Белка, с хрустом проломив его грудь и впечатав глубоко в землю, нашарила свободной рукой холодную ладонь и безжалостно содрала родовой перстень с голубым бриллиантом, который и стиснула в кулаке, одновременно следя за гаснущими зрачками бессмертного. Какое-то время смотрела ему прямо в лицо, ожидая подвоха и даже того, что светлый гад внезапно воскреснет. Хрипло дышала, сжимая ногами изуродованное тело, ломая родовой перстень и забирая его бессмертие. Наконец выхватила из его ослабевших пальцев тот самый нож из аконита и с размаху вогнала прямо в сердце, чтобы уже больше не было проблем и недоразумений.
— Вот так, — устало прошептала Гончая, когда эльф окончательно обмяк. — Как говорится, хороший эльф — мертвый эльф… Всегда любила шутки нашего славного короля Миррда. Правда, только сейчас понимаю всю глубину его странного юмора. Надеюсь, ты тоже… тупица!
— Белка! — ахнули у нее за спиной сразу несколько голосов.
Гончая неловко сползла на землю, вытащив из трупа бесценный клинок. Мстительно пнула Танариса в бок. Убедилась, что поквиталась окончательно, а затем измученно привалилась к ближайшему дереву и, подтянув ноги к груди, слабо улыбнулась. Спешно выпутывающиеся из веревок друзья со злым восхищением смотрели на нее и как всегда бормотали какие-то глупости.
— Ну Белка…
— Ну ты даешь…
— Это ж надо было так сыграть!
— Здорово я вас надула? А? — слабо улыбнулась она.
— Бел, я тебя убью! — с чувством простонал Весельчак, растирая онемевшие конечности. — Честное слово, расцелую, а потом убью… это ж надо было так истрепать мои несчастные нервы!
— Целовать меня — смертельно опасно, — совсем неслышно шепнула она, устало откинув голову назад. — Ты и минуты не продержишься. Да, Элиар?
— У-у-у… — согласно промычал очнувшийся эльф, вынудив слегка привставших людей пораженно рухнуть обратно на землю. — Раз уж даже меня приплющило… До чего ты вредная, Белка! Любишь поиздеваться над умирающим! Хоть бы предупредила, зараза двуличная!
Элиар, которому было давно положено красиво испустить дух, как-то весьма живо дернул ногами, уперся ладонями в землю и, скрипнув зубами, с неимоверным трудом перевернулся. После чего глубоко вдохнул, силясь хоть как-то справиться с тем богатством, которое она обрушила на его несчастную голову пару минут назад. И вдруг, вызвав новый изумленный вздох, сел, обеспокоенно ощупывая руками грудь, на которой уже срастались ребра и с поразительной скоростью светлела совершенно целая кожа.
Эльф с чувством взглянул на дерзко хмыкнувшую Гончую и благодарно прикрыл веки.
Умница. Коварная, бесподобная, совершенно замечательная женщина, которая умудрилась провести даже его. Сколько же сил могло вместить ее хрупкое тело! Едва не утопила его, хранителя трона! Но если бы не накопленная ею в Лабиринте магия, он бы не выжил после «Зеленого листа»!
— Ты ж меня, хмера зубастая, едва не прибила окончательно! Кто только научил… Откуда узнала, что через двойной вдох можно впихнуть такую Торкову прорву сил?!
— И это вместо спасибо?! — измученно огрызнулась она, все еще тяжело дыша и не имея ни возможности, ни желания оторваться от спасительного ствола. — Таррэн, ты слышал? Прибей его сейчас же, пока я сама не встала! Пусть знает, как говорить гадости красивым девушкам!
— Таррэн? — неверяще вскинул голову Весельчак. — Но он же… ты же сама сказала…
Белка только хмыкнула.
— Разве мне можно верить? Не повторяй ошибок Танариса, рыжий: это может плохо кончиться.
Урантар хрипло закашлялся и наконец сумел подняться, хотя затекшие ноги умоляли дать им еще пару минут, чтобы восстановиться. Но он не послушал — сделал два неуверенных шага, собираясь надрать племяннице ее упругий зад, но вдруг споткнулся, оторопело уставившись на что-то за спиной Молота, и едва не рухнул лицом вниз, прямо под ноги вынырнувшему из-за деревьев темному эльфу.
Остроухий хоть и выглядел страшнее войны, оказался живым и очень даже неплохо смотрелся для того, чей родовой перстень только что безжалостно расколошматили. Исхудавший, покрытый рваными ранами с головы до пят, в корке запекшейся крови. Но все равно живой! Хотя один пес знает, как у него получилось, ведь всем было известно — эльф, у которого разбили родовой перстень, навсегда останется в царстве Ледяной богини! А он…
— Живой! — неверяще прошептал Урантар. — Живой, паршивец… Бог мой, как же я рад тебя видеть, ушастый!
Таррэн растянул разбитые губы в жутковатой усмешке.
— Что, соскучились? Или поминки собрались справлять? Тогда прошу прощения, что испортил гулянку.
— Ты чего так долго, черепаха? — из последних сил рыкнула Белка. — Я весь язык отбила, пока зубы этому козлу заговаривала. Ждала тебя, ждала, изворачивалась как могла, а ты… гад! Где ты был так долго?!
— Заклятие его снимал, — устало мотнул головой Таррэн. — Если бы не успел, от вас бы кучка пепла осталась, да и то не уверен. Хорошо, что ясень его ослабил, иначе тут разразился бы конец света, после которого Проклятый лес пришлось бы выращивать заново. Эй, вы как там? Все живые? Бел?
Она вяло отмахнулась:
— Отстань, я на тебя злюсь.
— Почему я не удивлен? Элиар?
— Чего ж ты орешь, изверг? — простонал светлый. — У меня башка чугунная, а ты мало того, что топаешь, так еще и вопишь как недорезанный крысюк! Да не смотри на меня такими глазами! Живой я, живой! Только поцарапанный… слегка.
— Уверен? — Таррэн придирчиво изучил его, безошибочно распознал следы безусловно смертельного заклятия, после чего разочарованно вздохнул. — Эх, а я надеялся, что больше тебя не увижу.
— Сволочь, — откликнулся на насмешку Элиар, но попыток подняться не предпринял — не было сил, хотя раны у него закрылись почти полностью.
Видно, не зря говорят, что в целительстве светлым нет равных. Впрочем, для того чтобы в считаные минуты оправиться сразу от двух мощнейших ударов, надо быть очень хорошим магом. Возможно даже, лучшим в Светлом лесу. Потому что себя, как известно, лечить гораздо труднее, чем кого бы то ни было, ведь чужую боль можно отключить, а вот от своей никуда не денешься.
«Кажется, я его недооценил, — с нескрываемым уважением подумал Таррэн. — Элиар действительно молодец, да еще и зубы скалит, паразит ушастый. Похоже, нахватался от некоторых дурных привычек».
Так, кто там еще остался? Сова уже может стоять и не без интереса поглядывает на изогнутую рукоять ножа в глазнице Зесса. Воевода до сих пор пытается принять вертикальное положение. Небезуспешно, надо признать, но лучше бы ему обождать с этим делом хотя бы пару минут.
И только неугомонному рыжему все нипочем — вон, уже пихает недоразвязавшегося Ирбиса в бок и откровенно напрашивается на очередной тумак. Тот, правда, еще не способен на подобный подвиг, потому что застрял на особенно тугом узле, о чем Весельчак, разумеется, прекрасно знает. Однако с другой стороны к задире уже подтягивается Молот, да с таким кровожадным выражением лица, что скоро поляну огласит славный вопль восторжествовавшей справедливости.
— Идиот, ты совсем спятил?! Я тебе что, кот, чтобы меня тянули за…
— Молот, я твой должник! — донесся следом злорадный голос Ирбиса, а потом новый вопль ланнийца. — Погоди, я тебе сейчас помогу.
— Сговорились! А ну, уберите руки! А! Вон пошли, извращенцы! Чтоб вам всю жизнь на озабоченных эльфов натыкаться! Тьфу! Ничего святого у вас нет!
Таррэн непроизвольно хохотнул и наконец поверил, что все закончилось благополучно. Танарис мертв, его подельники — тоже, с остальными светлыми еще будет время разобраться, ключи не потеряны (вон из мешка Седого торчат!), родовые клинки он тоже подобрал, друзья почти все в порядке…
— Чё ржешь? — вдруг сердито рыкнула на него Белка. — Иди Шранку помоги, а то он совсем плох! Пока вы тут развлекаетесь, он у меня совсем помрет!
Таррэн мигом посерьезнел и, отыскав глазами неподвижного Стража, торопливо присел на корточки. Рана на его левом виске выглядела отвратительно — здоровенная неровная дыра, покрытая коркой запекшейся крови, из-под которой то и дело вытекали новые багровые струйки, когда воину удавалось глубоко вдохнуть. Он дышал хрипло, тяжело. Похоже, Адвик сделал все, чтобы отыграться за годы вынужденного подчинения. Но, слава богам, Шранк оказался слишком крепким и до сих пор еще каким-то чудом держался.
