— Я хочу спасти этот, — тихо сказал Корум. — По крайней мере, хоть то, что от него осталось. Я поклялся сделать это. Поклялся помочь мабденам. И теперь я отправился на поиски их потерянных сокровищ. Ходят слухи, что у тебя есть одно из них, которое ты сделал для мабденов во времена их первой битвы с Фои Миоре.

Гофанон кивнул:

— Ты говоришь о копье Брийонак. Да, я его сделал. Это всего лишь обыкновенное копье, но в снах мабденов и Фои Миоре оно обладает огромной мощью.

— Так я и слышал.

— Среди всего прочего оно приручит быка Кринанасса, которого мы взяли сюда с собой.

— Это животное сидов?

— Да. Одно из самых больших. Он последний.

— Зачем ты искал это копье и вернул его на Ги-Бразил?

— Я не оставлял Ги-Бразил. Копье доставил сюда один из смертных, который явился исследовать остров. Я пытался успокоить его, когда он бредил, умирая, но он так и скончался в мучениях. Когда он умер, я забрал свое копье. Вот и все. Наверно, он думал, что Брийонак спасет его от опасностей острова.

— Значит, ты не отрицаешь, что оно может снова помочь мабденам?

Гофанон нахмурился:

— Не знаю. Мне нравится это копье. И я бы не хотел снова потерять его. Оно не так уж поможет мабденам, братец. Они обречены. Лучше всего принять это. Почему бы не позволить им спокойно умереть? Если к ним вернется копье Брийонак, они обретут ложные надежды.

— Это моя натура — у меня вера основывается на надежде, пусть даже она кажется ложной, — тихо сказал Корум.

Гофанон с симпатией посмотрел на него.

— Ну да. Мне говорили о Коруме. Я припоминаю сказания. Ты благородный человек. И грустный. Но чему быть, того не миновать. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы предотвратить это.

— Понимаешь, Гофанон, я должен попытаться.

— Да.

Огромный Гофанон поднялся с кресла и пошел в угол пещеры, скрытый темнотой.

Вернулся он, неся самое обыкновенное с виду копье. У него было отполированное деревянное древко, окованное железом. Нечто странное имелось только в кованом наконечнике. Как и лезвие топора Гофанона, он блестел ярче, чем обыкновенное железо.

Сид с гордостью показал Коруму копье.

— Мое род всегда был самым маленьким из родов сидов — и по численности, и по положению, — но у нас были свои знания. Мы умели обрабатывать металл способом, который можно было бы назвать магическим, то есть понимали, что у каждого металла, кроме явных качеств, есть и скрытые. Вот так мы и делали оружие для мабденов. Выковали несколько копий. Из всех сохранилось только одно. Сделал его я. Вот это — копье Брийонак.

Он протянул его Коруму, который в силу известных причин взял его левой рукой, серебряной. Копье прекрасно лежало в руке, оно было настоящим оружием войны, но если принц ожидал почувствовать в нем что-то необыкновенное, то его постигло разочарование.

— Просто хорошее копье, — сказал Гофанон. — Копье Брийонак.

Корум кивнул:

— Так и есть, если не считать наконечника.

— Плавить такой металл больше не будут, — сказал ему Гофанон. — Когда покидали наше измерение, мы немного его захватили с собой. Из него удалось выковать лишь несколько топоров, пару мечей — и это копье. Отличный, твердый металл. Он не гнется и не ржавеет.

— И у него есть магические свойства?

Гофанон засмеялся:

— Только не для сидов. Но Фои Миоре думают иначе. Как и мабдены. Поэтому, конечно же, у него есть магические свойства. И очень действенные. Да, я рад, что копье вернулось ко мне.

— И ты не можешь снова расстаться с ним?

— Думаю, нет.

— Но бык Кринанасса подчинится лишь тому, кто владеет им. Бык придет на помощь людям Каэр Малода в их битве — и, возможно, поможет уничтожить Фои Миоре.

— Ни у быка, ни у копья не хватит сил, — серьезно сказал Гофанон. — Я знаю, что тебе нужно копье, Корум, но я повторяю — ничто не может спасти мир мабденов. Он обречен на смерть, как обречены Фои Миоре, как обречен я — и как обречен ты, разве что вернешься в свой собственный мир, ибо, как я подозреваю, ты не из этого.

— Да, думаю, я тоже обречен, — тихо сказал Корум. — Но я хотел бы вернуть копье Брийонак в Каэр Малод, потому что дал клятву и для этого отправился на поиски его.

Вздохнув, Гофанон забрал у Корума копье.

— Нет, — сказал он. — Когда вернутся псы Кереноса, мне понадобится все оружие, чтобы отбиться от них. Та свора, что сегодня набросилась на меня, без сомнения, все еще на острове. Если я перебью ее, явится другая. Мое копье и мой топор — это единственное, что спасает меня. А ведь у тебя есть рог.

— Я всего лишь одолжил его.

— У кого?

— У волшебника. Его зовут Калатин.

— Вот как. Я пытался прогнать с этих берегов трех его сыновей. Но они умерли, как и остальные.

— Я знаю, что тут бывало много его сыновей.

— Что им тут было надо?

Корум засмеялся:

— Они хотели, чтобы ты плюнул в них. — Он вспомнил о маленьком непромокаемом мешочке, который дал ему Калатин, и вытащил его из сумки.

Гофанон нахмурился. Но потом лицо его прояснилось, и он покачал головой, попыхивая чашечкой, которая продолжала тлеть у него в зубах. Корум попытался вспомнить, где он сталкивался с таким обычаем, но в последнее время в том, что касалось былых приключений, память подводила его. Принц предположил, что такова была цена за то, что он оказался в других снах, в иной плоскости.

Гофанон чихнул.

— Нечего и сомневаться — еще одно из их суеверий. Что они со всем этим делают? Цедят в полночь кровь животных. Собирают кости. Корни. До чего убогими стали знания мабденов!

— Так удовлетворишь ли ты пожелание волшебника? — спросил Корум. — Я вынужден просить тебя. На этом условии он мне и дал рог.

Гофанон погладил густую бороду.

— Мы дошли до того, что вадаг должен просить мабденов о помощи.

— Это мир мабденов, — сказал Корум. — И ты сам это сказал, Гофанон.

— Скоро он станет миром Фои Миоре. А потом вообще перестанет существовать. Ну ладно, если это тебе поможет, сделаю, что ты просишь. Я ничего не потеряю, но сомневаюсь, что колдун что-то приобретет. Дай мне мешочек!

Корум протянул его Гофанону. Тот снова хмыкнул, засмеялся, покачал головой и, сплюнув в мешочек, вернул его Коруму, который аккуратно уложил мешочек в сумку.

— Но на самом деле я искал копье, — тихо сказал Корум.

Он сожалел о своей настойчивости, тем более после того, как Гофанон сердечно предложил ему гостеприимство и с таким юмором ответил на другую его просьбу.

— Знаю. — Опустив голову, Гофанон уставился в пол. — Но если я помогу тебе спасти жизни нескольких мабденов, то, скорее всего, потеряю свою.

— Ты забыл то благородство, которое заставило тебя и твоих соплеменников первым делом отправиться сюда?

— В те дни у меня было куда больше благородства. Кроме того, вадаги, просившие о помощи, были нашими родичами.

— Значит, и я твой родственник, — напомнил Корум. Он ощутил угрызения совести, взывая к лучшим чувствам карлика-сида. — И я прошу тебя.

— Один сид, один вадаг, семеро Фои Миоре и толпа несчастных мабденов. Да, мало общего с тем, что я увидел, когда впервые оказался в этом мире. Как прекрасна была эта земля! Она была вся в цвету. Теперь она стала бесплодна, и тут ничего не растет. Пусть она умрет. Оставайся со мной на этом прекрасном острове, на Ги-Бразиле.

— Я уже обещал, — просто сказал Корум. — Всеми силами души я хочу согласиться с тобой и принять твое предложение, Гофанон, — если не считать одной вещи. Я уже обещал.

— Но я тебе ничего не должен, Корум.

— Я помог тебе отбить нападение этих дьявольских псов.

— А я помог тебе сдержать слово, данное мабденскому колдуну. Разве мы не в расчете с тобой?

— А разве обо всем надо говорить только как о долгах и сделках?

— Да, — серьезно сказал Гофанон, — ибо близится конец мира и в нем мало что осталось. Такие предметы могут идти только на обмен, чтобы сохранить равновесие. Я так считаю, Корум. Такое отношение не имеет ничего общего с продажностью — нас, сидов, вообще невозможно купить, — оно продиктовано необходимостью сохранять порядок. И что ты сегодня можешь предложить взамен копья Брийонак?