За период с 1957 по 1962 год китайских католических диоцезах без утверждения римской курией было избрано и рукоположено более 50 епископов. В 1957 и 1958 годах «автономные» китайские католики направляли в Ватикан на утверждение списки избранных кардиналов, но получили отказ. Поскольку данная политика пришла в противоречие с католической догмой о главенстве папы римского, часть китайских католиков сохранили верность Риму, сплотившись в так называемую «катакомбную» церковь[650]. Все документы Папы Римского, осуждающие такую практику, квалифицировались Пекином как вмешательство во внутренние дела КНР.

Высшим органом управления церковными делами католиков в КНР стал Национальный конгресс китайских католиков. В перерывах между конгрессами функции высшего органа возлагались на Китайскую католическую административную комиссию[651]. В 1962 г. состоялся 2–й съезд этой церкви, который внес некоторые исправления в устав. В частности, высшим органом управления стал уже не съезд как собрание верующих–католиков, а съезд как «всекитайское собрание представителей церкви». В уставе подчеркивалось, что церковь действует «под руководством партии и правительства» и «в соответствии с законодательством».

Значительная часть китайских католиков отвергла документы, составленные вступившими в сотрудничество с КПК священниками, открыто заявив о своем несогласии. Их старались поддерживать из Ватикана: Папа Пий XII в 1952 и 1954 годах обращался к китайской пастве с посланиями, в которых призывал сопротивляться попыткам коммунистов перекроить церковь на свой лад. С 1949 по 1953 год из Китая выслали всех иностранных миссионеров, а в 1952 г. папский нунций в Китае Антонио Рибери официально объявил о переносе представительства Ватикана в Китае из Нанкина в Тайбэй[652]. Впрочем, до середины 1950–х годов у Ватикана оставалась возможность влиять на развитие событий в китайской католической церкви. С 1949 по 1955 год Ватикан смог назначить восемнадцать новых епископов, продолжали работать большинство духовных семинарий.

Несмотря на официальное признание протестантских и католической церквей в КНР, общая политика государства и правящей коммунистической партии носили антирелигиозный и антицерковный характер и вели к сокращению христианских институтов в стране.

Логическим завершением атеистической политики молодого коммунистического государства явилась «культурная революция», пережитая КНР во второй половине 1960–х — первой половине 1970–х годов[653]. Поскольку партийные и государственные органы были в одночасье сметены в «могучем революционном порыве», все ранее достигнутые договоренности потеряли всякую актуальность. Хунвэйбины («красногвардейцы») и цзаофани («бунтари») творили насилия над христианами, разрушали здания и предметы культа, заставляли отрекаться от своей веры. Религиозным лидерам и простым верующим пришлось испытать гонения. Некоторые священники, не выдержав издевательств, покончили жизнь самоубийством, других убили или сослали в трудовые лагеря на перевоспитание[654]. Оставшихся на свободе католических священников и монахов принуждали вступать в брак[655]. Во второй половине 1960–х годов религиозная деятельность в КНР фактически была запрещена, церковная собственность большей частью была национализирована.

Частичное возрождение христианства в Китае относится к 1971 году, когда стали восстанавливаться конституционное устройство КНР и партийная жизнь в стране. Тогда же в Пекине открыли протестантскую и католическую церкви для дипломатов и иностранных студентов[656]. Однако полное восстановление христианских церковных институтов и возрождение религиозной жизни стали возможны лишь с началом реформ в конце 1970–х годов.

Православие в Китае после победы коммунистов оказалось не просто в сложной, а в противоречивой ситуации. При господстве лозунга «русский с китайцем братья на век» «русская религия» не могла стать символом империализма. Но Советский Союз — в силу своей идеологии — не был склонен хоть как‑то поддержать православие в Китае. Православная церковь в Китае, как и большинство проживавшего там русского населения, стояли на антисоветских позициях, но к концу Второй мировой войны на патриотической почве произошло определенное сближение просоветских и антисоветских сил.

Первым вопросом для церковных властей было выяснение правового положения миссии в Китае при новом государственном строе и формальное закрепление за нею недвижимого имущества[657]. Архиепископ Пекинский Виктор (Святин) предлагал пять основных направлений деятельности[658]: миссионерское (проповедь православия среди китайского населения), монастырское, культурное, хозяйственное и благотворительное[659]. Предполагалось установить связь с духовными школами в России, организовать богословские занятия в Пекине для китайских священников, вновь открыть миссионерские станы, основать в Пекине, Тяньцзине и Шанхае духовные училища, а также создать миссию по переводам богослужебной литературы на китайский язык[660]. Культурно–просветительная деятельность должна была состоять в открытии низших русских образовательных школ, издании периодики на китайском языке, проведении разнообразных лекций и курсов, открытии новых библиотек в миссионерских станах и на приходах. Однако главной задачей начальник миссии видел восстановление ее материального фундамента.

Изменили свое отношение к православию в Китае и в руководстве Русской православной церкви в Москве[661]. Патриарх Алексий 24 января 1950 г. в ответ на рапорт владыки Виктора потребовал: «переменить взгляд на Миссию как на доходное предприятие или как на какое‑то феодальное княжество. Надо в короткий срок (скажем, менее чем в десять лет) при помощи Божией создать Китайскую Православную Церковь, с архипастырями — китайцами, священниками и монахами — китайцами, с миссионерами — китайцами, и, главное, с многочисленной паствой — китайцами». Патриарх направил письмо председателю по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР Г. Карпову с просьбой выяснить в МИД СССР отношение правительства КНР к правовому статусу Пекинской миссии в части ее миссионерской и хозяйственной деятельности. В июле 1950 г. указом патриарха архиепископ Пекинский Виктор (Святин) был назначен патриаршим экзархом Восточно–Азиатского экзархата и начальником 20–й Российской духовной миссии в Китае с резиденцией в Пекине[662]. Епископ Цицикарский Никандр назначался заместителем начальника миссии с резиденцией в Харбине. В составе экзархата были учреждены епархии: Пекинская (храмы в Пекине, Ханькоу, Гонконге), Харбинская, Шанхайская, Тяньцзиньская (храмы в Тяньцзине и Циндао), Синьцзянская[663].

В начале 1950–х годов шло строительство Китайской православной церкви. На одном из заседаний Синода по Китаю в июле 1950 г. в Москве было принято решение поставить протоиерея Феодора Ду, вскоре постриженного в Троице–Сергиевой Лавре и нареченного Симеоном, в епископа Тяньцзиньского[664]. В рапорте патриарху от 16 февраля 1951 г. архиепископ Виктор представил к хиротонии в епископа архимандрита Василия (Шуана)[665]. Осенью 1950 г. владыка Виктор рукоположил во пресвитеры Иоанна Ду, Михаила Ли, Никиту Ли, Аникиту Вана, Иоанна Ло. К 1955 г. в Пекинской епархии насчитывалось 17 священников–китайцев[666]. Владыка Виктор сформировал управление при экзархе, в которое вошли три русских и три китайских священнослужителя. Китайцы заняли ряд ведущих постов в Российской духовной миссии: в Ревизионную комиссию входили два китайца и один русский, во главе Высшей начальной школы был поставлен китайский священник Гермоген Тан, должность кафедрального протоиерея занимал о. Михаил Мин, экономом стал священник Леонид Лю, свечным заводом заведовал диакон Николай Чжан[667]. В Шанхае процесс создания Китайской церкви шел активно, но там было всего 70 православных китайцев, а в числе китайцев–священнослужителей имелись по одному епископу, священнику и дьякону. Сложнее всего реализовывался план создания Китайской церкви в Маньчжурии, поскольку там не было китайского духовенства и приходов[668]. Первым шагом на этом пути стало учреждение миссионерского попечительского совета при подворье Пекинской миссии в Харбине. Но к 1955 г. в Харбинской епархии появился лишь один священник–китаец.