После удара фаербола в группу деревьев вампир оценил, насколько близко находится к истинной смерти, поэтому не только прибавил прыти, но и принялся петлять, как заяц, чтобы точно не зацепило. Движения его стали настолько быстры, что выглядели беспорядочными бликами меж деревьев. У Валсидала открылось второе дыхание, если этот термин вообще применим к нежити. Полуэльф и без того проигрывал в скорости, а теперь еще в его глазах рябило так, что желудок свернулся в тугой узел и настойчиво пытался избавиться от съеденного завтрака. Легкие жгло огнем, в боку кололо, а сердце стучало так сильно, что, казалось, допрыгивало до горла. На ногах Т держался исключительно из гордости. Поддерживать темп, заданный вампиром, оказалось непосильной задачей. Неизвестно, чем окончился бы забег, если бы не Флоднег, на которого натолкнулись новоявленные спортсмены.

Маг спокойно расположился на небольшой поляне и кашеварил в ожидании сокурсника, когда по поляне, словно стремительный олень, промчался вампир. Флоднег так и застыл с деревянной ложкой у рта, которой снимал пробу с аппетитно булькавшей в котелке наваристой каши. Босые ноги нежити бесцеремонно потоптались в огне, нагло пнули предполагаемый завтрак мага и промчались дальше — наносить ущерб кому-то еще. Котел пролетел по высокой дуге, щедро делясь с окружающей средой горячим варевом, и нашел себе новое место в развилке высокого дерева. Маг не успел ни оплакать потерю, ни осознать, кто именно хамски растоптал грязными ногами его надежды на сытную трапезу, ни хотя бы злобно запустить вслед фаерболом, чтобы впредь неповадно было лишать боевого мага провианта. И тут вторым номером на поляну выскочил запыхавшийся Т. Полуэльф тяжелым галопом промчался по кострищу, запнулся об рогатину, служившую основой конструкции для подвешивания над огнем котелка, и потерял равновесие. Словно летучая рыба над морской волной, взметнулся он над пепелищем, оглашая окрестности руганью на дикой смеси эльфийского и тролльего языка. Причем у Т данный экспромт вышел мелодичным, как любовная баллада в устах умелого менестреля, но до того заковыристым, что Флоднег тут же забыл о горе по поводу утраченной каши и закручинился из-за отсутствия бумаги, дабы в меру скромных сил воспроизвести вдохновенный экспромт однокурсника, увековечив для благодарных потомков.

— Вот скажи мне, Флоднег… — Т перевернулся на спину, раскинул руки-ноги в стороны и с философским видом воззрился в лазурь неба изумрудом своих очей, пытаясь выровнять сбившееся от бега дыхание. — Как тебя угораздило разжечь костер именно в этом месте? Я бы себе такое чучело набил! Клыки дивно разошлись бы на амулеты и декокты, а ты всю охоту испортил. Признайся откровенно, ты это нарочно, да? Ты ведь еще в Академии вечно моим успехам завидовал, а тут вампир, исчезнувший вид…

— Да ладно тебе убиваться, — утешительно похлопал Флоднег полуэльфа по плечу оставшейся в руках ложкой, заставив его недовольно скривиться. Т не любил излишней фамильярности даже от друзей, которых у него было весьма скромное количество. — Исчезнувший вид! Не такой уж и исчезнувший, как оказалось. Да никто и не даст нам его убить, живым вернуть надобно. Ты мне лучше скажи, куда дел вервольфиц? Ведь лучшие в стае.

О том, что сам умудрился проворонить лучшего в стае оборотня, Флоднег благополучно умолчал. В конце концов, откровенность в сотрудничестве — не главное.

— Куда вернуть? — Полуэльф подпрыгнул на месте.

— Как куда? В питомнике взял, туда и вернуть нужно. Ну или мне придется. Если в питомник на обратной дороге заскочить лень. Ты с девицей виделся?

— К лешему твою девку! — Полуэльф нетерпеливо сграбастал собеседника за жилет и принялся трясти, как грушу. — Много их здесь?

Потрясенный коллега мыслить быстрее не стал. Клацнул зубами, отодрал судорожно стиснутые пальцы от любимого жилета, пусть потрепанного в походах, но еще вполне годного.

— Девок-то хоть пруд пруди, — заметил он. — Только связываться не советую. Местное население — народ странный. В глуши живут, вот и одичали, бедолаги.

— Да я не о местных девках! — вне себя прорычал Т. — На кой они мне сдались! Лохматые, нечесаные, в рванине, а гонору — впору принцессе!

«Эк его забирает! Видно, местный воздух действует на некоторые умы специфически, — нахмурился Флоднег. — Опасное место — Безымянный лес. Каких магов теряем!»

— Ты, может, того… в Шепатур вернешься? Просто насчет идеи с парнями… могут не понять. Они тут все строго воспитаны. Чуть что не по ним — за вилы хватаются. Меня самого полночи по лесу гоняли. Насилу на дереве отсиделся…

Полуэльф ехидно фыркнул, как кошка, съевшая сметану раньше, чем хозяйка успела хватиться.

— Стесняюсь спросить, что же ты им такого предложил, что они так… хм… среагировали? Хотя… не отвечай. Не надо. Твоя личная жизнь меня мало интересует. Я имел в виду вампиров. Их так давно уничтожили, что теперь смело причисляют к вымершему виду типа задохлика острозубого. Как вышло, что в Безымянном лесу сохранился хотя бы один экземпляр? Или не один?

Внимательный взгляд однокурсника пристально сканировал Флоднега. Но последний тоже не зря был практикующим боевым магом, телепатическую считку он не просто различал сразу, но и мог блокировать.

— Хорошо, — сдал позиции Т. — Я тебе расскажу о моем посещении ведьмы и о том, что сталось с твоими вервольфицами, а ты разъяснишь про вампиров.

Флоднег задумался. С одной стороны, он уже потерял троих оборотней, а в поимке вампира не продвинулся ни на шаг. То, что вампир еще присутствовал в Безымянном лесу, маг расценивал как чистейшей воды везение. Если вампирский мозг не усох за столько лет заточения и не потерял способности к мыслительной деятельности окончательно, то вампир уйдет, и ищи-свищи нежить в лесу — не найдешь. Значит, в этой ситуации неплохо бы найти себе напарника. Чтобы мыслил нетрадиционно, был как маг на высоком уровне и в случае чего не проболтался.

С другой стороны, глава совета магов Нилрем ясно высказал настоятельное пожелание, чтобы побег узника Сартакля оставался строжайшей тайной. Сам Флоднег, может, и смог бы унести ее с собой в могилу, только в ближайшее время умирать не собирался. И водворять неуловимого вампира в Сартакль в одиночку тоже. К тому же опыт показал, что даже оборотни здесь не помогут, а без них предприятие переходило из статуса невыполнимых в абсолютно безнадежное.

— Хорошо, — кивнул своим мыслям Флоднег. — Должен предупредить, что мое задание относится к разряду совершенно секретных, и о твоем участии в нем не должна знать ни одна живая душа.

Т преисполнился серьезности, отряхнул одежду от прилипшей листвы (он всегда чрезмерно следил за своим внешним видом, когда нервничал) и приготовился слушать.

— Что ты знаешь о замке-тюрьме Сартакль? — тоном строгого экзаменатора спросил Флоднег.

— Это тюрьма, которая находится посреди Ведьминого озера, на острове Беримор. Архитектурный ансамбль в готическом стиле спроектирован неизвестным зодчим на вершине горы Чертов перст. Непроходимый лес, полный нежити, и туман в виде знаменитых «слез вампира», убивающий все живое, делают побег из тюрьмы невозможным. К тому же сам Чертов перст представляет собой монолит с чрезвычайно твердой породой. Замок славится тем, что в нем содержатся самые опасные преступники. Со времен основания в нем тюрьмы не было ни одного побега, — четко, словно перед зелеными очами были испещренные рунами листы учебника, выдал полуэльф.

— Ты прав. Побегов не было, — усмехнулся Флоднег. — До последнего времени.

Лишь только мужское население Хренодерок в спешном порядке собралось в местном кабачке «Пьяный поросенок» для обсуждения животрепещущего вопроса о наглом похищении хренодерской ведьмы Светлолики двуипостасными, женская половина тоже объявила срочный сход за огородами. Подальше от мужских глаз. Быстроногие дочки головы Доненька и Ксанка стремительно обежали всех, включая старую бабку Рагнеду, сзывая на экстренный сход за огородами. Проигнорировать призыв жены головы Параскевы не решился никто. Поэтому, захватив с собой детей, веретена и вышивку, чтобы за болтовней и думами о судьбе села не только языку работа была, но и руки что-то полезное делали, быстро явились все, кроме старейшей жительницы Хренодерок, чьи старые ноги не позволяли передвигаться с былой легкостью. Но начинать без нее никто не решился. Маялись в нетерпении, переминались с ноги на ногу, пряли пряжу на поясных прялках, вышивали и точили лясы, обсуждая последние новости. Как обычно, Рагнеду привели под руки внучки, расстелили на камне старую кацавейку, бережно усадили дряхлую родственницу, сами же встали по бокам, чтобы помочь, если что, да и послушать, что скажут другие. Бабка скрестила узловатые пальцы на гладкой деревянной клюке, положила подбородок на кисти и обвела собравшихся подслеповатыми глазами.