь. А мне нужен кто-то, кто не струсит работать в паре. Кто-то, кто знает и поймет меня так же, как сестра. Может, ты?»
Таррэн устало прикрыл глаза.
«Ей же рано. Еще мало времени прошло. Хоть бы до ночи подождала».
Траш досадливо рыкнула и отвернулась: «Так и знала! Все самцы одинаковые!»
— Подожди, — тихо окликнул ее эльф, отчего брови у воеводы поползли вверх. — С раной действительно все хорошо? Не откроется снова?
Хмера едва заметно качнула головой.
— Белка? Не возражаешь, если я попробую? — повысил он голос, вызвав нездоровое оживление среди Стражей и даже Гончих. Шранк и Адвик помрачнели, потому что остроухий откровенно нарывался. Ланниец с занийцем переглянулись почти весело. Кажется, назревает новая забава? Бедный, бедный эльф! Уши она ему отрубит сама.
Белка, мгновенно нахмурившись, обернулась:
— Белик… Не забывай, ушастый: только Белик!
— Я привык называть вещи своими именами, — спокойно ответил темный, и она нахмурилась еще сильнее. — Что скажешь? Я с Траш против вас с Элиаром. Полный круг. Согласна?
Белка нехорошо прищурилась и гибким движением спрыгнула на землю, красноречиво показав, что не только полностью восстановилась, но и способна заставить некоторых об этом пожалеть. Правда, смотреть в глаза эльфу ей пришлось снизу вверх, потому что он возвышался почти на голову, но стремительно вспыхнувшие в ее глазах изумрудные огоньки с лихвой компенсировали эту разницу.
Как он сказал? Вещи называет своими именами?! Решил поупрямиться?
Таррэн сжал зубы и заставил себя посмотреть на нее в упор, мысленно поклявшись, что больше не поддастся. Не позволит ей сломать его волю, не даст из себя веревки вить, ничего не позволит, потому что… она сама этому не рада, хотя и не признается. А значит, он не имел права уступать.
Белка остановилась от него на расстоянии вытянутой руки. Маленькая, хрупкая и обманчиво уязвимая. Только глаза сверкали, как два изумруда в родовых перстнях эльфов, да губы плотно сжались, выдавая ее недовольство.
— Не называй меня так, — отчеканила она в напряженной тишине. — Я Белик, и никак иначе.
— Нет, — ровно отозвался Таррэн, чувствуя, что идет по тонкому, опасно трещащему льду. — Ты Белка. Ты ею была и навсегда останешься. Хоть в Интарисе, хоть в пределах, хоть в Проклятом лесу. И я не стану называть тебя так, как все остальные. Их право делать то, что они считают нужным, а для меня ты останешься Белкой. Навсегда.
Ее глаза с примесью нехорошей зелени буквально воткнулись в его лицо, надавили, укололи и почти ударили, но пробить многовековую броню темного мага все же не смогли.
— Ты испытываешь мое терпение, ушастый!
— Я всего лишь говорю правду.
— Вот как?! — уже прошипела Гончая. Таррэн внутренне напрягся, помня о том бешенстве, которое ему уже довелось испытать на своей шкуре, но отступать не собирался. Потому что знал: она действительно останется для него именно такой — гордой, неприступной, сильной и… очень ранимой. Потому что нельзя коверкать свою жизнь в угоду кому-то другому. Нельзя стать тем, кем ты не можешь быть в принципе. Нельзя жить, ненавидя себя, нельзя отрицать себя самого. — И много ты знаешь такой правды?!
Темный эльф даже голос свой почти не услышал.
— Достаточно, чтобы больше не путать тебя с тем, кем ты не являешься.
Кажется, у него снова вспыхнули глаза. Кажется, снова загорелись ладони, начала тлеть рубаха на груди, и из-за этого обеспокоилась Траш, а невидимый Карраш тихонько заскулил.
«Не знаю. Не вижу. И никого больше не увижу, кроме нее, — билось в голове. — И хотя бы поэтому она Белка. Всегда только Белка. Ведь я тоже долго жил так — не принимая и люто ненавидя самого себя. С разрубленной надвое памятью, с разбитым и истерзанным сомнениями сердцем, с мертвой душой и с долгом, навязанным кем-то другим. И так было очень долго, Белка, пока я не увидел тебя».
Гончая, словно почувствовав что-то, сжала челюсти.
— Если мы выиграем, ты больше никогда не назовешь меня Белкой!
«Значит, вы проиграете, — отстраненно подумал Таррэн, отчего-то не слишком обрадовавшись этой крохотной победе. — Потому что я не стану называть тебя по-другому».
Он медленно стянул с себя куртку, чувствуя знакомое оцепенение от близости этой необычной, но до дрожи притягательной женщины. Проследил за тем, как она рывком взлетела на тумбу к Элиару и свирепо рыкнула, когда тот рискнул протянуть ладонь, чтобы помочь ей забраться.
Подавив тяжкий вздох, Таррэн так же неторопливо разулся, снял перевязь с мечами, машинально подыскивая им подходящее место. И почти не удивился, когда рядом откуда ни возьмись нарисовалась желтоглазая и на редкость довольная морда. Карраш с готовностью цапнул эльфийские клинки, ничуть не озаботившись охранными рунами и, восторженно похрюкивая, отправился к дальнему сараю, где с шумом плюхнулся, подгреб к себе вторую пару — Белкину, закинул их друг на друга, словно так и надо, а затем нагло положил сверху голову.
Урантар зябко передернул плечами, но, кажется, клинки не возражали против такого соседства. И не шарахнули молниями ни друг по другу, ни по дурному мимикру, который находил странное удовольствие в том, чтобы положить клинки именно так: ее — снизу, его — точно поверху. Крест-накрест.
— Будь осторожнее, — тихо посоветовал воевода, когда Таррэн прошел мимо.
Эльф машинально кивнул. На него смотрели как на безумца, которому вздумалось дразнить хмеру за усы. Как на идиота, потому что он рискнул нарушить непреложные правила. Плевать, как любит выражаться рыжий. На все плевать. Пусть смотрят. Лишь бы не мешали ухватить кончик странной, но мимолетной мысли, мелькнувшей у него на задворках сознания. Не напомнили Белке, что она вожак, требующий беспрекословного подчинения.
Он так и взобрался на тумбу рядом с хмерой — задумчивый и готовый ко всему. Мазнул спокойным взглядом по Элиару, молча отметил, что тот успел сбросить рубаху и красуется рядом с напарницей голым торсом. Слегка задержался на ее незаметно шевелящихся губах возле самого его уха, так же рассеянно погладил костяные пластины на затылке Траш и мысленно спросил:
